Бумеранг

- А нам - кто бы ни щипал, лишь бы их меньше было. - Буркнул Мишаня.

- Это я к тому - уж не наши ли это ребятки?

- Лось с Маркелычем? - Дмитрий в сомнении покачал головой. - Вряд ли. У них на это просто не было времени. Да и откуда они взяли бы оружие? Мы ведь здесь все чистые.

- Ну, тогда я не знаю… - Марат развел руками. - Я так понял: из-за этой последней стычки они злые, как черти. У них там командир погиб и еще несколько человек. С отчаяния, должно быть, и ломанулись хватать заложников.

- А вообще на каком языке они говорят?

- Мухамад - чеченец, это точно. Другие тоже на чеченском говорили, но у двоих такой акцент, что явно не наши. Да и по физиономиям видно, что из Африки приехали.

- Негры, что ли?

- Да нет, не негры, но загар - все равно не местный, голову на отсечение даю…

Только что вместе с Мариночкой и Валентиной Сергеевной Марат прогулялся к Мухамаду, где бородатые операторы засняли его на видеокамеру. Импровизируя напропалую, Маратик произнес красочную речь, «умоляя» далекого Витю Еланцева прислать жалких пятьдесят тысяч. Выступление было всего лишь поводом, - главным образом Марат вслушивался в чужую речь, по крохам собирал информацию. В отличие от своих друзей он в совершенстве знал татарский, турецкий и чеченский, неплохо понимал другие восточные наречия. Потому и вызвался в разведчики. С аналогичными речами выступили перед камерой дамы, - на этом настоял Дмитрий. Разумеется, он не рассчитывал на скорый выкуп, но он очень надеялся на то, что женщин исключат из расстрельного списка…

- Хотелось бы мне знать, где сейчас находятся Лосев с Маркеловым? - пробормотал Харитонов.

- А какая нам разница? - фыркнул Стас.

- Разница - очень большая! - горячо возразил Дмитрий. - Если начинать, то лучше вместе, а Серега с Тимофеем могли бы нам крепко помочь.

- Не знаю… - Стас в сомнении покачал головой. - Лично я так думаю: где бы они ни были, начинать нужно без них. Окажутся рядом, успеют подключиться, а не окажутся - не будем, по крайней мере, возлагать на них лишние надежды.

- Согласен. - Шебукин коротко кивнул. - Тянуть время - себе дороже. Для боевиков эта операция - тоже экспромт, так что все нужно делать этой же ночью, пока не начали расстреливать людей.

- Так-то оно так, да только очень уж не хочется спешить… - Дмитрий поморщился. - Если бы своими головами рисковали, а то ведь вон их тут сколько.

- Вот и дождешься, когда начнут сокращать! - Проворчал Зимин. - На одну голову в час…

Медлительно передвигаясь вдоль шеренги людей, к ним приблизился косматый боевик - с массивной, выпирающей вперед челюстью, длинным торсом, короткими сильными ногами и рваным шрамом на правой щеке.

- Пойдем, - он буднично кивнул Мариночке. - Запись не получилась, нужно переснять.

- Что еще за фокусы! - начал было Маратик, но в лицо ему тут же ткнулся автоматный ствол.

- Сиди, шурави! У тебя все в порядке, а у нее одни ноги вышли. Оператор, глупый попался, молодой - не туда смотрел…

Боевик обвел сидящих усмешливыми глазами, споткнулся о пылающий взор Зимина. Улыбка на его лице тут же поблекла, выражение лица разительно переменилось.

- Чего смотришь? - автомат в его руках с готовностью приподнялся.

- Да вот, стараюсь тебя лучше запомнить. Это на случай, если с ней что-нибудь случится.

- А что с ней может случиться? Ничего не случится. - Боевик фыркнул. - Вернется твоя красавица через десять минут.

Стас медлительно покачал головой.

- Ой, не шути с нами!

- Какие шутки, дорогой! Скоро вернется, за шею тебя обнимет…

- Не надо, Стасик. Ничего они мне не сделают. - Мариночка успокаивающе погладила Зимина по голове, отважно поднялась с места.

- Учти, джигит, - подал голос Харитонов. - Я с Мухамадом говорить буду, так что без фокусов!

- Если через десять минут ты не вернешься, - добавил Стас, обращаясь Мариночке, я сам за тобой приду.

- Я тоже, - эхом откликнулся широкоплечий Костик. Похоже, от темноглазой Мариночки он окончательно потерял голову и даже не находил нужным это скрывать. Впрочем, ревновать к пылкому и простосердечному атлету было смешно, Стасик и не ревновал. А вот в спину удаляющемуся боевику он смотрел так, что более чувствительного человека мог бы, наверное, испепелить на месте. Увы, боевик его взгляда легко выдержал и на сидящих мужчин даже не оглянулся.

