Страница 5 из 83
— Садись на свое место и играй, — сказал Корриган, отпуская Борова.
Боров нерешительно поглядел на него, потом повернулся к Джону Уэсту и сказал:
— Только тронь меня еще раз, я те шею сверну.
Миссис Уэст постояла на крылечке, глядя, как игроки снова устанавливают стол и ящики и рассаживаются по местам. Потом она вернулась в темную кухоньку, подбросила дров в печку и принялась готовить скудный ужин. На душе у нее было тяжело. За последнее время нежная забота о детях, попытки ласковым внушением наставить их на путь истинный сменились бесплодными попреками. Она дала волю своему раздражению и сама вызвала оскорбительный ответ Борова. Впервые за много лет ей напомнили о преступлении Арти. Она всегда сторонилась людей, боясь услышать жестокие слова о позоре своей семьи.
Уже год, как Уэсты терпели крайнюю нужду. Надежды найти работу почти не было. Джон продал своего последнего голубя, а тележка его совсем развалилась. До сих пор Уэстам удавалось не слишком много должать за квартиру, но теперь хозяин грозил выселением. Миссис Уэст с тоской думала о том, что же они завтра будут есть. Она еще не обращалась в благотворительные учреждения, но скоро придется и ей смирить свою гордость, чтобы получить немного супу и хлеба в ратуше, в Армии Спасения или у церковного совета методистов. О, господи! Что же будет? Когда кончатся эти тяжелые времена?
Игра в покер прекратилась. Игроки лениво переговаривались между собой, только Джон Уэст молчал, погруженный в глубокое раздумье.
Мик О’Коннелл рассказывал:
— Побывал и я как-то на распродаже участков, видел, как всякие спекулянты покупали землю заглазно и на радостях дули даровое шампанское. А теперь им крышка, вот они и хнычут и бесятся, а то и пулю в лоб пускают.
— Эти паразиты оттого и кончают с собой, что привыкли жить в богатстве, — сказал Барни Робинсон. — Бедности не выдерживают, вот и пускают себе пулю в лоб. Верно?
— Это-то верно, — вмешался Эдди Корриган. — Но что будет с теми, кто внес в строительную компанию деньги за дом? Я бы на их месте всех членов правления засадил в тюрьму за грабеж. Хорошо, что объявлена забастовка. Пусть все эти мошенники знают, что рабочие не желают отдуваться за их грехи.
— Чепуха эти забастовки, — презрительно сплюнул Боров. — Шесть лет назад мы тоже бастовали, когда я работал на обувной фабрике, а какой из этого вышел толк?
Боров только один раз за всю свою жизнь попробовал жить честным трудом; но вскоре после того, как он поступил на фабрику, началась забастовка кожевников 1884 года, в которой ему волей-неволей пришлось участвовать. Он немедля вернулся к прежнему образу жизни и отправился вместе с другими громилами в Сидней, где они совершили неудачный налет на банк.
— Вот и теперь половину рабочих уволили, — закончил он.
— Их все равно уволили бы, потому что времена такие. А в ту стачку мы все-таки добились повышения заработной платы, — возразил Эдди Корриган.
— Конечно, рабочие должны бороться, — заметил Джон Уэст, все еще раздумывая над чем-то и, видимо, собираясь поделиться своими мыслями с приятелями. — Вся беда в том, что у хозяев много денег. Чтобы сладить с хозяевами, надо самим иметь уйму денег.
— Если бы у рабочих было много денег, они не стали бы бороться с хозяевами, — сказал Корриган.
— Взять хотя бы забастовку моряков, — продолжал Джон Уэст. — Что она им даст? У хозяев слишком много денег. Вот я и говорю — чтобы бороться с хозяевами, нужны деньги.
— Рабочие никогда ничего не добьются, — равнодушно сказал Ренфри. — Каждый пусть думает о себе, а на других наплевать.
— Ну, уж это ты врешь! — возмутился Корриган. — Рабочие только тогда и добьются чего-нибудь, когда будут держаться вместе.
— Рабочие должны войти в парламент и издавать такие законы, какие им нужны, — заявил Барни Робинсон, повторяя слова, которые все чаще и чаще раздавались в то время по всей Австралии.
Тут Джон Уэст решился наконец высказать свою мысль.
