Женщина-врач

— Филип!

— Лесли!

Он первый пришел в себя после столь неожиданной встречи.

— А Ричард сказал, что ты уехала в Лицирути.

— Я передумала. Последнее время много уставала и решила, что мне сейчас не до лыжных прогулок. Не ожидала встретить тебя здесь!

— Я здесь по работе. Зекер вернулся вчера из Америки и попросил меня приехать повидаться с ним.

— Тогда не буду тебя задерживать.

— Я уже виделся с ним. А ты сейчас куда? На улицу?

— Да. В ресторане совсем пусто и как-то неуютно.

Он улыбнулся:

— Это потому, что все едят в гриль-зале.

— Как же я не догадалась?! Надо будет обязательно зайти.

— А не хочешь поужинать со мной? По-моему, будет странно, если мы будем ужинать поодиночке.

— Какое тактичное приглашение!

Он покраснел:

— Прости.

— Не надо извиняться. Просто у меня такое чувство юмора. — И после недолгого колебания она прибавила: — Я пойду возьму пальто.

Поднявшись к себе в номер, она подумала, не переодеть ли ей платье, но тут же поборола это желание, представив, что может подумать Ричард. Однако она не удержалась от того, чтобы надеть другие сережки — длинные, с элегантными блестящими камешками, придававшие ее внешности особую прелесть.

Филип ждал ее внизу и, когда она спустилась, проводил к поджидавшему такси.

— Куда мы едем? — спросила Лесли.

— Предлагаю «Франсиса Канера». Это мой любимый ресторан.

Темнело. По улице мела снежная поземка. Машина громыхала колесами по заледенелой булыжной мостовой и наконец остановилась перед красивой дубовой дверью ресторана Франсиса Канера. Филип уверенно провел Лесли вовнутрь, через небольшой холл в уютный зальчик, где играл пианист. К ним подошел метрдотель и провел их к свободному столику у стены.

Лесли села и огляделась. Похоже, зал располагался в полуподвале — судя по грубой штукатурке на стенах и темным бревенчатым перекрытиям на потолке. На окнах, тянувшихся вдоль только одной из стен, — множество цветочных горшков, буйство зелени в которых контрастировало с безукоризненной белизной скатертей и салфеток на столиках.

— Ну как? Нравится вам здесь?

— Очень!

— Тогда давайте решать, что будем есть. Что бы вы хотели заказать?

Он протянул ей меню. Увидев немецкие буквы, Лесли растерялась:

— Я здесь вряд ли разберусь. А нет ли у них коронного блюда?

— Есть. Предоставьте это мне.

Лесли кивнула, и Филип, подозвав официанта, на чистом немецком языке сделал заказ.

— Не знала, что вы так хорошо говорите по-немецки. В клинике…

— Давайте не будем говорить об этом! — перебил он ее. — Я так редко вырываюсь куда-нибудь, и в таких случаях мне всегда хочется забыть о работе. Лучше скажите, вы всегда ужинаете с незнакомцами?

Уловив шутку, Лесли ответила в тон:

— Только с теми, с кем познакомилась в лифте. Только, боюсь, я не запомнила вашего имени.

— Зовите меня просто Филип. А вас как зовут?

— Лесли.

— Хорошее имя.

Они переглянулись, и между ними снова, как это уже было однажды, установились теплые, доверительные отношения. В неофициальной обстановке Филип, казалось, напрочь забыл обо всем, даже о том, что совсем недалеко отсюда находится прикованная болезнью к постели его жена.

— А черное вам идет, — нежно проговорил он. — Вы часто его надеваете?

— Нет. Случай редко выпадает.

— Возможно, это и к лучшему. А то знаете, у многих температура бы подскочила! — пошутил он. — А что вы такое с собой сделали? Вы выглядите как-то совсем по-другому.

— Может быть, из-за сережек?

— Да, пожалуй. Они очень милые. Это новые?

— Ну что вы! Ричард подарил мне их еще в день защиты диплома.

Во взгляде Редвуда проскользнуло недовольство, и Лесли поняла, что сболтнула лишнее. Некоторое время они сидели в молчании, которое неожиданно нарушил официант, предложивший первые закуски — запеченную форель, жаркое из грудинки молочных поросят и фасоль с томатами в горшочках, политую сверху каким-то белым соусом, который Лесли, не удержавшись, тотчас же попробовала.

