Невеста Дерини

— Ну? где же они? — прошептал Келсон, готовый уже сам броситься за Аракси и Ричендой.

Склонив голову, он попытался молиться, дабы отыскать успокоение в преисполненных величия словах молебна; он думал о том, что? в каком-то смысле? как ангел-посланник принес благую весть Марии, что мир может обрести спасение, если она согласится дать Воплощение Христу, точно так же и его собственные посланцы добивались согласия от Росаны, — не спасать целый мир, но лишь попытаться помочь тем, кто пытается улучшить его малую часть здесь, на земле Гвиннеда. И то, как она настоятельно желала, напротив, удалиться от мира, он принять никак не мог.

Колокол на башне ненадолго замолк, а затем вновь принялся звонить в размеренном, но более быстром темпе, созывая верующих на богослужение, которое вот-вот должно было начаться. За спиной Келсон услышал негромкий шорох, — это шествовал Дункан в белой рясе, а также Дугал в церковном облачении и двое архиепископов вместе с Денисом Ариланом, шагавшим за ними вслед, хотя этот последний предпочел обойтись без парадного облачения и остался в обычной черной рясе священника.

Мгновенно насторожившись, ибо Арилан мог появиться здесь лишь через Портал, расположенный в базилике, — Келсон вышел навстречу епископам, которые, поприветствовав короля, присоединились к Служителям святого Камбера. Келсон отвел епископа-Дерини в тень к одному из боковых алтарей южного трансепта, чтобы успеть поговорить с ним. Он мог лишь надеяться, что в торонтской столице не случилось никакого нового кризиса. Дерри тем временем завел детей Моргана внутрь и направился к часовне, а сам Аларик пока дожидался снаружи.

— Надеюсь, вы здесь не потому, что возникли новые осложнения в Белдоре? — рассеянно промолвил Келсон, одним глазом продолжая наблюдать за открытым проходом, что вел в монастырский двор. — Как там Лайем?

— Ничего, справляется, — отозвался Арилан. — Когда похороны матери будут позади, он понемногу придет в себя. Как вы знаете, в Торенте это происходит иначе, чем у нас. Даже если бы обстоятельства ее смерти были не столь ужасны, все равно не обошлось бы простой заупокойной мессой.

Темные силуэты промелькнули в этот миг в открытых дверях: сперва Аракси, которая немедленно направилась в часовню, — прочь от Келсона.., затем Морган прошел, обнимая жену за талию и что-то шепча ей на ухо, но у короля уже не было времени о , чем-то расспрашивать их троих. Они быстро прошли мимо по трансепту и свернули в широкий неф.

— Полагаю, что Теймураза так и не отыскали? — рассеянно спросил Келсон.

— Нет, Матиас продолжает поиски, Азим и его орден оказывают всю возможную помощь, но по-прежнему безрезультатно. Должно быть, Азим прав, и он на время затаился… Но я явился не поэтому.

Сегодня очень важный день для всех Дерини, и я хотел быть свидетелем этого. По счастью, никто из присутствующих не должен обратить особого внимания на мое появление, — нам ни к чему слишком уж выставлять свою магию напоказ. А теперь пойдемте лучше внутрь. Без вас они, конечно, не начнут, но не стоит заставлять их ждать.

По-прежнему ощущая в душе напряжение, Келсон прошел с Ариланом по нефу ко входу в заполненную народом часовню святого Камбера. Арка, открывавшая проход, была украшена пышной гирляндой цветов, сладковато-лимонный аромат которых смешивался с запахом ладана. В самой часовне с трудом разместились Служители святого Камбера и дюжина или около того родичей короля и его приближенных, — всего больше двух десятков человек.

Сама часовня также была убрана цветами, обрамлявшими высокие окна и двери, ведущие в сад. В полдень лучи не проходили в окна под таким углом, чтобы осветить саму часовню, но солнечный свет из дверей заливал золотистым сиянием, тех, кто стоял поблизости. Рядом с алтарем установили два канделябра, свет которых оживлял золотистую мозаику на стене, так что корона в руках святого Камбера вспыхивала огнем, равно как и ореол, окружавший их с королем Синхилом.

