Страница 8 из 93
А кто же была его первая жена?
По-видимому, первый брак был заключен очень рано, не продлился сколько-нибудь значительного времени и не оставил потомства. О таких союзах скоро забывали. Однако Аделаида не могла знать заранее, что скоро снова выступит на политическую арену как плавный арбитр в выборе невесты для сына. После стольких лет практически самовластного правления ее не слишком прельщала перспектива стушеваться ради невестки и растаять в тени, хотя, безусловно, при тех теплых отношениях, которые существовали между ней и Рожером, выбор супруги для графа Сицилии не мог быть осуществлен без ее одобрения.
Впоследствии, как только у Рожера родится дочь, он назовет ее именем своей матери.
Аделаиде в это время, по самым скромным подсчетам, было около сорока лет, во всяком случае, далеко за тридцать. II.лучив предложение стать иерусалимской королевой, она не устояла. Сменить графскую корону на королевскую показалось ей заманчивым. Однако, зная себе цену, Аделаида поставила собственные условия. Чтобы ее любимый сын Рожер тоже получил свою долю плодов от иерусалимского брака, Аделаида давала согласие Балдуину, четко оговорив, что в том случае, если у них не будет детей (а для жениха и невесты такая перспектива была реальной), корона Иерусалима перейдет к графу Сицилийскому.
Несомненно, этот брак широко обсуждался в Палермо не только в кругу семьи, но и на государственном совете, и был признан полезным для Сицилии.
Возможно, лишь Рожер с присущей ему душевной чуткостью и тем сердечным отношением к матери, которое ощущается даже сквозь завесу столетий, принимал в расчет не только государственную выгоду, но и надежды еще не старой женщины на счастье.
Конечно, Аделаида мечтала о любви и преображала трезвую реальность жизни в романтическую сказку. В юности она могла только безоговорочно подчиняться воле родителей, отдавших ее в жены незнакомому немолодому человеку. Затем последовали мучительные годы ожидания наследника, материнство, грубоватая банальность повседневной жизни, заботы и разочарования. Пусть подобное времяпрепровождение было уделом большинства женщин — ее жизненный путь не был похож на едва заметные тропинки их ничтожного бытия; она заслужила награду!
Аделаида осознавала, что обладает располагающей внешностью, личным обаянием, недюжинным умом, прекрасными манерами и счастливым характером — всей утонченностью Востока и изысканностью Запада. Значит, она вполне способна привлекать к себе сердца не благодаря богатству и высокому положению, но просто в силу своей женской сущности. И может быть этот король, которого Палестина лишила первой жены, кого коварно обманула распутная армянка, этот печальный принц, обделенный женской нежностью и лаской, станет ее поздним счастьем? О достоинствах и недостатках Балдуина она слышала немало, но на расстоянии его привлекательные стороны особенно выигрывали, тогда как неприглядные виделись незначительными. Он казался ей таким близким по духу: как и она, в полной мере испытал удары судьбы — потерял детей, стойко переносил тяготы правления, проявлял, подобно ей самой, редкую в то время веротерпимость — его камергером был сарацин, очень приближенный к королю. Почти родственные души!..
Так Аделаида искушала воображение, сама себя соблазняя ожиданиями.
Балдуин принял все условия сицилийцев. Соглашение по вопросу наследования престола Иерусалимского королевства было достигнуто, и летом 1113 г. графиня Аделаида отбыла на Восток, чтобы стать третьей (опять третьей!) женой короля Балдуина.
Начало путешествия не сулило ей удачи.
На сицилийскую флотилию напали мусульманские пираты, атака которых, правда, была успешно отбита. В конце пути поднялся такой ужасный шторм, что трирема Аделаиды едва не затонула. Три корабля, посланные Балдуином, чтобы сопровождать графиню, сбились с курса и оказались в заливе Аскалона, находящегося в руках сарацин, откуда им едва удалось вырваться.
Прибытие графини задерживалось.
Но когда наконец сицилийские корабли гордо вошли в гавань Акры, король и все собравшиеся увидели, что такую невесту стоило подождать.
