Пятая жертва

- Она жива?

- Можно сказать, что так.

- Что вы с ней сделали? Напичкали наркотиками?

- Накормили наркотиками? - профессор задорно рассмеялся. - Помилуйте, Валерий Васильевич. Зачем мне пичкать ее наркотиками?

- Вы... - Валдаев запнулся от переполнивших его чувств. На него нахлынула неудержимая ярость. Это не так часто посещавшее ранее чувство вдруг приобрело для него вид физической энергии. Казалось, она способна разбить оковы. Ему захотелось вцепиться руками в шею профессора. Тот с интересом посмотрел на пленника, будто размышляя - соберется ли тот духом и бросится ли на него. Не собрался.

- Странно, - произнес Ротшаль, разглядывая пленника. - Вы заботитесь о ней, находясь в плачевном положении. В кандалах.

Валдаев стиснул зубы.

- Валерий Васильевич, - профессор не терял демонстративной вежливости. Вам самое время позаботиться о себе, а ваша голова занята неизвестно чем. Почему?

- Где Элла? - упрямо стоял на своем Валдаев.

- Думаю, с ней ничего плохого не случилось. Даже наоборот.

- Что наоборот?

- Бросьте, неужели нет более важных тем для разговора? Вас, к примеру, совсем не интересует, в каком качестве вы здесь?

Валдаев провел пальцами по нагретому теплом его тела металлическому кольцу на ноге. По ржавой цепи. И произнес:

- Интересует.

- Вам сильно повезло в этой жизни, - продолжил Ротшаль.

- Чем это? - после затянувшейся паузы спросил Валдаев.

- Вы избраны.

- Избран?

- Вы избраны жертвой.

- Жертвой?

- Именно, - Ротшаль толкнул дверь. - Не скажу, что я вам завидую. Но такая честь выпадает не каждому...

* * *

"Жертва, жертва", - долбило в мозгу Валдаева.

Он не знал, что это означает. Ему не хотелось думать oб этом. Не хотелось знать это. Только в этом слове была какая-то законченность. Была завершенность, как в точке конце предложения, которая не оставляла больше никаких вариантов.

Графа Монте-Кристо из него не выйдет. Не сидеть ему долгие годы в этой камере. Не хлебать похлебку, мечтая об освобождении. Этот каземат недолго будет его приютом. Ведь в глазах Ротшаля было холодное обещание смерти.

Когда профессор вышел, Валдаев попробовал содрать с ноги кольцо, но был закован он со знанием дела. Потом попытался вырвать скобу из пола, но тут нужен был кто-то помощнее - сгодился бы, например, небольшой трактор или, на худой конец, африканский слон.

Нет, сажали его на цепь не для того, чтобы он с нее сорвался.

Он осмотрел внимательнее кольцо и увидел, что оно не застегивается, не запирается. Оно скреплено кустарным способом. Именно заковано, как в старые времена.

Где он находится? Валдаев был уверен, что где-то под землей. Не было ни окон, ни дверей. Зато была холодная сырость, свойственная подземельям. И странные звуки, помимо звука падающей воды, возникали где-то за дверью - шорохи, поскрипывания, шелест...

Хорошо, что у него не забрали масляную лампу. Лампа была новая, немецкая, горела ровно и собиралась гореть еще достаточно долго.

Валдаев в пределах метровой длины цепочки осмотрел помещение. Пол был земляной, теплый. Стены - из красного, выщербленного и, похоже, очень старого кирпича.

Валдаев откинул матрас. Топчан был из грубых досок, определенно самодельный... И весь покрыт бурыми пятнами. Не нужно обладать знаниями медицины, чтобы понять - это следы крови...

Смешно предполагать, что он первый пленник здесь. И ясно, что предшественники его кончили плохо.

Странно. Самое время, чтобы биться в истерике. Но наоборот, попав в плен, Валдаев стал гораздо спокойнее относиться к происходящему. Ничего изменить уже нельзя. Без толку. Можно только молиться, но долетают ли отсюда, из подземелий, молитвы наверх? Сомнительно...

Он лег на топчан. Время в этом подземелье выкидывало свои непристойные шутки. Очень трудно было понять его ход. Не было ничего, по чему можно сверять его. Валдаев пытался считать, досчитал честно до шестисот. Понял, что прошло десять минут. Но это занятие быстро надоело.

Все равно не оставалось ничего иного, как терпеливо ждать. Ждать хоть чего-то.

И он дождался.

Опять заскрипел засов. Опять со скрипом отворилась дверь.

И в помещении появилась Элла. На ней был обтягивающий белый костюм, в котором она походила на элегантную борзую.

- Здравствуй, зайка, - произнесла она.

Это "зайка" резануло его. Именно так говорила Наташа. Но той было позволительно. А откуда у Эллы такой пошлый жаргон?

И тут он прижмурился. Резануло воспоминание - стая борзых на экране, гонящих по полю обреченного зайца. А ведь этот заяц - он. А они - гончие...

Она подошла, провела ладонью по его щеке. Ладонь была знакомая, мягкая и теплая.

Валдаев вздрогнул. Элла царапнула его ногтем, и ему показалось, что это собачий коготь.

- Элла, объясни мне...

- Сейчас, сейчас, зайчик. Не волнуйся.

Она присела на корточки и, улыбаясь, стала рассматривать его, как смотрят на экспонат в музее. И взгляд этот очень походил на взгляд профессора Ротшаля...

* * *

Душу Валдаева охватила острая, тягучая тоска, которая затмила все остальные чувства и ощущения. Получалось, все, что было у него с Эллой, вся эта страсть, те ночи - не более чем отлично разыгранный спектакль с ее стороны. Вернее, охота.

Дело было даже не в очередном ударе по самолюбию - плевать на него, на самолюбие. Но вдруг Валдаев как никогда ощутил свою слабость, никчемность.

- Вы использовали меня, - с горечью произнес он.

- Еще не использовали, - обворожительно улыбаясь, произнесла она. - Мы готовили тебя к использованию.

- В качестве жертвы?

- Ротшаль уже сказал тебе.

- Он не сказал, что это значит.

- Все просто. Представь, что существует некая религиозная организация, которая не стремится афишировать свое присутствие. Естественно, у любой религиозной организации есть свои ритуалы. Христиане при богослужении поедают тело Христово в виде хлеба и пьют кровь Христову в виде вина. Это жалкий дешевый обман... У нас все по-настоящему. И мы... Мы пользуемся именно человеческой кровью.

Валдаев равнодушно кивнул. Нечто подобное он и ожидал.

- Не для богослужения, - произнес он. - А для служения Сатане.

- Ты прав, Валера. Как же ты прав...

- Иерархия, - прошептал он.

- Ты совсем не дурак, зайка. Ты вспомнил, что тебе говорила эта бедная дурочка Наташа. На ее беду, была она в самом низу иерархии.

- Откуда ты знаешь, что она мне говорила?

- Эх, Валера, я вообще много знаю...

- Значит, все это была не цепь случайностей, не мистика, а обычный заговор?

- Ну конечно же.

- Вам нужна жертва для жертвоприношения. Вы выбрали меня, - Валдаев сейчас обсуждал все совершенно спокойно. Беспокоиться ему больше было не о чем.

- Тебя, зайка. Тебя.

- Но зачем все эти представления? Зачем вся эта народная самодеятельность? Смысл?

- Смысл? О, смысл тут есть... Ты думаешь, любой идиот может стать жертвой... Не может же каждый стать космонавтом. Жертва должна иметь талант.

- Какой талант?

- Быть такой, как ты. Жертвой надо родиться... И жертву надо готовить.

- Зачем готовить? - удивился Валдаев.

- Жертва должна быть очищена страхом.

- Ах страхом, - Валдаев усмехнулся, подумав, что в этот самый главный момент он как раз начал постепенно терять этот самый старательно накопленный страх. Он враз смирился, приподнялся над страхом. Приподнялся над самим собой. Страх неминуемой смерти сначала отогнал все иные страхи, а потом и сам поблек.

- Именно... Но не просто страхом. Жертва должна утерять ориентиры. Потерять иллюзии в отношении себя и окружающего мира. И сам мир должен представляться ей чем-то неустойчивым, лишенным ясных очертаний. Жертва Должна быть на грани безумия, но не перешагивать ее. Это искусство, Валера. Большое искусство.