Келсон остался стоять в проходе, ведущем в часовню с нефа рядом с Морганом и его сыном. Неподалеку стояла также Риченда с Бриони, Джехана и отец Нивард. Дальше располагались Служители и их дети — а также Росана и Альбин. Остальные присутствующие в маленькой часовне почти все приходились королю родней: Нигель с семейством, Сиворн и ее близкие, а также Рэмси Меарские, которые также вскоре должны были породниться с Келсоном.

Их младший сын, брат Кристофель, прибыл накануне, дабы поприсутствовать на свадьбах брата и сестры. Арилан неприметно пристроился сзади, стараясь держаться поближе к выходу, ибо собирался ускользнуть незамеченным, когда обряд будет подходить к концу, дабы благополучно вернуться в Белдор.

Дункан и архиепископы вошли внутрь без особой помпы, а за ними Дугал внес большое распятие.

Малыш Келрик, завидев их, ухватил короля за руку, и теперь, довольный, стоял между Келсоном и своим отцом. Тронутый до глубины души этим невинным знаком доверия и привязанности, Келсон постарался сосредоточиться на молитве.

Обряд освящения был чрезвычайно прост, — и очень трогателен. Прочитав молитву в ознаменование своих намерений, ответы к которой давали Служители святого Камбера, Дункан окропил святой водой, а затем окурил из кадильницы всю часовню по периметру, проходя по направлению движения солнца, с востока через арку, ведущую на неф, затем мимо Служителей и обратно к северной стене, устанавливая, — хотя никто не говорил об этом вслух, — защитный купол особой природы: не для того, чтобы преградить кому-либо доступ и выход из часовни, но для того, чтобы сдержать и усилить энергию молитв, которые будут возноситься в этом месте. Защитные установки останутся тут навсегда и будут поддерживаться молитвами всех Дерини, совершающих поклонение в часовне.

Затем вместе с Браденом и Кардиелем, Дункан очистил девственный алтарь с помощью святой воды и ладана, и миропомазал его елеем, начертав распятие по углам и в центре. Епископы затем встали по обе стороны от алтаря, а сам Дункан возложил ладони на мраморную плиту и позволил потоку серебристого огня омыть его поверхность. Затем он склонился, чтобы с почтением облобызать алтарь, и оба архиепископа последовали его примеру, а затем все втроем они отступили, дабы Дугал подготовил все для евхаристии.

Последующая месса ничем не отличалась от тех, которые служились на бесчисленных алтарях по всему христианскому миру. Однако, текст изречения был выбран в одном из ранних отчетов о жизни святого Камбера, «Acta Sancti Camberi», и прочла его с религиозным рвением бан-аба Джилиан, а текст, который отец Джон Нивард зачитал, стоя среди Служителей, был выбран из десятой главы Евангелия от Иоанна и обрел новое значение для всех свидетелей этого исторического события.

— Я есмь пастырь добрый, и знаю Моих, и Мои знают Меня: как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца, и жизнь Мою полагаю за овец. Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привесть: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь…

Дабы полнее отразить новые возможности, которые открывались в этот день с открытием часовни, посвященной деринийскому святому, во время службы был оглашен также начальный стих Adsum Domiпе, который прежде считался гимном Целителей Дерини, — тех, кто посвящал свой драгоценный дар во благо всех людей. Дункан произнес эти слова не на латыни, а на общедоступном языке, чтобы любой из присутствующих мог проникнуться мыслью, что мечтой всех Дерини должно стать использование своего дара лишь в благородном служении.

Узри меня. Господи:

По милости Твоей

Исцеляю я плоть человеков.

Узри меня. Господи:

С благословения Твоего

Прозреваю я души.

Узри меня, Господи:

Силою Твоею властен я над сердцами.

Не оставь. Господи, меня,

Ниспошли силу и мудрость

Лишь по зову Твоему

Служить Тебе дарами Твоими…

Затем Дункан зажег церковную свечу чистого белого воска, которую установил на посыпанной песком железной жаровне на высоких ножках, прямо у дверей, что вели в монастырский сад. Этот свет стад символом маяка, что будет привлекать в святилище всех молящихся.