Путы для дракона

Согнувшись — сокол проворно перебрался на затылок и устроился на вороте рубахи — и сторожко перебегая отрезок за отрезком, от одного укрытия до другого, Роман быстро двигался вперёд. Он не прошёл и половины пути, как док Никита задумчиво сказал:

— На «тараканов» мы всегда натыкались неожиданно и тут же лезли в драку. Было бы интересно посмотреть, чем они занимаются в свободное время.

— Вы только посмотрите! — театрально ахнул Игнатий. — И это говорит док Никита! До сих пор я думал, что в нашей команде единственный здравомыслящие люди — док Никита и Рашид. Ну, док, удивил ты меня. Или город на тебя так подействовал?

— Когда Игнатий начинает изощряться в остроумии, он приходит к фантастически умным выводам, — откликнулся Рашид. — В этом городе и не должно оставаться нормальных людей с нормальной психикой и нормальными реакциями.

— Город как город, — напористо возразил Игнатий. — С чего бы здесь психом становиться?

— А как же… Ни одного целого дома. Ни одной целой полевой структуры. Берег не считается. Город, как единица общего, излучает настолько неверно, что мы тоже меняемся. Вспомни радиацию. Не видно её и не слышно, пока необратимость процессов в организме не заставит поверить в неё. Нам, торим, повезло после того взрыва. Мы всё‑таки были вместе. И город подействовал на нас не так, скажем, как на Бриса. Брис, прости за грубость, временами психом себя не чувствовал?

— Было.

— Брис был один. А одиночество, как известно, общественным животным, каковым является человек, очень тяжело переносится. Вот и смотри: никакой поддержки, никакой надежды, а главное — в одиночку варишься в самом месиве деформированного энергетического поля разрушенного города. Поневоле… Ребята, Роман!.. Куда он лезет!

— А что — превосходный пример твоим разглагольствованиям! — на ходу бросил Игнатий.

Роман постоял у стены, явно считывая послание — если оно там было, осторожно заглянул за стену и решительно скрылся в руинах первого этажа.

Парни не стали размышлять, что он там увидел. Впереди — «тараканы» — значит, дело серьёзное. А то, что Роман не оглянулся, не позвал — возможно, посчитал, что и сам справится. Но команда на то и команда, чтобы если уж действовать, так вместе.

… Чем занимаются «тараканы» в свободное от драк и погонь время — интересовало и Романа. Дом небольшой. Затаившись за углом, парень пытался разглядеть, что они там делают. Первое впечатление — играют. Роман глазам не поверил. Играют?! Безмозглые неорганические големы, созданные кем‑то не слишком старательным и рассыпающиеся порой от одного только взгляда, в упор не видящего их?.. Но «тараканы» и в самом деле беспорядочно и азартно ездили по кругу или резко меняли курс. Куда только делась из мания к строгим линиям и соблюдению ряда…

Любопытство победило. Тем более послание оказалось ржавой табличкой, предупреждающей о месторасположении противопожарного гидранта.

Где ползком, прыжками с плиты на плиту, а то и почти скалолазанием по ним, Роман быстро двигался к противоположному торцу дома. Сквозь нарастающий мотоциклетный гул он всё же изредка слышал вздыхающий шёпот песочной струйки, кряхтенье не до конца осевших плит и даже треск — дом умирал. Машинально, не думая о целесообразности действий, Роман соотносил каждое своё движение со звуками дома. Напряжение, в котором он точно следовал звукам, создавало состояние, близкое к трансу, и тогда ему казалось: не он прислушивается к звукам, чтобы идти вперед под прикрытием их шума, а дом кряхтит в ответ на его движения.

Анатомией и органами чувств «тараканов» раньше было как‑то недосуг заниматься. Поэтому Роман предпочёл подобраться к ним как можно незаметнее и бесшумнее. В любом случае, дальше стены, за которой «тараканы» расположились, путь ему был заказан. Насторожённо выглядывая в когда‑то оконный проём — ныне почти беззубый рот доисторического великана, размерами напоминающий переходы в пещерах, он начал оценивать обстановку.

Судя по тем «тараканам», которые оставались в рядах, насчитывалось их около сотни. Площадка сразу за стеной достаточно ровная, чтобы они могли поддерживать порядок строя. Метрах в десяти от стены строй нарушен. С десяток «тараканов» хаотично раскатывали на мотоциклах по кругу, лениво отталкиваясь ногой от асфальта и направляя тяжёлые машины в нужную им сторону.

