Белый ферзь

По прошествии же лет это многое, если не большее, рассосалось по частным коллекциям. Учитывая ареал обитания староверов, обретших царство Опоньско, — Тибет! — запросто могла очутиться «Книга черных умений», наследие Падмасамбхавы махапурушам грядущих веков, в Санкт-Петербурге — и не в Азиатском департаменте, в частных руках. Не прочитать никак, но побережем, побережем.

Ну, а далее — Переворот. И луначарское «кидалово» доверчивого до интеллигентского маразма Дюбуа…

Главное ведь — лежит мертвым грузом! Мертвым! Разлагающимся! В прах превращающимся!

Позвольте! А что же легенда — про водонепроницаемость подвалов, про обеззараживающие-инсектицидные газики-фосгены?!

Насчет герметичности — легенды сильно преувеличены. Вода всегда дырочку найдет, газики — тем более.

На сырость еще можно начхать, к сырости петербуржцам не привыкать, от сырости не протянешь ноги. А вот отравляющие вещества… Про них легенда врет, чтоб никто не сунулся. Нет там никаких ОВ!

Представьте себе наши коммуникации, бессменно барахлящие с момента пуска в эксплуатацию, двухсот летней дряхлости. Да все бы ОВ в полном объеме улетучились наружу, сколько ни латай дыры в подвалах.

Известны случаи массового отравления газом? В центре города, в метро?..

Известны! Телевизор смотрите?! (Стоп! У нас сейчас что? Декабрь девяносто четвертого? Не май девяносто пятого? Мы сейчас где? В Питере? Не в царстве Опоньском? Легенда — про фосген? Не про зарин?… Тогда нет, неизвестны такие случаи). Не-из-вест-ны в Санкт-Петербурге такие случаи. А значит?

Значит, байка про фосген — «страшилка» для особо ретивых искателей кладов, тэр-ма.

Только кублановцев, науськанных четой Сван, вряд ли отпугнула от подвалов байка про фосген. Уж они-то наверняка знали о наличии отсутствия О В в подвалах «Публички».

Цена «Книги черных умений» повыше будет всей добычи из отдела редких рукописей.

НО!

Во-первых, ее искать надо. Искать, искать, искать. Ибо наводчик Вадик Сван как-никак сидел на генизе в отделе редких рукописей, а не в подвалах чахнул, заброшенных со времен Переворота, и где там что в подвалах — не в курсе был наводчик Вадик Сван, и никто не в курсе…

Чтобы искать, искать, искать, необходим запас времени — восьмичасовой рабочий день, два, три. И без помех «кто вас сюда пустил? что это вы здесь делаете, а?».

Отнюдь не шныркой старушкой в противогазе надо быть, хватающей первое попавшееся под шарящую руку.

(У Инны, получается, БЫЛ запас времени — день, два… третьего не дано, недодано. Исчезла.)

Во-вторых, дабы не получилось «принеси то, не знаю что», необходимо знание, как минимум, калмыцкого, бурятского языков, если тибетским не владеешь.

(Инна владела литургическим-тибетским в пределах, достаточных для определения — она, тэр-ма!)

В-третьих, умозрительная ценность тэр-ма, книги из кладов, — для кублановцев ничтожна, по сравнению с изъятым. Изымали кублановцы раритеты, имеющие РЫНОЧНУЮ ценность, реальную, аукционную.

(Зачем только Инне столь неотвязно понадобилась «Книга черных умений»! Научное любопытство — понятно. Однако любопытство имеет свои границы: «сюда нельзя! категорически! нельзя — и все!» Касаемо же умозрительной ценности книги… Не продавать ведь в самом-то деле намеревалась Инна тэр-ма особо заинтересованным лицам, лицам с узким прищуром и почти плоским профилем, полномочным представителям старой школы — ньинг-ма-па!.. Да и нашла ли искомое?)

У них, у взломщиков, было два списка, пояснил Лозовских. Восток и Запад. Брали то, что МОЖНО продать: персидские иллюстрированные издания, например. Техника выполнения рисунков потрясающая!.. «отцов» латинских, например. Золотое тиснение, эмаль, пергамент!..

То есть сочетание внешних роскошеств, типа альбомных излишеств (где про сиятельных орловских жеребцов или про череповецкие празднества — из отдела эстампов), и внутренних научных уникальностей.

Вадик Сван, надиктовывая списки, знал-помнил, где плохо в «Публичке» лежит самое-самое — сочетание интеллектуальной и рыночной ценности.

А «Книга черных умений» — неказиста. Блокнот-«неделька» с тесемочками. Таких рукописей буддийского толка в питерском ИВАНе на Дворцовой набережной — завались! Понавезли в свое время всяческие бородины-цыбиковы… Девать некуда! Изредка ИВАН даже кое-что продает индусам. За счет чего и платит зарплату сотрудникам — мизер. Разумеется, продает не единственные в своем роде экземпляры… Пардон! Рукописный экземпляр всегда единственный в своем роде. Но оттисков с ксилографических досок — множество… В общем, продает ИВАН то, чего у ИВАНа в переизбытке. «Книгу черных умений», отыщись она в ИВАНе, воздержались бы продавать…

Только «Книга черных умений» в ИВАНе возьми да не отыщись. Специалисты, владеющие тибетским языком (вот Лозовских Святослав Михайлович…), авторитетно заявляют — нету. Недостаточно питерских специалистов? коллеги из Москвы могут подтвердить — Инна Колчина регулярно наведывалась, сиднем просиживала. Вплоть до последнего времени! (Минуточку! Последнее время — это когда? — Да вот буквально… да недели полторы назад!)

И если нету «Книги черных умений» в ИВАНе, то где она может быть? Тот же специалист-коллега подскажет: если где-то и есть, не иначе как в «Публичке», в подвалах…

А как туда?

Легко!

Система охраны в «сокровищницах мысли»… Говорено про систему охраны, нет никакой системы! Посторонних, конечно, стараются не пускать… Но разве это посторонний? СВОЙ. Правда, из ИВАНа, не вполне НАШ, но СВОЙ. Те же копейки получает, так же книжной пылью дышит!.. А с ним кто? Это тоже не посторонний, это тоже коллега — из Москвы!

Но — по порядку…

«Прежде чем тронуть женщину, наведи справки о ее муже!» Колчин изрек сентенцию искренне. Ибо имел в виду не чету Мыльниковых, но чету Колчиных. Само собой, поруганный Профиль не трогал Инну, понятия не имел о ее существовании. Но то была, если угодно, обобщающая сентенция. И свирепость колчинского тона адресовалась не именно… Ильичу, но безымянным виновникам исчезновения Инны.

Был ли безнадежный вздыхатель Лозовских виновником? Тронуть женщину (Инну!) он не мог в силу (вернее, в слабость) давно сложившихся отношений. А справки о «ее муже» давно наведены: Колчин предположил, что Инна в беседах со Славой Лозовских вряд ли рисовала образ грозного мужа, способного шею свернуть за неверно истолкованный взгляд. Свернуть-то шею ЮК способен, да. Но не за взгляд. Жена Колчина выше подозрений. Да, мастер единоборств, но отец — профессор, и образование высшее, и в каратэ его занимает не только и не столько «бей-круши», но философия, истоки… Он, муж, кстати, тоже живо интересуется древними рукописями и… и все такое. Забавно, что сказанное Инной справедливо, но не лечит душу платонического ухажера, а только растравляет…

Это ведь так по-человечески понятно: пусть я личиком не вышел, пусть лысина ранняя, пусть брюшко наметилось к тридцати годам, пусть спина горбом и ручки-жгутики, пусть! — зато мозги, зато старший научный, зато в словесном поединке сто очков вперед любому атлету! Предположить в другом наличие и тех и других достоинств — значит обделить себя, признать некоторую собственную убогость. Кто муж? Сэнсей с внешностью притягательной? Ясно. Дундук! И не надо про его многосторонние увлечения, не бывает. Это ведь так по-человечески понятно. Все же человек редкостно неприятное существо…

Как ДОЛЖЕН поступать дундук-сэнсей, обнаруживший пропажу жены и вышедший на след ее приятеля-интеллектуала? Да ясно как! Грубо и невежливо. Напористо и прямолинейно.

Только и остается интеллектуалу заранее горько усмехаться: и это твой избранник, коллега?!

…Колчин выспался.

Послерождественская гостиница, отпраздновав знаменательное событие, позволила себе тихий час чуть не до полудня. Пусть и середина недели, но иностранные специалисты, следуя традиции, — каникулы! каникулы! — устроили себе законный выходной. Сонная тишь.