Побег из Эдена

— У меня нет личной неприязни! — возмутился куратор. — Но следить за потенциальными преступниками моя обязанность!

— Доказательств, что они таковыми являются, нет, — продолжала настаивать Мамбата.

— Если их не удалось обнаружить в течение одного дня, это не значит, что их нет. — Шульц побагровел от гнева. — Мне нужно больше времени! И доступ к их личным, не школьным компьютерам!

— Ваши полномочия, куратор, — жестко одернула его личностный аналитик, — ограничиваются школой Накатоми. Влезать в личные компьютеры граждан запрещено не только хакерам, но и упредительной полиции. Иначе между ними и вами не было бы никакой разницы!

— Разница в целях! — взорвался Шульц.

— Я полагаю, наш разговор не имеет дальнейшей перспективы, — спокойно отчеканила Мамбата. — Жду от вас дисциплинарные характеристики на Громова и Кемпински до завтрашнего вечера. Если они не поступят и вы не найдете убедительной причины для отказа, я немедленно направлю рапорт в главное управление упредительной полиции о вашей пристрастности, а следовательно — профессиональной непригодности. До завтра, куратор Шульц.

Ночью Максим опять не мог уснуть. Личностный аналитик Мамбата выдала им с Дэз кучу тестов, а администратор Варгес добавила еще множество форм, которые требовалось заполнить.

Придя домой, Громов старался не думать об Олафе. Дэз сказала, чтобы Громов предоставил Свенсена ей. Мол, теперь это дело чести.

Максим вставил в школьную персоналку оптик с тестами и принялся на них отвечать. По всей видимости, дирекция Эдена хотела знать о нем все — начиная от уровня интеллекта и заканчивая перечнем детских болезней. Особенно их почему-то интересовала «интенсивность мозговых волн». Для этого они прислали целый пакет «мгновенных тестов». На экране быстро меняются картинки. Внизу слова — случайные ассоциации, одно из которых надо выбрать.

Мгновенный тест занимает не больше минуты. Но эденских тестов оказалось столько, что Макс просидел над ними больше часа. Причем таких сложных он никогда не видел. Были не только картинки, но и списки слов, геометрические фигуры, цветовые пятна, штрих-коды...

Администратор также приложила расписание. Завтра по окончании всех уроков в шесть часов вечера личное дело Громова со всеми документами пошлют в Эден. Через два часа должно прийти подтверждение его приглашения. Тогда он должен вернуться домой, собрать вещи — не более десяти килограммов — и ровно в одиннадцать вечера быть в аэропорту Нарита. В полночь специальным чартерным рейсом его и остальных избранных отправят в пункт общего сбора. Это во Франкфурте. Оттуда ровно через сутки специально арендованный «Боинг-1047», гигантский двухэтажный самолет, доставит их в Эден. По прибытии у всех новичков возьмут пробы генетического материала, чтобы изготовить для каждого индивидуальную карту идентификации по ДНК.

Все это казалось нереальным. Максим смотрел на список. В нем не было ни волнения, ни удивления. Только чувство, что все это сон.

Когда тесты и формы кончились, заснуть все равно не удалось. Чтобы отделаться от тревоги, Максим вышел в Сеть, поучаствовал в нескольких чатах, в которых бывал время от времени, параллельно скачал парочку нужных вещей и убил спам-сервер, закидавший его почтовый ящик предложениями посетить разнообразные курсы и тренинги.

Кончилось тем, что Громов запустил «Мэд Вормс» и, как обычно, незаметно уснул во время игры, уронив голову на клавиатуру.

Как только личностный аналитик Мамбата вошла в здание и провела карточкой по сенсору турникета, из динамиков тут же раздался голос Миссис Хайд:

— Личностный аналитик Мамбата, вас ожидает директор. Пожалуйста, пройдите к нему без промедления.

Госпожа Мамбата чуть нахмурилась. Обычно такие ранние и срочные вызовы не предвещают ничего хорошего.

Администратор Варгес сразу же впустила ее в кабинет директора.

Такимура был бледен и явно нервничал. Похоже, ночью он почти не спал. Таким несчастным Мамбата не видела директора никогда.

— Вы говорили с куратором Шульцем? — спросил сразу он без приветствий и церемоний.

