Страница 1 из 16
Виктория Дал
Уроки наслаждения
Глава 1
Лондон, 1875 год.
Сара Роуз Худ была влюблена в собственного мужа. Во всяком случае, почти не сомневалась в этом.
Джеймс производил впечатление человека любезного и симпатичного. Тактичного и умного. В течение тех двух месяцев, что они были женаты, он хорошо заботился о ней, обеспечив всем необходимым. Разумеется, и новыми нарядами. Поэтому она и любила его. Наверное.
И боялась. Правда, совсем немного.
— Вероятно, я сегодня буду поздно, — предупредил Джеймс, забирая перчатки со столика в гостиной.
Он принялся их натягивать и, улыбнувшись, добавил:
— Хановер хочет обсудить кое-какие положения нового законопроекта, а тебе ведь известно, насколько он въедлив.
Сара кивнула с таким видом, как будто ей действительно было это известно.
— Поэтому можешь меня не дожидаться. — Его бархатистый голос, казалось, проникал в самую душу.
Он наклонился к ней и, поцеловав в щеку, шепнул:
— Доброй ночи, Сара.
Тихонько вздохнув, она ответила:
— Доброй ночи.
И ласково улыбнулась ему. Как странно. Да-да, именно странно. Это было самое точное слово из всех тех, что пришли ей на ум, когда она подумала о своих ощущениях. Но жить в интимной близости с мужчиной тоже весьма странно. Как и то, что ее внезапно вырвали из жизни, в которой совсем не было места мужчинам. Да, ее выдали замуж совершенно неожиданно — со всеми вытекающими из этого последствиями.
И нельзя сказать, что она не хотела выходить замуж за Джеймса. Напротив, ей очень этого хотелось, но…
Услышав, как хлопнула входная дверь, Сара покачала головой и поднялась, чтобы позвонить насчет ужина. Она снова останется в одиночестве, как случалось всегда, когда Джеймс проводил вечера у себя в клубе. Сара и не возражала. Это Джеймс настаивал, чтобы она приглашала в дом подруг. Он заботился о ней, беспокоился о том, что ей, возможно, одиноко. А в такие вечера, как этот, она могла забыть обо всех своих тревогах и заполнить время занятиями по душе.
Ужин — подали отварную говядину и пудинг — прошел в тишине и покое. А остаток вечера Сара провела в уютной гостиной — устроившись в кресле, она попивала вино и читала новый роман, купленный накануне. Чтение было самым большим ее увлечением. И Джеймс позволял ей подолгу задерживаться в ее любимой книжной лавке. Еще один довод в пользу того, что она все-таки любила его.
Новая книжка оказалась выше всяких похвал. Вино, кстати, тоже. Когда Сара наконец оторвалась от приключений в далеких морях и леденящих душу штормов, до нее вдруг дошло, что уже перевалило за десять и давно пора отправляться в постель. Резко поднявшись на ноги, она почувствовала легкое головокружение.
— Ну вот… — пробормотала она, приложив ладонь ко лбу.
Один стаканчик вина явно оказался лишним. Возможно, два.
Постояв немного у кресла, она, чуть пошатываясь, пересекла комнату и направилась к лестнице. Слава Богу, Джеймс еще не приехал и не увидит, как она напилась. И слава Богу, у нее есть расторопная и опытная горничная. Ей вдруг захотелось обнять девушку, когда та, уже в спальне, высвободила ее из тесных объятий корсета. Сара сделала глубокий вздох и с улыбкой сказала:
— Вот спасибо, Мэри…
— К вашим услугам, миледи, — ответила горничная с сильным ирландским акцентом.
Сара сделала еще несколько глубоких вздохов. И с каждым вздохом ей становилось все лучше. Снова улыбнувшись, она взглянула на горничную и спросила:
— А где ты служила до нас, Мэри?
Девушка на секунду замерла. Потом продолжила снимать с хозяйки чулки. А Сара тут же пожалела о своем вопросе; она никогда не заговаривала с Мэри на личные темы. Очевидно, вино развязало ей язык.
— Я служила у миссис Альбертсон, миледи. Обслуживала ее и двух ее дочерей. Одной было шестнадцать, другой — восемнадцать.
— Надеюсь, у меня тебе полегче. Проще по крайней мере, верно?
— Да, миледи.
— С девушками в таком возрасте бывает трудно, — продолжала Сара.
Правда, ей самой-то всего двадцать.
Большинство ее подруг втайне мечтали о замужестве. О джентльмене из высшего общества, который наверняка сможет открыть девушке дорогу к шикарным светским приемам и столь же шикарным загородным вечеринкам. А вот Сара о таком не мечтала. Ей хотелось любви и тепла. Комфорта и взаимопонимания. Хотелось жить с человеком, который походил бы на ее отца.
Когда она познакомилась с Джеймсом — молодым адвокатом, незадолго до этого занявшим место в палате общин, — ее сердце на мгновение замерло, а потом вдруг заколотилось с такой силой, что даже стало интересно: услышит ли Джеймс этот стук? Он был высок и хорош собой. Пленительным контрастом к темным волосам были светло-зеленые глаза. И у него оказалась чудесная улыбка…
Сара приложила руку к сердцу, подскочившему в груди при воспоминании об их знакомстве.
— Что с вами, миледи?
Заморгав, Сара поняла, что перед ней стоит Мэри. В руках горничная держала сорочку из тонкого муслина.
— Ох, прости, — пробормотала Сара. — Все в порядке.
Она подняла руки, чтобы горничная стащила с нее блузку. Через несколько секунд Мэри облачила ее в ночную сорочку без рукавов, и теперь они почти покончили со всеми делами — оставалось совсем немного. Сара присела на стул, и служанка расплела ей волосы, которые укладывала утром. Нужно было их расчесать на ночь. После этого Мэри следовало убавить свет и предоставить хозяйку самой себе.
— У тебя есть семья? — спросила Сара; ей почему-то не хотелось прерывать разговор.
Горничная снова на секунду замерла. А потом Сара увидела в зеркале, как девушка кивнула:
— Да, миледи. Два брата и две сестры. И отец. Мать умер ла, когда я была маленькой.
— О, у меня тоже…
Мэри на сей раз промолчала. Девушка вообще была довольно молчаливой, но Сара не считала это недостатком, напротив, весьма ценила это ее качество. И Мэри, конечно же не имела никакого отношения к тому, что сегодня Сара чувствовала себя… как-то странно. Да, наверное, это все из-за вина. Но почему же ее одолевало беспокойство? Клонило в сон — а в голову все лезли разные мысли.
Отпустив Мэри, Сара тотчас улеглась и уставилась в потолок. Она чувствовала, что сразу заснуть не удастся. К тому же скоро вернется Джеймс. Они спали в одной постели, и это, вне всякого сомнения, была самая странная особенность того что называют «замужеством». Она, Сара, до свадьбы ни разу не видела обнаженных до локтя мужских рук, а вот теперь каждую ночь спала в одной постели с мужчиной. И чувствовала его прикосновения. Дышала его запахом. Создавала ему ощущение… удобства.
Сара заворочалась под одеялом и, перевернувшись наживет, уткнулась лицом в подушку. Сон по-прежнему не шел, несмотря на усталость. И с каждой минутой в голове появлялось все больше мыслей о Джеймсе.
Их первая брачная ночь… Она лежит в этой самой постели и ждет, когда он придет. Его первое осторожное прикосновение. Странное ощущение от волосков на его теле. Теплые губы. Теплые руки. И осознание того, что он может делать с ней все, что ему нравится.
Она — сама покорность.
Но он был ласков, терпелив и добр, поэтому она очень старалась не испугаться.
Ах, откуда же у нее сегодня такие странные мысли? Да, очень даже странные.
И еще более странные ощущения… Откуда они?
А в голову все лезли и лезли беспокойные мысли, отгонявшие сон. Она действительно любила мужа? Или хотела полюбить? Во всяком случае, очень старалась. И чем больше старалась, тем тревожнее становилось.
Кроме того, у нее была тайна. Тайна, которую следовало открыть Джеймсу до свадьбы, даже до того, как она приняла его предложение. Теперь это ее упущение стояло между ними, как стена. По одну сторону стены находился муж, а по другую — она, Сара. И она как бы расхаживала за этой стеной в полном одиночестве.