Появление Аделаиды было сравнимо разве что с появлением царицы Савской. «Ее сопровождали три триремы, каждая с пятью сотнями воинов, и семь судов, несущих золото, серебро, пурпур и большое количество драгоценных камней, а также великолепных одежд, не говоря об оружии, кирасах, мечах, шлемах, щитах, пламенеющих золотом, и прочем военном снаряжении, которое используют могущественные государи для служения и для защиты своих кораблей. У судна, которое высокородная дама выбрала для путешествия, была мачта, отделанная чистейшим золотом, и издалека сияла под лучами солнца, и нос, и корма судна, также покрытые золотом и серебром и украшенные искусными ремесленниками, поражали всех, кто их видел. На одном из семи кораблей находились сарацинские лучники, очень рослые люди, облаченные в роскошные одеяния, все они предназначались в дар королю — ибо во всех землях Иерусалима не нашлось бы равных им в их искусстве».
В те давние времена, при отсутствии публичных развлечений, такие события, как церковные церемонии, свадьбы, турниры, встречи чужеземных монархов, являлись памятными вехами в жизни людей: их долго вспоминали, часто пересказывали, от них отсчитывали годы; в деталях происходящего искали и находили счастливые или дурные предзнаменования.
Прибытие Аделаиды произвело большое впечатление на рыцарей латинского королевства. Немногие из западных правителей были способны устроить подобный спектакль. Но и Балдуин сделал все, чтобы организовать невесте достойный прием.
Он был высок ростом, с густыми темными волосами и темной ухоженной бородой. На его белом лице выделялся орлиный нос; верхняя губа выдавалась вперед, но не так, чтобы тем безобразить. Он был хорошо сложен и с возрастом не растолстел. Поступь его была исполнена достоинства; речь и обращение важные; на плечах он всегда носил плащ, так что вкупе с манерами и подчеркнутым достоинством его можно было принять за лицо духовное. «Узнав о прибытии знатной дамы, он отправился в порт вместе со всеми князьями своего королевства и членами своего двора, великолепно и разнообразно одетыми; он был при всех королевских регалиях, за ним следовали лошади и мулы, покрытые пурпуром и золотом, рядом с ним шли музыканты, дувшие в трубы и игравшие на всевозможных инструментах, чтобы усладить слух».
Король встретил принцессу, когда она сошла с судна; «весь причал был покрыт красивыми разноцветными коврами, а улицы одеты пурпуром в честь высокородной дамы, которая сама обладала не меньшим богатством», — так двадцать лет спустя описывал встречу Балдуина и Аделаиды один из самых осведомленных историков Первого крестового похода Альберт Аахенский.
Изображений Аделаиды не сохранилось; скорее всего, их просто не было. XII век не стал эпохой расцвета живописи. О внешности правителей мы можем судить по изображениям на монетах, печатях — весьма схематичных — и на надгробных изваяниях, избегающих подчеркивать недостатки, и поэтому усредненных. Кое-что можно почерпнуть в описаниях очевидцев. Но все это касается в основном лиц мужского пола, а изображения женщин представляют собой исключения. По отрывочным и неясным упоминаниям современников можно заключить, что Аделаида по крайней мере в молодости отличалась хрупким сложением, тонкой костью, стройностью фигуры, блестящими темными волосами. Зная о большом внешнем сходстве Аделаиды и Рожера, нетрудно представить себе облик графини через портрет ее сына. По описаниям современников, это был человек высокий и статный, с густыми темными волосами, струившимися по плечам, с чертами лица, имевшими нечто греческое или итальянское.
Через несколько дней во дворце Акры была отпразднована пышная свадьба.
До этого времени двор короля Балдуина представлял собой чисто мужское содружество, поскольку в государстве с момента изгнания Арды не было королевы. Теперь в компанию огрубевших рыцарей влилось пестрое чужеземное окружение Аделаиды. Женский круг постоянно расширялся, поскольку латинские бароны по примеру европейских собратьев также стремились приблизить к королеве своих родственниц.