Страница 18 из 74
— Типа как рука руку моет, да? — попытался упростить услышанное Дима. — А Бог — это и есть тот кусочек мыла, который создает пену?
— Нет, — улыбнулся Ксор, и в неверном отсвете фар, в оранжевых сполохах приборной доски его лицо озарилось вселенской мудростью. — Бог — это локальное объединение двух противоположно направленных сил, которые и есть Вселенная. Я, к вашему сведению, — и ты, Дима, тоже — отношусь к Орэс, силе разрушения. Вы же, Оля, а равно и чернокожий ангел по имени Хамдиэль, относитесь к Борэа, силе созидания. При этом люди Орэс частенько работают строителями, а люди Борэа — взрывниками…
— Вы нарочно нас путаете? К чему все эти бредни? — возмутилась Оля. — Долго вы еще нас возить будете?
— Пожалуй, уже можно и остановиться… — согласился Ксор.
Машина встала на обочине дороги, окруженной смешанным лесом.
Пронзительный запах свежести, разбавленный грибной прелью, вливался в раскрытые окна. Верховой ветер шумел верхушками деревьев, жухлые листья слетали, кружились, сталкивались, и наконец вырывались из чащобы на простор лесной дороги, где, уже плавно, неспешно и без помех ложились на серое полотно асфальта.
Голубоватый свет фар заставлял искриться и переливаться всеми цветами радуги немалый отрезок шоссе, но дальше, поворачивая, дорога уходила в сырую и неприветливую тьму. Дима смотрел, как рубинами горят яблочки рябин, подросших на опушке, и как бриллиантово сверкает роса на ветке, ближней к машине, но темнота, укрывавшая большую часть окружающего пространства, немножко — совсем как в детстве — пугала его.
Ксор разъяснял.
— Энергоны — это элементы пространства-энергии, непрерывно излучаемые всеми материальными объектами. Особенно велики потоки энергонов при возникновении в структуре материальных тел любых изменений.
— Тогда, — поторопился вставить Дима, — живые организмы, как постоянно изменяющиеся, должны на единицу массы давать больший выход энергонов?
— Мало того, — кивнул Ксор, — мыслящие живые организмы, то есть люди, дают выход энергонов в сотни и тысячи раз больший, чем просто живущие. Вот по этим-то энергонным потокам Хамдиэль вас и способен обнаружить. Пока мы передвигаемся, происходит рассеяние. А вот когда стоим…
— А что теперь изменилось? — спросила Оля, вернувшись в машину. — Мы как будто стоим? Но нам вроде ничего не угрожает?
— За этот час, что мы вместе, — Ксор обернулся к девушке, — я перенаправил ваши энергоны на себя. Теперь я — главный потребитель производимой вами энергии пространства. Поэтому Хамдиэлю вас не видно.
— Значит, поездку можно прекратить? — резонно заключила Оля.
— Можно. Только по домам вам возвращаться не стоит. Вашу маму, Оля, сейчас развлекает наряд оперативников, в количестве двух человек. А у тебя, Дима, дома аж три человека: ты Камышину, в помощники к которому под видом иностранного специалиста затесался Хамдиэль, кажешься опасным преступником. Понятно, что и по гостиницам ориентировочки разосланы…
— Оля! — Дима обернулся к девушке. — Когда мы садились в машину, ты телефон куда положила? Мой, если мы были дома, должен лежать где-то ближе к спальне…
— Точно! — встрепенулась Оля. — Телефон здесь. Открой вон там… Ага!
Дима набрал номер.
— Чейз? Привет, это я, Школьник… Что за шум у тебя? Гуляешь? Это ж который там час? Ладно, ладно, молчу… Ты это… Не в силах ли помочь? Менты на хвост сели, щемят по-черному, того и гляди лапти сплетут. На дно бы упасть… Отлежаться на матрасике с недельку. Не, на лыжи встать не могу. Ну, долго рассказывать… Есть у тебя рекомендации по Москве? Давай…
Дима нажал красную кнопку и положил трубку на сиденье.
— Сказал, щас перезвонит. Уверен — позвонит из автомата!
— Если вообще позвонит, — усомнилась Оля. — Это тот самый, легендарный?
— Он, — кивнул Дима, и все замолчали. Звонка пришлось ждать минут пять. Наконец трубка завибрировала.