— Ух! — вырвалось у нее, а на глазах выступили слезы.

Поспешно схватившись за свой стакан с водой, она сделала несколько глотков и, откинувшись назад, отерла слезы.

— Господи, я думала, у меня внутри все сгорит! Что это было?

— Соус из хрена и взбитой сметаны. На нем многие так попадаются.

— Так выходит, вы знали?

Он усмехнулся:

— Да. И нарочно не удержал — поделом вам! В следующий раз, когда я попрошу не говорить о прошлом, не будете вспоминать о своем ухажере!

— Да нет у меня никакого ухажера! — Лесли выпила еще воды. — Ну вот, теперь, кажется, лучше. Теперь я спокойно могу попробовать всю эту вкусноту.

Они ужинали, чередуя доверительную беседу непринужденными паузами. Иногда Лесли тихонько напевала в такт доносившейся музыке.

— А он хорошо играет, правда?

— Да. Если хотите, можем попросить его сыграть что-нибудь на заказ. Есть у вас какие-нибудь предпочтения?

— Мне нравится Коул Портер.

— Прекрасно. Мне тоже. Подождите минутку.

Лесли постояла в сторонке, пока он договаривался с пианистом, тот кивнул и заиграл «Ночью и днем». Нежные руки Филипа коснулись ее, и они упоенно закружились в плавном танце.

Лесли закрыла глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Слова песни как нельзя более точно передавали то щемящее, полное безнадежности чувство, которое она испытывала к Филипу. Они танцевали еще и еще, потом наконец Филип хрипло сказал:

— Давайте закончим наш ужин, а после потанцуем.

Вернувшись за столик, Лесли принялась подозрительно разглядывать десерт из ежевики, утопленной в вине и покрытой горкой какого-то белого крема.

— Что вас так беспокоит? — спросил Филип. — Эти ягоды вполне безобидны.

— Да вот думаю: на этот раз это действительно взбитые сливки?

Он демонстративно попробовал свою порцию.

— Ну как? Теперь вы удовлетворены?

— Спасибо. Вполне. — Лесли тоже отведала десерт. — Хороший выбор. У вас изысканный вкус.

— Я рад, что вам понравилось. Может быть, хотите чего-нибудь еще?

— Спасибо. Это было бы уже слишком. Кроме того, подумайте о моей фигуре.

— Ее я вряд ли когда-нибудь смог бы забыть!

Лесли смущенно отвернулась.

— Вы покраснели, — сказал он после долгой паузы.

— А вас это удивляет?

— В общем-то нет. Простите, я сказал не подумав.

— Хорошо, забудем об этом.

Снова наступила пауза, и он со вздохом произнес:

— А мы, кажется, не очень-то преуспели, не правда ли?

— В чем?

— В своих стараниях забыть все, что касается прошлого. — Он взял сигарету и прикурил, задумчиво разглядывая ее кончик. — Я испортил вам вечер. Вам не нужно было идти со мной — в одиночестве вы провели бы время лучше.

Лесли проглотила комок в горле:

— Вы так думаете?

— Да нет же, что я говорю! Ведь женщины не ужинают в ресторанах в одиночку — они должны соблюдать приличия!

— Тогда не сожалейте о том, что пригласили меня.

— Я не сожалею! — Он взял ее за руку. — Потанцуем?

Остаток вечера прошел в романтичном настроении, только Лесли казалось, будто все происходит во сне.

Из ресторана они ушли далеко за полночь и пешком брели по узенькому переулку в направлении главной улицы. Такси проезжали мимо занятые, Лесли дрожала, когда холодные снежинки падали ей на лицо.

— Возьмите меня под руку, — предложил Филип. — Иначе вы можете поскользнуться на своих высоких каблуках.

Он подставил ей руку, но Лесли все равно дрожала, тогда он крепче прижал ее к себе.

— Простите, что так получилось. Мне и в голову не могло прийти, что нам не удастся поймать такси. Может, постоите под крышей магазина, пока я попробую все-таки поймать машину?