Камбер-еретик

— А вы уверены, что это не какая-то гадость? — с сомнением спросил Райс-Майкл.

Райс-старший весело засмеялся.

— Обещаю. А теперь рассказывайте. Как продвигаются твои занятия, тезка? Можешь сесть мне на колени и дать полный отчет.

Обрадованный Райс-Майкл последовал приглашению и протараторил длинный перечень того, что постиг в науках со времени последнего визита Целителя. Райс слышал, как в соседней комнате готовили стол к ужину, слышал голоса ставящих тарелки и раскладывающих еду слуг. Через несколько минут ужин был сервирован. Два мальчика тут же бросились к столу, за ними последовал Джаван. Проходя мимо старшего Целителя, принц подозрительно оглядел его. Когда дети Синхила произнесли молитву и приступили к еде, Райс вернулся в общую залу и направился к Тавису. Молодой Целитель оставался у окна, демонстративно безразличный.

— Джаван болен? — пробормотал Райс.

Тавис чуть заметно покачал головой.

— Нет, не болен. Хотя и не здоров. Каждый день я наделяю его энергией.

— Похвально. Но это приносит не только пользу. Ты ведь не всегда будешь рядом, чтобы поддержать его.

— Я знаю. — Тавис смотрел в сторону, стараясь скрыть боль во взгляде.

— Тавис, — мягко произнес Райс, — ты знаешь, что уготовано этим детям. Синхил умирает, и Алрой сменит его, вероятно, не достигнув совершеннолетия.

— Алрой — наследник по праву.

— Но он и самый слабый, — продолжал Райс. — Не знаю, нужно ли это говорить, но Целители обязаны знать реальное положение вещей, даже если это тайна для других. Алрой может умереть совсем юным, не дав Гвиннеду наследника. В этом случае корона перейдет к Джавану. Ты делаешь его зависимым от себя. Как вынесет он нагрузку, если тебя не станет?

— Я никогда не оставлю его! — с вызовом прошептал Тавис. — Никто больше не заботится о нем. Они думают, что телесное увечье делает и разум неполноценным. Но в один прекрасный день Джаван покажет себя. Вот чего я хочу для него, Райс.

— Если Господь захочет, чтобы он стал королем, я тоже будут ждать этого. Но ты не должен так настойчиво опекать его, иначе задушишь, не дав подрасти.

— Это не я его задушу, о нет, не я! — дерзко ответил Тавис, хотя голоса не повысил.

С этими словами молодой Целитель взял манускрипт, лежавший на скамье рядом, и углубился в него, не замечая Райса.

Тот постоял немного и отправился от нечего делать рассматривать письменные упражнения принцев, лежащие на столе у камина. У них с Тависом с самого начала не сложились нормальные отношения.

Как раз тогда, когда мальчики закончили ужин и перешли в залу в сопровождении слуг, юный Гэвин вернулся с вином. Теперь все с интересом наблюдали за тем, как Райс извлек из кошелька у пояса сложенный пергаментный пакетик и бросил его на стол.

— Итак, возблагодарим Всевышнего, что средство против простуды попадет в самое чудесное фианнское вино, лучше которого во всех погребах вашего отца не найти. — Церемонным жестом он откупорил флакон зеленого стекла, понюхал содержимое и в восхищении закатил глаза, когда аромат достиг его ноздрей.

— О, бесподобно! Должен вам сказать, я тысячу раз убеждал его величество, что это отнюдь не портит неустоявшиеся вкусы. Не выставляйте меня лжецом.

Все, кроме Джавана, на лице которого появилась только гримаса, засмеялись. Райс взял пакетик, сломал печать и аккуратно всыпал порошок в вино.

— Вот бокалы, милорд, — заявил Гэвин, нетерпеливо ставя их на стол, в то время как Райс взбалтывал содержимое.

— Хорошо. Ты принес с Избытком. Всем хватит, — произнес Райс, наполовину наполняя бокалы целебным напитком. — Это сладкое вино, но не крепкое — один из сортов настоящего фианнского. А теперь попробуйте.

Слугам второго приглашения не требовалось, однако они не смели взяться за чарки прежде своих молодых господ. Райс-Майкл поднес свой бокал к носу, понюхал вино точно так же, как Райс, чуть пригубил и выпил залпом. Алрой пробовал более осмотрительно, но и он проглотил все до капельки.

Только Джаван не желал пить вино и, прежде чем отведать его, вопрошающе посмотрел на Тависа.