— Да? — ответил Дима. — Так, диктуй, пишу… Спасибо. И за «Мангуста» тебе — отдельное мерси. Действенная штука… Деньги? Придумаем что-нибудь. Давай. Пока!
Дима сложил телефон, а записку поместил в карман.
— Что ждешь, извозчик? — лукаво взглянул он на Ксора. — Трогай!
Ангел снова обернулся к девушке.
— Давайте и мы с вами перейдем на ты?
— Как хотите, — холодно ответила Оля. — Езжайте уже… А ты, который Дима, переползай сюда. А то мне одной холодно и неуютно.
В гостях
Дима, Оля и Ксор стояли у подъезда московской девятиэтажки, расположенной по адресу, записанному со слов Чейза. Здание построено давненько, еще при Брежневе, и райончик так себе…
Дима уже два раза позвонил в квартиру номер тридцать два, но ответа не было. Он хотел это сделать снова, но вдруг в кармане завибрировал мобильный телефон. Дима посмотрел пришедшее сообщение и набрал четыре цифры кода. Дверь пискнула и открылась. Высоко подниматься не пришлось. На площадке четвертого этажа у мощной дубовой двери лежал потертый коврик. Нажали кнопку звонка…
Дверь ответила мягким щелчком, но никто не спешил ее распахивать. Ксор потянул за дверную ручку, и она подалась навстречу. Было видно, что для этого действия крепкому мужчине пришлось приложить усилие.
— Бункер. Тут броня минимум сантиметра четыре, а то все пять. Однако какой смысл ставить такую дверь, если стенка — в полкирпича, и проще пробить перегородку, чем ломиться сквозь сталь? — резонно заключил Ксор и первым шагнул в квартиру.
Коридор ярко освещен, но в нем — никого…
— Проходите, проходите! Дверь захлопните, а то сквозит, — голос, донесшийся из глубины квартиры, показался Дмитрию незнакомым. У отозвавшегося в квартире человека был мягкий густой бас.
Замки закрылись почти беззвучно, и Дима ощутил, что они в ловушке. На двери не просматривалось никаких внешних признаков запоров, просто ровная деревянная поверхность и ручка. Ксор взял под руку Олю, уверенно двинулся на голос и вошел в комнату. Окно закрыто плотными наружными жалюзи, горят настенные светильники. Интерьер совершенно домашний. Диван с пледом, два глубоких кресла в чехлах, мягкий, толстый и явно недешевый ковер на полу. Одна стена заставлена шкафами. Из невидимых динамиков льется мягкая музыка.
На диване под мягким светом торшера сидел хозяин.
— Гость в дом — радость в дом! — прогудел он, вставая. — Проходите, присаживайтесь.
Увидев смущение гостей, он заулыбался.
— Ну простите, девушка, простите, юноша. Извините меня и вы! — хозяин отвесил церемонный поклон в сторону Ксора. — В нашем деле безопасность — главное. Но сейчас вы мои гости. Через минуту я угощу вас на славу.
— Ваша любезность удивительно своевременна! — заметил Ксор. — Как ни странно, но за время странствий я лично успел проголодаться. Да и спутники мои, размявшись горсточкой риса, пахнущего рыбой, наверняка не прочь подкрепиться поосновательнее.
— Вот еще! — заявила Оля. — То есть спасибо вам, конечно, уважаемый хозяин. Просто наш провожатый очень уж распоряжается…
— Никто силой потчевать и не собирается, но традицию соблюсти надо. Тем более что гости у меня — нечастое явление, — улыбнулся хозяин и неспешно прошагал туда, где, наверное, располагалась кухня. — Могу я вас, дорогая, просить немножко помочь мне? Ах да! Я же не представился. Игорь Николаевич.
И он добродушно улыбнулся.
Столовая была просторной и светлой. Пейзажа за окном не видно, но здесь мешали не жалюзи, а прозрачная рисовая бумага — своеобразные шторки в восточном стиле. В центре стоял круглый стол с приборами, среди которых виднелись тарелки и блюдца с маленькими огурчиками, грибами, соусами, тонко нарезанными блестящими ломтиками рыбы, мраморного сыра, сыра с плесенью голубой, сыра с плесенью зеленой. В центре красовалась емкая керамическая супница, а рядом с нею возвышался заиндевелый графин с водкой. Оля, в роскошном льняном фартуке, внесла нарезанный крупными ломтями хлеб. От острых запахов в ноздрях у Димы защекотало. Все уселись за стол. Прозвучал тост за знакомство.