Глава 18

Серия кавказских конфликтов пришлась на юные годы Резо. Иные его сверстники откровенно страдали, оставшись без школ и родни, потеряв, в сущности, все свое настоящее и будущее, однако совсем иначе получилось у Резо. Именно в эту пору он стал входить в силу и взрослеть. Костистое, долговязое тело стремительно разбухало от мышц, литые мускулы обретали мощь, которой даже в его далеко не слабом семействе могли похвастать немногие. Тогда же он впервые изведал крови убиваемых собственноручно животных. Неожиданно обнаружилось, что этот неказистый, с тяжеловесным торсом подросток способен резать коров, баранов и овец ничуть не хуже бывалых горцев. Если нужно было кастрировать быка или барана, то и с этой задачей он справлялся не хуже взрослых мужчин. При случае - уже из чистого любопытства - ту же самую операцию юнец проделывал с соседскими псами, за что и получал от соседей на орехи. Точнее, мог бы получить, если бы у противной стороны хватило бы на это силенок. Но очень скоро в крепости кулаков Резо убедились все его сельчане. С ним стали стараться дружить, и именно тогда он яснее ясного понял, что ценнее силы может быть только другая сила - еще более свирепая и первобытная.

Когда российское правительство развязало на Кавказе первую необъявленную войну, Резо встрепенулся, как боевой конь, почуяв, что вот и настало его время. Приближался срок восемнадцатилетия, и к этому возрасту все основные интересы Резо окончательно определились. Ни музыка, ни образование, ни городская жизнь его в ни малой степени не привлекали, зато нравились чужие женщины, привлекала кровь и доставляло наслаждение одерживать над людьми победы. Самое приятное заключалось в том, что все три начала можно было успешно объединить, записавшись добровольцем в любое из действующих на территории Закавказья бандформирований. Именно так Резо и поступил. На какое-то время война стала его стихией, а жизнь вне опасности, грохота взрывов и посвиста пуль мыслилась уже невозможной. Он так и не выбился в полевые командиры, однако ветераны его ценили. За опыт и свирепый нрав, за силу, которая и поныне помогала боевикам организовать дерзкие налеты на боевые посты федералов. Несколько ранений добавили ему уважения среди соратников и при этом абсолютно не сказались на его физическом здоровье. Тем не менее, нынешнюю осень Резо встретил без радости. Увядала не только природа, увядало его лихое время. И в Чечне, и в Осетии, и в Азербайджане кинжалы вкладывали в ножны, оружие закапывали в землю, а то и вовсе сдавали в комендатуры. Настоящие мужчины давно догнивали в земле, и подобно старому пожарищу война затухала, напоминая о себе лишь редкими очажками пробивающегося наружу пламени. Вот и сюда на едва наметившийся раздор Батуми с Тбилиси стали слетаться со всех сторон остатки прежних бандформирований.

Как бы то ни было, но гражданской жизнью Резо не прожил ни единого дня. Смешно сказать, но здоровенный этот мужик попросту не умел ничего делать - ни складывать домов, ни сажать деревья, ни ставить домашнее вино. Единственное дело, которое он освоил досконально, заключало в себе стрельбу из всевозможных видов оружия, рытье окопов и искусное владение ножом. И потому стоило Азамату кликнуть клич в свою армию, как Резо прилетел к нему, сломя голову. Потому что твердо знал: снова будет обильная кровь, снова будут лихие рейды и многочисленные женщины…

Обычно на вольности Резо полевые командиры смотрели сквозь пальцы, однако в этом рейде ему впервые сделали внушение. И все-таки Резо не был бы Резо, если бы упустил свой шанс. Даже на «Даурии», где пассажирам гарантировалась полная неприкосновенность, он без особого труда склонил к сожительству трех молодых женщин. Все трое были блондинками, а белокурых женщин он обожал. Впрочем, две из них на поверку оказались крашенными, что крайне разочаровало Резо. Как многие другие, он вел собственный боевой счет - считал трупы и ценные трофеи, считал завоеванных женщин. На сегодняшний день он успел поиметь более трехсот пленниц и лично убил около сорока мужчин. Были среди его убитых и женщины с детьми, но этих он не считал, занося в разряд досадных недоразумений. Он и забывал их быстрее, чем ночной сон. Иначе было нельзя, поскольку очень быстро наступила бы скука. Вот и в этом рейде он разгонял скуку всеми доступными ему средствами, а потому повторное внушение Мухамада насчет женского пола пропустил мимо ушей. Того же Азамата он мог бы, пожалуй, послушаться, но Мухамад был ему даже не ровесником, родившись на полтора года позже. А потому принимать всерьез слова этого выскочки было нелепо. Ну, а то обстоятельство, что Азамат долгое время именовал Мухамада своим помощником, ровным счетом ничего не значило. Азамат был и сплыл, и по большому счету Резо был волен покинуть бандформирование вовсе. Не к Мухамаду он нанимался служить, и не его команды было ему слушать.