— Да, — личностный аналитик кивнула.

Затем подробно пересказала содержание своего вчерашнего разговора с куратором.

— Я очень надеюсь, что никаких сюрпризов не будет, — тяжело вздохнул директор. — Но я все же хочу спросить вас, есть ли у него возможность задержать отправление учеников под предлогом расследования?

— Если он не найдет следов дисциплинарных нарушений Громова и Кемпински или свидетелей, готовых в присутствии комиссии подтвердить, что таковые имели место, то нет, — уверенно ответила Мамбата.

Директор посмотрел на нее усталыми красными глазами.

— А вы успели подготовить личностные характеристики на всех шестерых избранников? — спросил он.

— Разумеется. Они уже у администратора Варгес. Думаю, она в любой момент может дать вам распечатки.

Такимура покачал головой:

— Не нужно, я вам доверяю. Единственное, что меня беспокоит, — это вчерашний инцидент с учеником Карлой Маэлз. Вы написали, что она нуждается в систематической поддержке личностного терапевта?

— Да, написала, — Мамбата кивнула. — Мы не можем это скрыть, ради ее же собственного блага. Ее психика очень нестабильна. Проблема в том, что она сама не может принять себя такой, какая она есть. Поэтому подозревает всех и каждого в презрении к ней.

Директор Такимура тяжело вздохнул. Потом открыл ящик стола и вынул пачку сигарет. Несколько раз кликнул пальцами по сенсорному экрану на своем столе, отключая противопожарную систему. Щелкнул зажигалкой и закурил.

— Я знаю, что это запрещено, — виновато сказал он, разгоняя рукой дым, — но ничего не могу с собой поделать. Мне нужно успокоиться. А от транквилизаторов у меня голова перестает работать.

Личностный аналитик понимающе кивнула.

— Вы сильно переживаете за них, директор Такимура, — сказала она.

— Каждый год, — печально согласился директор. — За каждого. Знаете, иногда я даже чувствую обиду, что, уехав в Эден, они больше никогда не дают о себе знать. Потом через какое-то время в медиасреде появляются статьи об их открытиях, премиях, гениальных теориях... И ни одной открытки. Не то чтобы я думал, будто они мне чем-то обязаны... Просто... Просто я действительно волнуюсь за каждого из них, а они...

Мамбата мягко улыбнулась:

— Поверьте, директор, они не делают этого не потому, что не испытывают благодарности, а потому, что даже не подозревают о ваших чувствах... Ведь в Накатоми чувства запрещены, не так ли?

Как и во всем остальном мире, — согласился директор Такимура, выпуская клубы сизо-серого дыма.

Громов ел молча. Он о чем-то сосредоточенно думал.

— Тебе хватило лимита веса на все вещи, что ты возьмешь с собой? — спросила Дэз.

Максим непонимающе моргнул. Отъезд! Митцу! Чарли! И... Олаф Свенсен! Только в этот момент Громов сообразил, что сегодня он ни разу не видел шантажиста.

— О Дэз... — пробормотал Максим и приложил палец ко лбу. — Прости... Я совсем забыл. Просто утром... Я в таком шоке, что про все забыл. Как там Чарли? Ты сказала, что ходила к нему.

— Нормально. Его хотели отпустить домой вчера, но он не хотел говорить с отцом, поэтому соврал, что давно страдает бессонницей и хотел бы отдохнуть. Доктор погрузил его в магнитный сон на двенадцать часов. Чарли проснулся только-только перед моим приходом. Сказал, домой поедет только за вещами, да и то в последний момент, чтобы не слушать отцовских нотаций.

— Да уж, — усмехнулся Громов, — глядя на нашего Спаркла, я все время думаю, что когда родителям нет до тебя никакого дела, это даже хорошо.

Кемпински пожала плечами.

Тут в столовую влетела Роуз Тэнкс, корреспондент школьной газеты. Не в меру любопытная девчонка с третьего года обучения. Серьезных заданий ей не поручали. Так, слухи, сплетни, опрос общественного мнения. Глаза Роуз сверкали, а на щеках горели красные пятна. Она подбежала к столу неподалеку от Громова и Дэз. Там сидели фотограф и два других корреспондента газеты.