— Я так понимаю, что все вы на мели? — спросил он нерешительно.
— Ничего подобного, — усмехнулся Мик О’Коннелл. — Мы все работаем, и правительство выплачивает нам по десять золотых в неделю.
— Если ты что-нибудь придумал, так выкладывай скорей, — оживился Ренфри.
— Придумать-то я придумал. Помните, я как-то работал агентом у букмекера? Букмекерством можно заработать много денег. — Джон Уэст явно старался заранее убедить своих друзей в том, что его идея вполне разумна, чтобы они не подняли его на смех.
— Нужно иметь хоть какой-нибудь капиталец для начала, — заметил Ренфри.
— Знаю, — продолжал Джон Уэст. — Но я придумал, как добыть денег. А когда я открою контору, вы все можете стать моими агентами. Подработаете немного.
— А как добудешь? Починишь свою тележку и начнешь собирать гроши, пока не накопишь полный мешок золотых? — пренебрежительно спросил Боров.
— Мешок не мешок, а несколько золотых я сумею добыть. И если вы мне поможете, то и вам кое-что перепадет.
Все смотрели на Джона Уэста со смешанным чувством недоверия и надежды. Верно, ему случалось иногда раздобыть для себя несколько шиллингов, но — соверенов?!
Джон Уэст заговорил более решительным тоном:
— Голубей вы все держали, верно?
— Что ты задумал? — спросил Джо Уэст. Его нисколько не удивило, что Джон до сих пор не сообщил ему о своей идее. Хоть они и жили в одном доме и спали в одной комнате, но были братьями только по названию.
— Так вот, — ответил Джон Уэст, — я придумал, как добыть денег, чтобы открыть букмекерскую контору. Через две недели будут состязания почтовых голубей между Уоррагулом и Мельбурном.
— Да, — со вздохом сказал Барни. — У меня был голубь, который мог бы взять первый приз, но на днях мы его съели.
— А я сам перегоню любого голубя, вот увидите, — ухмыльнулся Мик О’Коннелл.
Джон Уэст пропустил насмешки мимо ушей.
— Мы будем принимать пари на эти гонки, — сказал он. — Или, точнее, пари буду принимать я, а вы будете собирать для меня ставки.
— А денег где возьмешь? — спросил Ренфри, свертывая папиросу; табак он доставал из окурков, подобранных на улице. Он закурил и выдохнул зловонный дым, к великой зависти остальных курильщиков.
— Денег не нужно. — Опершись обеими руками на край стола, Джон Уэст заговорил уверенно, с апломбом — Есть один голубь, Уарата, — он наверняка придет первым. Мы будем принимать ставки не на него, а на других голубей.
— Откуда ты знаешь, что он придет первым? — спросил Барни Робинсон.
— Знаю, и все тут.
— Жульничество? — спросил Эдди Корриган.
— Да нет. Этот самый Уарата на испытаниях покрыл дистанцию в рекордное время. Он придет первым! — Джон Уэст невольно понизил голос и оглянулся через плечо. — Все будут ставить на Уарату. Мы будем принимать ставки на всех голубей, кроме него. Деньги верные. Вы будете получать по десять процентов с собранных вами ставок. А на остальные деньги я открою букмекерскую контору, и вы будете моими агентами, понятно?
Джон Уэст видел, что все слушают его с большим, вниманием, и чувствовал себя польщенным.
— Почему ты так уверен? Жульничество готовят? — настаивал Эдди Корриган.
— Не совсем так. Просто страхуются. На случай если у Уараты окажется сильный соперник, у них припасен другой голубь, в точности такой же и под тем же номером. Они всегда смогут подменить Уарату. Мы будем принимать любые ставки — три пенса, даже один пенс. Весь Керрингбуш помешался на голубях. Мы будем обходить кабаки, заглядывать во все дома, где есть голубятни. Вы получите десять процентов. А я открою контору. И мы начнем принимать ставки на лошадей. Вы будете работать для меня на тех же условиях, но комиссионные я буду вам выплачивать только за проигранные ставки.
— Ну конечно, в точности на тех же условиях, — съязвил Мик О’Коннелл. — Все будут проигрывать, потому что не будем же мы принимать ставки на фаворита, так, что ли? Премного благодарен, мистер Уэст. Сочту за честь участвовать в вашей затее.