Страница 54 из 110
– Да, так план выглядит гораздо более убедительно. Хотя, конечно, я хотел бы познакомиться с обещанным вами проектом Босфорской операции более подробно. Тогда я смогу задавать более точные вопросы, пока же даже не знаю, что и сказать. Разве что, пока что мы не имеем ни необходимого военного флота, ни необходимого транспортного. Впрочем, за такой срок все это вполне можно построить. Были бы деньги, – ответил мне Краббе.
– Деньги будут. Пока же обратите пристальное внимание на Обуховский завод. Признаться, ваша затея весьма и весьма меня порадовала. Я даже побывал там неделю назад и велел увеличить финансирование.
– Премного вам благодарен. Мне уже доложили, – сказал Краббе и улыбнулся. Ну конечно, как он мог не заметить императорский визит на подведомственное ему предприятие.
– Отлично. Но это еще не все. Я считаю, что флот на Балтике должен быть сокращен. Надо немедленно списывать весь парусный флот и часть устаревшего парового. Калоши, которые не в состоянии вести бой на море при малейшем волнении, нам не нужны. В общем, я за максимально возможное сокращение флота на Балтике. Поверьте, Николай Карлович, флот нам сейчас просто ни к чему. Нет, что вы, – заметив его возмущенный взгляд, воскликнул я. – Полностью отказываться от Балтийского флота никто и не думает! Более того, через лет пять мы даже начнем понемногу строить новые корабли, но… сильный флот на Балтике нам ни к чему. Противника, с которым он мог бы тягаться, у него просто нет. Если и нападет, то только Британия, и тогда флоту за Кронштадтские форты ни в жизнь не выйти. Да и казна, как вам должно быть известно, совершенно пуста.
Краббе задумался. Конечно, какому морскому министру понравились бы мои слова. Но Николай Карлович знал конечную цель, и она ему нравилась.
– Что ж, парусные корабли уже давно пора списать в утиль, как и некоторые, как вы верно выразились, «калоши». Вот только если заморозить все стройки кораблей, как вы хотите… А будь что будет! – махнув рукой, согласился Краббе.
– Отлично, – не смог сдержать улыбки я, – тогда сразу по приезде начинайте понемногу строить торговый флот на Черном море. Причем стройте с возможностью установок орудий. Официальная цель данного флота – освоение Дальнего Востока. Этим он и будет заниматься, пока не начнем с турками воевать – недавно основанный у Золотого Рога Владивостокский порт надо развивать. К тому же озаботьтесь доставкой крестьян на Дальний Восток, ну хотя бы сотню‑две семей в год для начала.
Мы проговорили еще два часа и разошлись, полностью довольные друг другом. К теме такой далекой сейчас будущей русско‑турецкой войны мы больше не возвращались. Зато долго обсуждали систему подготовки офицерского состава, особенно для минных заградителей. И тогда у меня в голове как будто щелкнуло. Торпеды! Они же как раз в это время и появились! Нужно будет обязательно навести справки. Я извинился и, поднявшись со своего кресла, быстро сделал коротенькую запись в своем блокноте. Чтобы не забыть, а то за столь интересным разговором и не такое запамятовать можно.
Едва мы распрощались, я бросился к дневнику и…
«В 1865 г. талантливый изобретатель и инженер Иван Федорович Александровский предоставил русскому морскому министерству проект самодвижущейся мины, названной им „Торпедо“. Только через три года министерство разрешило изобретателю изготовить мину… „за собственные деньги с последующим возмещением“. А между тем в 1866 г. владелец завода в Австрии англичанин Уайтхед запатентовал самодвижущуюся мину, спроектированную капитаном австрийского флота Лупписом. Первая мина Уайтхеда имела скорость 6–7 уз., в то время как торпеда Александровского – около 10 уз. Но Уайтхед сумел быстро организовать производство защищенной патентом мины и тем самым вынудил морские державы (в том числе Россию) приобретать их у него либо изготовлять по закупленным опять же у него лицензиям…» – прочитал я краткую справку в своем дневнике.
