Мистер Монстр

Он посмотрел на кухонный стол и потянул носом воздух:

— Курицу тоже он готовил?

Мы с мамой переглянулись, внезапно поняв, что отвечать правду не стоит. Я прекратил готовить мясо шесть недель назад, потому что это рушило всю идею. Вместо того чтобы отвлекать меня от мыслей о трупах, оно, напротив, только и наводило меня на эти мысли, стоило мне начать отбивать мягкое красное мясо или погрузить пальцы в массу говяжьего фарша. Я вообще перестал есть мясное.

— Джон вегетарианец, — сказала мама.

Сам я о себе так никогда не думал. «Вегетарианец» представлялось мне куда более четкой жизненной позицией, чем «не ест мяса». Я же никак не связывал мясо с убийством. Я просто… нет, вообще-то, связывал. Применительно к самому себе. Но сколько вегетарианцев лелеет мысли об убийстве себе подобных?

— Вегетарианец! — воскликнул Курт. — Да что может здравомыслящего человека подвигнуть на такую глупость?

«Желание не прикончить идиота вроде тебя», — подумал я.

— Он готовит сладкое, а мясом занимаюсь я, — отозвалась мама от кухонного стола, выкладывая на тарелки куриные грудки одну за другой. — Я теперь тоже почти не ем мяса, чтобы не готовить два блюда, но в особых случаях не отказываюсь.

Она положила в каждую тарелку по горке риса и поставила их попарно на стол. Последняя тарелка предназначалась мне: вместо курицы — чечевичный суп, который нравился мне все больше.

— Парень, — сказал Курт, с серьезным видом наклоняясь ко мне над столом и пронзая взглядом, — это ведь даже не еда. Это то, что еда ест.

Он разразился смехом в восторге от собственной шутки, и Лорен рассмеялась вслед за ним. Маргарет вежливо улыбнулась, и по тому, как она это сделала — чуть приподняла уголки губ, тогда как ни одна мышца у глаз не шевельнулась, — я понял, что ее внимание напускное и ни одно слово, произнесенное Куртом, ее не волнует. Я улыбнулся и отправил в рот кусочек брокколи.

— Нет, серьезно, — продолжал Курт, покосившись на Лорен. — Может, тебе есть то же, что и он? А то, если будешь лопать, как сейчас, никогда не влезешь в обтягивающие джинсы.

— Нет, в самом деле! — возмутилась мама, ударяя вилкой по столу. — Ну кто же говорит такие вещи?

— Но ведь так оно и есть! — вступилась Лорен. — Я уже давно не могу натянуть те джинсы.

— И все равно это не повод говорить о тебе подобным образом.

— Мне не нужен повод, если это правда, — сказал Курт.

По его ухмылке я понимал: ему кажется, будто он пошутил, чтобы разрядить атмосферу. Поразительно, даже я знал, что он ляпнул глупость.

— Но она же сидит рядом с вами. — Мама указала на Лорен. — Да проявите немного вежливости. Это же уму непостижимо!

— Я так и знала, — произнесла Лорен, закрывая глаза. — Черт возьми, ма, ну почему ты хотя бы на один обед, на пол-обеда не можешь сдержаться и вести себя прилично? Мы только двадцать минут как пришли.

— Это я веду себя неприлично? Как вы появились, он только и сыплет оскорблениями в твой адрес.

— Да прекрати же! — воскликнула Лорен, бросая салфетку и вставая. — Он пытается хоть немного оживить атмосферу. А вы здесь все — покойники. Джон вообще ни слова не вымолвил!

«Это потому, что я умный, а не потому, что я мертвый».

— Она меня предупреждала, что у вас не складываются отношения, — проговорил Курт, вперившись взглядом в маму, — но я и представить не мог, до какой степени.

— Поразительно, — сказала мама, складывая руки на груди и устремляя взгляд на Лорен. — Он самый чуткий человек в мире. И где ты только нашла такое счастье?

— И ты мне будешь рассказывать, как выбирать мужчин! — вспыхнула Лорен, тыкая пальцем в маму. — Тоже мне эксперт! Уж ты-то выбрала прекрасно — ничего глупее за всю жизнь не сделала!

— Все, мне это не нужно, — сказал Курт, вставая. — И тебе тоже.

Он взял Лорен под локоть и повел к двери.

— Не уходи! — крикнула мама.

— А на кой черт мне оставаться?

Лорен вырвалась из хватки Курта и, чеканя шаг, вернулась к столу:

— Ты всю жизнь вставляешь мне палки в колеса, словно я… Что ты вообще обо мне думаешь? Что я не могу принять ни одного хорошего решения? Я что, неудачница, которая с утра до ночи творит одни глупости?

Мама сложила руки на груди:

— Как я должна отвечать при таком отношении?

— Да мне твои ответы меньше всего нужны.

Курт снова взял Лорен под локоть и сопроводил к двери — теперь, когда две женщины схватились между собой, он молчал, и его молчание не предвещало ничего хорошего. На этот раз Лорен не вырвалась, он вывел ее за порог и закрыл дверь.

— Вернись сейчас же! — велела мама, потом развернулась и изо всех сил ударила ладонью по дверце шкафа. — Опять! — прорыдала она. — Я опять ее потеряла.

Она закрыла лицо руками, уперлась головой в шкаф и заплакала.

Глава 5

Шесть часов спустя мама наконец улеглась, а я выскользнул из дому, взял велосипед и кратчайшим путем покатил к старому складу. Она весь день рыдала, разговаривала с Маргарет, в тысячный раз обсуждая случившееся: Лорен была права, Лорен была не права, Лорен совершила громадную ошибку, мама совершила громадную ошибку — и так без конца. Я спрятался у себя в комнате и натянул лыжную маску, чтобы приглушить голоса.

Все было как прежде, когда все ссорились, плакали и, хлопнув дверью, уходили из наших жизней. Как прежде, только хуже, потому что теперь Форман пытался проникнуть в мою голову, а мистер Монстр — выцарапаться оттуда. Я не знал, сколько еще может растягиваться эта пружина, прежде чем лопнуть. В голове у меня рождались планы: как выяснить, где живет Курт, как его обездвижить, как резать, медленно и вдумчиво, чтобы сделать как можно больнее. Я начал ходить по комнате, напевая приходившие в голову мелодии: старые песни, которые слушал отец, новые, которые слушала по утрам Брук, — что угодно, лишь бы занять мысли и увести их как можно дальше от смерти. Не помогало.

Серийного убийцу на преступление толкает потребность — насущная необходимость. Что это такое? — Откуда оно берется? Прежде я всегда был в состоянии контролировать мою темную сторону, держал ее взаперти долгие годы, но сейчас она набирала силу. Я убил демона, мистер Монстр впервые почувствовал вкус смерти и требовал еще. Мог ли я по-прежнему контролировать его? Насколько влиятельным он станет? В какой момент эта потребность выплеснется через край и я убью кого-нибудь: маму, Маргарет или Брук?

Я выхаживал туда-сюда по спальне, чувствуя себя зверем в клетке. Пластинки жалюзи напоминали решетку, а за окном я видел большой и темный дом мистера Кроули. Сколько ночей я провел, крадучись пробираясь к этим стенам, заглядывая в окна, изучая жертву? Я тосковал по тем временам — мне их физически не хватало; это как непреходящий зуд в ампутированной ноге. Сумею ли я повторить это? Но ведь Кроули был демоном, а не человеком, и шпионил я за ним ради всеобщего блага. Тогда я тщательно взвесил вероятные последствия и принял решение, а теперь не мог оправдать подобное поведение, если ставил перед собой менее благородную цель.

Но если в городе на самом деле объявился новый демон?

Глупо было предполагать, что Кроули — единственный, не менее глупо — что все ему подобные действуют одинаково. У новой жертвы не пропали органы, но остались десятки мелких ранок на теле и одна серьезная на ноге. Неужели существовала какая-то сверхъестественная злобная сила, которой требовалось бить людей током, чтобы не умереть? А может, тот факт, что жертвой стала женщина, говорит, что и демон тоже женщина?

Нет-нет, я заблуждался, предполагая, что у всех демонов и методы, и мотивы одинаковы. Мистер Кроули убивал людей, похожих на него внешне, чтобы заменять изношенные части собственного тела. Речь шла о выживании. Новый демон, возможно, убивает ради еды, развлечения, самовыражения — сколько угодно причин. Как и у меня, у демона имелись свои внутренние потребности — этакая эмоциональная дыра, которую требовалось заткнуть.