Роман нашёл щербину в стене, за которой прятался, вставил в неё ногу и осторожно подтянулся. Щербина выдержала. Некоторое время он стоял вровень со стеной, почти обнимая её, привыкая к позе. Затылок жарко и нежно грел Слип — иногда Роману казалось (и тогда он невольно улыбался), что сокол сопит ему в ухо. На деле же птица иногда касалась его шеи твёрдым тёплым клювом. Но о смешном думать приятно.

Сначала он не понял. Мяч? Какая‑то скатанная тряпка, заменяющая его?

Кошка! «Тараканы» азартно пинали её, когда могли достать. А доставали кошку чаще, чем предполагается: когда думаешь об этом вёртком быстроногом животном, вообще трудно представить, что его можно застать врасплох. Эта — вела себя очень странно. Возможно, издевались над нею давно: двигалась она вяло, прихрамывая, всё чаще летя от одного тупоносого ботинка к другому. Серая — и неизвестно, сама ли такая, то ли изваляли в пыли. Роман едва только мельком удивился, как она стоически переносит мучения — молча, не вякнет, не вскрикнет от особенно сильного удара, — удивился, и внезапно его сердце замерло: будто длинная картофелина, висел в кошачьих зубах котёнок.

Роман машинально, словно спрашивая себя, не обознался ли он, обвёл взглядом площадку с «тараканами». Два полузасыпанных пылью, влажно–тёмных пятна привлекли его внимание. Он долго смотрел на них и так ничего и не понял. Перевёл взгляд на кошку, которая, сжавшись, снова кубарем летела после жёсткого удара, — и понял: раздавленные котята…

Переполнявшая душу ненависть к големам обдала жаром грудь…

Кошка упрямо встала на лапы, постояла секунды две, не выпуская из зубов последнего котёнка, и повалилась набок.

Блеснула на солнце грязная морда… Блеснула?..

Слип вызывающе свистнул — и рванул вперёд.

Спрыгивая из проёма, Роман услышал за собой дрогнувший воздух — за Слипом метнулись ещё четыре тени. «Ребята подошли!» — обрадовался Роман, приземляясь, и почти сразу «увидел» вокруг кошки пустое пространство.

И оно стало пустым. От «тараканов». Именно от «тараканов», поскольку над самой кошкой в резких виражах молниями чиркала соколиная стая. Птицы почувствовали желание Романа обезопасить кошку и держали оборону.

Неподвижные ранее «тараканы» обернулись к человеку. Из «игравших» с кошкой остались трое.

Один за другим спрыгнули из оконного проёма друзья. Получив заряд уверенности и определённую толику превосходства, Роман вновь сосредоточил свой убийственный «ре–фотовзгляд пустоты» на трёх «тараканах».

Двое исчезли.

— Ёлки–палки! Человек! — ахнул Игнатий.

Одновременный лязг оружия заставил незнакомца быстро оглядеться. Ближайший мотоцикл валялся за его спиной. Крутнувшись на каблуках, незнакомец быстро поднял машину и, воспользовавшись тем, что вся «тараканья армада» разворачивает мотоциклы навстречу невесть откуда взявшейся человеческой команде, ринулся наутёк не по прямой, а в боковое междурядье «тараканов».

— Не лезь под направление взгляда! — напряжённо сказал Роман, продолжая «держать пустоту», ориентиром для которой стали неподвижная кошка и стремительные птицы.

Парни стали по бокам от Романа — мечи в полной боевой готовности.

Две линии «тараканов», до сих пор делённые пополам теми, кто забавлялся с несчастной кошкой, начали быстро смыкаться, приближаясь к дому с горсточкой людей. Попадая в зону «ре–фотовзгляда пустоты», края мотоциклистов редели. К сожалению, они слишком быстро сообразили: происходит нечто неладное, и в лоб на людей лучше не нападать.

Леона раздирало огромнейшее любопытство. Как исчезают «тараканы»? Кто тот человек, который сбежал? Почему «тараканы», как заворожённые, лезут под их мечи, повторяя один и тот же удар, не варьируя, — отчего их так легко уничтожить?.. Рядом, кряхтя от натуги, Рашид пробормотал: