Страница 28 из 93
— Ваша жизнь в опасности, — прощаясь, предостерег горняк, — не выходите один по вечерам.
Не прошло и года после того памятного разговора с Тедом Тэргудом, как доктора Дженнера заменили другим геологом, который не только дал благоприятное заключение на ходатайство Рэнда, но впоследствии даже рекомендовал правительству приобрести шахты «Леди Джоан» и «Джилоуэлл» за сорок фунтов стерлингов и эксплуатировать их наряду с заводом в Чиррабу.
После того как шахты стали собственностью штата Куинсленд, управляющим завода назначили, как узнал сейчас доктор Дженнер, некоего Гаррарди, старого друга премьера Тэргуда.
Тэргуд и Мак-Коркелл, видимо, получили по солидному пакету акций богатейших рудников в Маунт-Айсе за то, что провели туда железнодорожную ветку за счет правительства, а позже, на средства Джона Уэста, приобрели и другие рудники в Маунт-Айсе. Руда потекла из Маунт-Айсы на завод в Чиррабу, где вся она, независимо от качества, оплачивалась по самой высокой цене. Гаррарди оказывал услуги также и Джорджу Рэнду. Рэнд собирал бедную руду, прогоревший кирпич из старых домен и разный другой хлам и сбывал его Гаррарди.
Заводу нужен был лес, и Гаррарди предложил правительству учредить компанию, которая поставляла бы лес исключительно из близлежащего правительственного заповедника. Премьер Тэргуд посовещался с казначеем Мак-Коркеллом, и компания была создана. На этот раз акции получил Данкен, который по-прежнему не в меру пил и слишком много работал.
Доктор Дженнер невольно жалел Данкена. Он глубоко уважал этого человека за его способности и долголетнюю безупречную службу, пока тот не попал в лапы к мошенникам в Чиррабу. Однажды Дженнер навестил Данкена и стал убеждать его, пока не поздно, развязаться с аферистами, но тот лишь уныло ответил: — Поздно, доктор. Мне тяжело терять чувство собственного достоинства и ваше уважение, но я человек конченный. Катастрофа неизбежна, и в этом виновато пьянство.
Гаррарди затеял еще одну аферу с участием Тэргуда, Мак-Коркелла и Рэнда. Он назначил своего брата заведующим заводской лавкой в Чиррабу, которая снабжала товарами горняков. Вскоре там начали появляться вещи, ранее в Чиррабу невиданные: дорогая посуда, столовые приборы и скатерти, нарядная мебель и декоративные вазы. Эти товары были не по вкусу и не по карману горнякам и залеживались на складе. Гаррарди, сообщив премьеру, что в заводской лавке скопилось огромное количество товаров, не находящих сбыта, просил разрешения продать их с аукциона. Разрешение тотчас же было дано.
Оказалось, что и этот отель «Атлантик» выстроен Рэндом, Гаррарди и Мак-Коркеллом, однако имена владельцев хранились в строгой тайне. Лес, цемент, сталь и другие материалы для постройки доставлялись с завода в Чиррабу, из управления лесным заповедником и управления железных дорог. Товары были распроданы по дешевке и каким-то путем, известным лишь самому Гаррарди, попали в «Атлантик», который скоро приобрел известность «самого шикарного отеля на Севере».
Но отель «Атлантик» пользовался успехом только среди пьяниц и картежников. Туристы и другие приезжие предпочитали останавливаться в таких местах, где по ночам их не тревожили пьяные крики и ссоры за картами.
Судя по шуму, доносившемуся из соседней комнаты и откуда-то сверху, доктор Дженнер мог заключить, что его гость отнюдь не преувеличивал. Это была его первая поездка в Кэрнс, с тех пор как был построен отель. Ему понравился его ультрасовременный вид, но теперь он решил, что в следующий приезд остановится в своей старой гостинице. И не только потому, что здесь было слишком шумно. Секретарь союза горняков, между прочим, рассказал также и о том, что всего несколько месяцев назад здесь убили одного человека, — по всей видимости, за то, что он осведомлял политических деятелей и прессу о злоупотреблениях в Мэлгарской горнорудной компании и на заводе в Чиррабу.
Этот человек когда-то служил бухгалтером на заводе. Когда Гаррарди вышвырнул его на улицу, он стал разоблачать аферистов. Последнее время он жил в отеле «Атлантик» и был завсегдатаем игорного зала. Однажды утром его труп нашли на тропинке под балконом. Никто не знал, что с ним приключилось. Может быть, была драка и он свалился с балкона.
Мгновенно возникли слухи, что его прикончили за то, что он болтал о скандальных делах в Чиррабу. Профсоюз горняков потребовал вмешательства полиции, но следователь дал заключение, что причиной смерти явился несчастный случай, и дело замяли.
Доктор Дженнер рано поднялся в свой номер, запер дверь и лег на кровать, защищенную от москитов сеткой. Но сон не шел к нему. Тревожные мысли не давали ему покоя.
Тэргуд со своей бандой искалечили его жизнь. Собирание улик против них превратилось для него в манию. Его до глубины души возмущали подлые аферы, из-за которых богатейшие месторождения руды в Австралии превращались в груды мусора и залитые водой ямы. Когда-то он верил, что лейбористская партия приведет Австралию к социализму, но это оказалось пустой мечтой. Его карьера ученого погибла. Теперь он работал на спекулянтов, искавших только быстрой наживы.
Из лейбористской партии его исключили. А ведь он, как никто другой, вправе был рассчитывать на избрание в федеральный парламент. В 1919 году он выставил свою кандидатуру в парламент штата Куинсленд, а в 1925 году при лейбористском правительстве был членом сената. Он собрал много голосов. Друзья предрекали ему, что он пройдет в федеральный парламент, но у Красного Теда были свои планы. Полгода тому назад ему представился случай осуществить их: был поставлен вопрос об исключении коммунистов из лейбористской партии. Доктор Дженнер отказался поддержать это предложение и заявил, что коммунисты — такая же социалистическая группа, как и лейбористы, и что все социалисты должны объединиться.
Никогда не забыть ему выражения злобного торжества на лице Тэргуда, когда съезд лейбористов по его предложению постановил исключить доктора Дженнера из партии.
Дженнер регулярно печатал статьи в еженедельниках, издаваемых лейбористской партией и влиятельным Союзом австралийских рабочих. Редакции этих журналов немедленно закрыли перед ним свои двери. Две брисбэнские газеты, всегда охотно помещавшие его научные статьи, отказались от его сотрудничества. Дженнер считал этот факт весьма знаменательным: одна из газет принадлежала Джону Уэсту. Связь Уэста с куинслендскими аферистами нелегко было установить, однако Дженнер сказал, что Уэст недавно нажил состояние, продав рудники в Маунт-Айсе английской компании за огромные деньги.
Трагична была и судьба другого члена лейбористской партии, которого объявили сумасшедшим. Говорили, что он придерживался «странного образа мыслей» и настаивал на расследовании связей некоторых лейбористских деятелей с Мэлгарской компанией и заводом в Чиррабу. Кончилось тем, что его посадили в сумасшедший дом.
Доктор Дженнер мучительно силился разгадать, какие тайные пружины действуют в горнорудной промышленности штата Куинсленд. Тревожные мысли, шум океана, крики, смех, топот ног в отеле — все это не давало ему уснуть до самого рассвета, когда он наконец забылся тяжелым сном.
Наутро он уложил чемодан и спустился в бар, где оказался первым посетителем.
— Хороший отель у вас, — сказал он буфетчице.
— Очень рада, что он вам понравился. Роскошный, ничего не скажешь. Говорят, самый шикарный на Севере. Мебель, гардины, посуда — все здесь первого сорта.
— Его владельцы, видно, предприимчивые люди. Кому он принадлежит?
— Не могу сказать вам… не знаю.
— Ну, вы-то, старшая буфетчица, должны бы знать, у кого работаете. Впрочем, это неважно.
Буфетчица огляделась вокруг и наклонилась к нему через стойку.
— Скажу вам по секрету: отель принадлежит Мэлгарской компании.
— Но ведь этой компании больше не существует. Она перешла к правительству штата.
Буфетчица искоса посмотрела на него. — Вы, видимо, славный человек, — сказала она, — но напрасно вы задаете так много вопросов. — Она кокетливо улыбнулась. — Много будете знать, скоро состаритесь. Понятно? — добавила она.