Черт побери! Ну почему же всегда так! Сколько хороших начинаний было отринуто и сколько абсолютно сумасбродных принято! Подумать только! А дядя Константин? Тоже мне морской болельщик, куда он‑то смотрел?
Надо будет срочно выдать субсидию нашему Ивану, а то сейчас как раз такое время, что во всех флотах всех стран уделяется первостепенное внимание бронированию кораблей. И вот для этой самой брони все сейчас ищут эффективное средство поражения. А то замучаешься, пока обычными пушками да обычными снарядами, начиненными черным порохом, броненосец на дно отправишь. А тут мы со своими торпедами! И чем черт не шутит, может, еще и на продаже наживемся…
– Таким образом, уже через два месяца нами будет начато монтирование восьми 110‑фунтовых орудий и двадцати четырех 68‑фунтовых на верхней палубе… – вслушался я в слова продолжавшего напыщенно вещать мистера Бэйли.
– Быть может, вы покажете его императорскому величеству корабль? – перебил судостроителя горевший желанием поскорее подняться на борт принц.
– О, разумеется! Позвольте проводить вас…
После довольно длительного осмотра верфей и целой бури восторгов и похвалы с моей стороны я упросил Альфреда отправиться на расположенный неподалеку паровозный завод. Принц согласился, правда с неохотой – паровозы его совершенно не интересовали. Я же быстро пришел к выводу, что восхищения английской промышленностью и так было более чем достаточно, и незамеченным все это точно не останется, так что незачем нам с принцем страдать понапрасну. В итоге, пробыв на жутко чадящем заводе совсем немного, мы отправились в российское посольство, в котором я планировал поселиться во время своего пребывания в Лондоне.
Нашим послом в Британской империи уже несколько лет был действительный тайный советник Филипп Иванович Бруннов. Происходил он из курляндского баронского рода фон Брунновых, известного с XVII в. Родился в Дрездене, учился в Лейпциге, служил России. Его дипломатическая карьера началась в 1818 г. и продолжалась уже без малого полвека. Он участвовал в Лайбахском и Веронском конгрессах «Священного союза», способствовал устранению разногласий с Великобританией, возникших в связи с заключением Россией договоров с Турцией. Следуя линии российского правительства на сохранение любой ценой хороших отношений с Великобританией, Бруннов дал согласие на подписание Лондонской конвенции о режиме Черноморских проливов, фактически ликвидировавшей прежние завоевания России в этом вопросе. Еще в его карьере были международный акт о запрещении торговли неграми, коммерческий трактат между Россией и Великобританией, Лондонская конвенция о Египте и многое другое.
Но самое главное, Бруннов содействовал окончанию переговоров о браке наследника цесаревича (будущего императора Александра II) с принцессой Гессен‑Дармштадтской в 1840 году. Еще до приезда, ознакомившись с карьерой Филиппа Ивановича, я понял, что лучшей кандидатуры на роль «свата» мне не найти. И надо сказать, Бруннов не подвел. Несмотря на пожилой возраст и затрудненность в сроках, он мгновенно отреагировал на мое письмо о желании сделать предложение принцессе Луизе и выдал результат. Уже через две недели (с учетом времени отправки и получения корреспонденции) я был извещен о благосклонности Британского королевского двора обсудить сей вопрос.
Бруннов вместе с супругой и помощниками и почетным караулом встречал нас на крыльце посольства. Надо сказать, при встрече Бруннов произвел на меня двойственное впечатление: поразительно, как в нем неприятная наружность (Филипп Иванович был грузен, толст, с огромной бритой головой, выдающейся нижней челюстью и неподвижным, безучастным взглядом) сочеталась с удивительным красноречием, доскональным знанием политических отношений и их изящным изложением, полным остроумия, в беседе. Кратко переговорив с послом и распорядившись о разгрузке дорожного багажа, я отправился готовиться к званому балу в честь моего государственного визита.
За организацию приема я не боялся. Бруннов обладал огромным состоянием и представлял за рубежом Россию в традициях старого доброго времени – его приемы, балы, сервировка праздничных столов славились на всю Европу. Чтобы не ударить в грязь лицом, он содержал собственных поваров, булочника, буфетчика, кондитера и целый сонм лакеев.