Пятая жертва

И Валдаев отключился...

Часть третья

ДОМ, ГДЕ ВЫРЫВАЮТСЯ СЕРДЦА

Моторная лодка мчала вперед, зарываясь носом в волны и подпрыгивая на них. Вокруг расстилалась бескрайняя водная гладь. Небо было хмурым, тучи висели так низко, что казалось, до них можно дотянуться рукой. Лодка налетела на очередную волну. Валдаева тряхнуло и...

И он открыл глаза. Кончено, моторной лодки не было. Очнулся он на носилках в салоне машины. Здесь пахло лекарствами. Рядом сидела женщина в белом... В белом халате.

В голове звенело. В ней царила пустота. А вокруг было как-то ватно.

- Пришел в себя, - кивнула женщина в белом. Она завозилась. В ее руке возник стилетом одноразовый шприц. Он совсем не больно впился в предплечье. По телу Валдаева стал растекаться жар. И стало еще больше до фонаря.

Машину тряхнуло так, что у него лязгнули зубы. Валдаев застонал.

- Тихо, тихо, - женщина успокаивающе погладила его по плечу.

Все стало опять уплывать. Он провалился в забытье.

Очнулся он ночью. В окно светила полная, серебряная, как бы налившаяся силой выпуклая луна. Она выползала из-за труб дома напротив. Выползала быстро. Только что был виден лишь кусочек ее верхней части. И вот уже она поднялась над домом и карабкается выше и выше в небо, как сверкающий воздушный шар.

Валдаев испытывал такую слабость, что едва смог двинуться. Ему не хотелось вставать, шевелиться. Ему нравилось глядеть на взмывающую вверх луну.

Мысли текли вяло и были путаными. Он скосил глаза.

Увидел, что лежит в больничной палате, дверь со стеклом и через него из коридора падает тусклый свет. Палата была на четыре места - две койки были свободны, а на одной кто-то спал, причмокивая и посапывая.

Причмокивал этот некто сладко и заразительно, и Валдаева тоже потянуло в сон. На грани сна и реальности он решил было вспомнить, как попал сюда. И понял, что вспомнить это - проблем не будет. Ну а что потом? Вспоминать ничего не хотелось. Там, за дверцей забытья, притаился первобытный ужас, от которого он уехал на машине "Скорой" и возвращение в который его совершенно не радовало...

Проснулся он утром от тонкого позвякивания. Седая строгая медсестра разносила градусники и наблюдала, чтобы больные клали их под мышку. Следом за ней молоденькая, на вид не больше семнадцати, смазливая сестричка толкала перед собой столик на колесах с таблетками, склянками, мензурками.

Валдаев сделал попытку встать, но седой медсестрой она была пресечена на корню.

- Лежать, - прозвучало как приказ.

- Почему? - слабо произнес- Валдаев.

- Дня три-четыре, как пойдет, у вас постельный режим, - проинформировала медсестра.

- А что случилось?

- Вы немного устали. Вам надо отдохнуть, - увещевающе произнесла медсестра, взяла со столика мензурку, две таблетки и стакан воды. Приблизила мензурку к его губам. Он проглотил содержимое и закашлялся. Лекарство было горьким. Следом медсестра накормила его таблетками, дала запить и удалилась к следующему больному.

Валдаев прикрыл глаза. Мысли в его голове ворочались туго. Они бежали окольными путями. Ему неохота было думать о вчерашнем дне. Но против его воли картинка за картинкой в мозгу сложились воспоминания.

И привычный скользкий ужас заметался где-то в глубине его сознания. Он стремился вырваться наружу и пожрать все существо Валдаева, но это не удавалось. Видимо, пациента от души накачали медикаментами, эмоции померкли, отдалились. Да дело даже не в медикаментах. У него не было больше сил переживать. Эмоции в последние дни истощали его силы, отзывались физической болью. И это было счастье - равнодушие.

Через пятнадцать минут у него забрали градусник. Седая медсестра измерила ему давление и почему-то с осуждением отметила:

- В космос можно.

Валдаев в космос не собирался. Он опять провалился в полусон-полуявь, куда доносились голоса, шаги, смех, приглушенная музыка из радио. В больнице шла своя жизнь.

- Вставай, браток, еда приехала, - услышал Валдаев. Он приоткрыл глаза и увидел над собой крупного мужчину лет тридцати пяти в адидасовском спорткостюме. Мужчина держал в руках поднос, на котором была тарелка с пюре и сосиской, а также бутерброд с маслом и стакан какао.

Валдаев нехотя приподнялся. Присел. Каждое движение давалось с трудом.

- Спасибо, - прошептал он.

- Не за что. По-соседски, - мужчина кивнул на соседнюю койку. - Товарищи по несчастью.

Что-то смущало Валдаева в его соседе. Но думать об этом не хотелось. Думать не хотелось ни о чем.

- Алексей, - представился сосед.

- Валерий, - ответил Валдаев.

- Вот и познакомились.

Валдаев без всякой радости прожевал сосиску. Съел ложку пюре. Запил глотком казенного желто-коричневого какао с непременной пенкой. Пенки он не выносил, но сейчас проглотил ее без особых ощущений.

- Где вообще я? - спросил он.

- В двадцать восьмой больнице, - с готовностью пояснил сосед. - Отделение для таких, как мы.

- А какие мы?

- Жизнью пришибленные. Реактивное состояние.

- Это что, сумасшедший дом?

- Нет, что ты. Это его прихожая. Для тех, кто еще не созрел для полноценного дурдома, но уже чуток вышел из нормы.

- Ох, - простонал слабо Валдаев.

- Я тут уже три недели.

- Из-за чего?

- Ну, - Алексей замялся. - Знаешь, браток, как бывает. Заканчиваешь институт. Пашешь в "ящике", пополняешь государственные секреты. Потом все рушится, и ты со своими секретами на фиг никому не нужен. Но ты молодой, находишь силы, переквалифицируешься. Заводишь бизнес. Зарабатываешь деньги. Прогораешь. Но у тебя еще есть силы. Поэтому продаешь все, расплачиваешься с долгами. Устраиваешься в офис. Зарабатываешь не слишком, но по зеленой штуке в месяц выходит. Фирма валится. И ты в долгах как в шелках. Мыкаешься неделю без работы. Да тут еще жена уходит с каким-то горбоносым бабуином. И ты ощущаешь, что уже не такой молодой и не так полон сил. И смотришь на свое охотничье ружье и думаешь - вот оно, то, что тебе надо. Хороший заряд. И мысль эта становится все милее.

Он помолчал, поглядел на Валдаева, криво улыбнулся и продолжил:

- А потом однажды на людях у тебя начинается истерика. Ты как институтка грохаешься в обморок. Или совершаешь из ряда вон выходящий поступок. И люди понимают - ты уже не такой, как они сами. Ты уже не можешь держать все в себе. И тебя запирают сюда.

- Ужасно.

- Ничего ужасного. Весь ужас за этими стенами. Спасибо еще, пока финансируются такие заведения. Хуже остаться самим с собой, браток. Хуже... Когда остаешься только ты и твое официально зарегистрированное охотничье ружье...

Валдаев допил какао.

- Все, спасибо, - произнес слабо он, ставя стакан на поднос на тумбочке.

- Да не за что, - добродушно улыбнулся Алексей. Он взял поднос и ушел.

Валдаев понял, что его насторожило в соседе. Отстраненность во взгляде...

Это был приют уставших людей.

* * *

У невысокого, с богатой черной шевелюрой и густыми бровями заведующего отделением был вид довольного жизнью человека. Он излучал заразительный оптимизм, как присказку повторяя при осмотре "так-с, что у нас тут". При этом он потирал руки, будто они зябли.

В палате он появился после завтрака в сопровождении крупной румяной докторши в неестественно чистом, хрустящем накрахмаленном халате. И сразу принялся за Валдаева. Осматривал он его долго. Прищелкивал пальцами, заставлял доставать пальцем до уха, нагибаться. Смотрел зрачки. Валдаев выполнял все требования с вялой покорностью.

- Ну так-с, что у нас тут, - обернулся довольный собой и пациентом завотделением к докторше, которая держала в руках блокнот и авторучку. Конечно, нужно проводить исследования, но, судя по всему, органических изменений никаких. Налицо просто переутомление. И где вы у нас работаете? - обратился он к Валдаеву.

- Журналист.

- Криминальный?