Как и остальные участники предстоящего ночью ритуала, Райс после обеда ничего не ел и не пил, но пожалел, что не оставил себе немного чистого вина, следя за колебаниями Джавана. Наконец принц отбросил сомнения.

Райс не заметил, как выпили слуги, и только пустые чарки и хмельные улыбки выдавали их деятельное участие в лечебной процедуре. Когда бокалы были убраны на поднос, Райс улыбнулся и хлопнул в ладоши, приказывая укладываться. Он предусмотрительно последовал за принцами в спальню и пожелал доброй ночи. Тем временем Тавис поднялся со своего места к флакону с остатками вина. Когда Райс вернулся в залу, слуги клевали носами, готовя себе постели. Тавис поджидал его и весь кипел от негодования.

— Ты лгал, — прошептал он. — Это было не средство против простуды, — обличал Тавис, тыча пальцем во флакон, его глаза, словно два бледных аквамарина, горели гневом. — Ты усыпил их. Там было достаточно лапчатки ползучей, чтобы они не проснулись до завтра. Я чувствовал это! Чего ты хочешь?

Готовя свое сознание и тело к столкновению, которого, похоже, не избежать, Райс изображал из себя саму невинность и будто ненароком сместился, заняв позицию между Тависом и дверью.

— Чего хочу? — искреннее удивление было изображено мастерски. — Я только выполняю желание его величества и забочусь, чтобы его дети хорошо почивали ночью.

— Скорее всего, почили с миром, — пробормотал Тавис, обмакнув кончик пальца в капли на дне бокала, и попробовал жидкость. — Ты не против, если я спрошу у его величества, действительно ли… Что это? Волчий яд и мер… Райс, да как ты мог?!

Сработали защиты Тависа, и разум Целителя скрылся за незыблемой преградой. Райс знал, что не сможет ее преодолеть без применения силы.

Поэтому прежде чем юноша успел среагировать, он с ходу двинул кулаком в солнечное сплетение, и Тавис скорчился на полу, протестующе хрипя что-то.

— Боюсь, что у меня не было выбора, мой юный друг, — прошептал Райс, поднося флакон с вином к губам Тависа. Тот глотал воздух и пытался освободиться.

Он заставил Тависа выпить не менее доброй чарки. Глотки перемежались приступами удушья, взрывами негодования и страха. Затем ошалевший от боли молодой Целитель был приведен в полусидячее положение. Райс поставил флакон обратно на стол и с удовольствием наблюдал, как восстанавливается дыхание и начинается действие снотворного.

— Прости, что пришлось ударить тебя, Тавис, — прошептал он, положив руку на его лоб. — Тебе было необходимо выпить это, раз уж ты имел несчастье оказаться здесь сегодня вечером. Я сомневаюсь, что ты согласился бы сделать это добровольно.

— Но зачем? — выдохнул Тавис. — О, Господи, Райс, ты дал им м-м-мерашу! — Язык его словно распух во рту и отказывался повиноваться. — И… и ангалон, мера-ша и а-а-ан-галон, а ведь они не Дерини!

— Это сделано по приказу его величества и с его полного согласия, — ответил Райс. — Кроме этого, я ничего не могу сказать. Но даже если бы и мог, ты все равно ничего не вспомнил бы… Не так ли?

Взгляд Тависа стал отчужденным, глаза бегали, снадобье действовало, и Райс без труда мог следовать течению спутанных мыслей Тависа. Тот отчаянно пытался проанализировать свое беспомощное состояние, но его защиты быстро таяли. В конце концов Райс взял рассудок под контроль, погружая его в забытье. Тавис еще сопротивлялся, какая-то часть его сознания возмутилась, однако после короткой борьбы он сдался, полностью попав под контроль Райса.

Осторожно стерев последние события, Райс поместил в его мозг новые воспоминания, объясняющие теперешний сон, затем поднял спящего Тависа и отнес на кучу мехов у камина. Пристроив его среди подушек и накрыв мехом, он вложил свиток в расслабленную руку Тависа и в последний раз проверил, насколько глубок сон. Затем, вылив остатки вина в подставку для оружия, он сполоснул бутыль и бокалы водой, во флакон налил вино, оставшееся от ужина, и всыпал туда другой порошок — на этот раз обыкновенное снотворное. Получившееся зелье он разлил по бокалам и снова выплеснул содержимое в подставку для оружия. Теперь даже капли на дне бокалов не выдадут происходившего здесь.