Мертвый угол

— Давно?

— Да с полчаса уже.

— Увидишь, передай: пусть ко мне едет.

Рация умолкла, и Климов ее выключил.

— Где схрон у «Медика»?

— Какой там схрон, — презрительно ответил «Чистый». — От кого здесь прятаться?

— Хотя бы от меня.

— Кончай понтить, — впервые усмехнулся «Чистый». — Здесь все схвачено.

— Пока что мной, а не тобой, — напомнил Климов.

— Это как сказать, — глаза у «Чистого» налились злобой. — Если бы не «Кент», сундук с клопами…

— Хватит! — оборвал его тираду Климов. — Отвечай по существу. Где «Медик»?

— В шахтоуправлении. Вместо директора.

— Конкретней!

— Третий этаж. Четвертый кабинет налево…

— И?..

— Потом направо.

— Сколько в охране?

— Трое.

— Кто они?

— Омоновцы.

— Уволенные?

—

Да.

— Где Петр? — вопрос был задан «в лоб» и неожиданно.

— Который?

— Хорошилов. Вы взяли его красный Москвичок».

— А… этот… — мрачные звериные глаза подернулись туманом. — Он…

Рука с тяжелым «Магнумом» сама пошла вперед.

Заметив это, «Чистый» смягчил голос:

— …ушел от пули.

Климов облегченно выдохнул.

— Нормально. — И даже рассмеялся: — Хорошо! «Хорошо иметь двойника, который сообщает радостные вести», — подумал он и приступил к вьіполнеиию следующего пункта намеченного им плана.

Глава двадцать первая

Переодевшись в «камуфляж» раздетого им «Чистого», Климов примерил его ковано-тяжелые ботинки, убедился, что они ему как раз, не жмут, не давят, закинул кепку Федора на шкаф, надел на голову кепку-афганку, посмотрел на себя в зеркало, слегка прищурил взгляд. Теперь он походил на «Чистого», как две капли воды, вот только усов не было. Двух небольших стрелок над верхней губой.

Наблюдавший за его действиями «Чистый», в одних трусах сидевший на полу, не смог сдержать ухмылку.

— Кого ты хочешь фраернутъ, бельмондо еханый? Да «Медик» каждый жест мой знает, как себя!

— А я с блудой! — пошутил Климов и, взяв со шкафа клинок Пустоглазого, засунул его в ножны. Разумнее, конечно, было взять нож «Чистого», но задерживаться один на один с «Медиком» он не собирался. Если план выгорит и все получится, как он задумал, такие мелочи, как финка в ножнах, отойдут на третье место. Сейчас ему важнее было иметь при себе нож диверсанта с ртутным центром тяжести. Такой можно метать — и на большое расстояние. И на короткое.

Приказав «Чистому» вытянуться на полу, он еще раз поразился его атлетическому телосложению. Крепкие грудные мышцы, мощные плечи, прекрасные бицепсы. И ни одной татуировки. Чемпион мира, а не вор в законе. Главарь банды.

— Сколько твоих бойцов в деле? — спросил Климов, когда закатал «Чистого» в ковер, лежавший на полу.

— Пятьдесят два, — морщась от боли и своей беспомощности, просипел «Чистый». — Остальные «Медика».

«Не может быть, чтоб это было так. — подумал Климов. — Чем крупнее авторитет, тем больше у него обязанностей перед сильными мира сего, а те без присмотра «духовых» не оставляют. Имеют в их бандах своих порученцев, своих полномочных послов, представителей, секретных киллеров. Наемников-убийц. Чуть что не так, и «центровому» крышка».

— Кто за тобой?

Климов приставил к виску «Чистого» его хромированный «Магнум».

— Только живо. Я спешу.

— Я же ответил: «Чистый», в смысле, «Медик».

— А может быть, еще есть один «мытый»?

Уловив издевку, «Чистый» хмыкнул.

— Нет.

— А кто за «Медиком»?

— Не знаю.

— Климов ткнул ствол «Магнума» в рот «Чистого».

— Я тебя сейчас живьем сожгу… Полью бензинчиком

и

— Я… — из рассеченной губы «Чистого» потекла кровь, — не знаю.

— Ладно, — встал с колена Климов. — Разберемся.

Он приподнял софу, подсунул под нее ковровый кокон с закатанным и перевязанным бандитом, так, что на виду торчали одни ноги, повесил куртку Федора на стул, заглянул в кухню, там было спокойно, включил рацию, послушал. В городе искали Климова-«могилыцика» и «шило». Это была школьная кличка Петра, и Климов понял, что поимкой «беглецов» руководит Слакогуз. По распоряжению «Медика».

Закрывая за собой дверь и проворачивая в замке ключ, он с досадой ощутил внезапное сопротивление: замок не закрывался. Как заклинило. Ни так, ни эдак.

«Чертова техника», — выдернув ключ из скважины, ругнулся Климов и плотнее притворил дверь. Перетаскивать оклунок с «Чистым» в квартиру напротив было некогда. С момента захвата городка прошло уже три с половиной часа, и как поведут себя бандиты в ближайшее время, Климов решить не мог. Все зависело от руководства внутренних дел и контрразведки, от их реакции на ультиматум, выдвинутый террористами.

Дверь, вроде, прикрылась плотно, туго, и Климов выскользнул из дома незамеченным.

В школу он вернулся через тридцать шесть минут. За это время ему удалось пробраться в переулок «Горный», расположенный между аптекой и филиалом института горных изысканий, где жила учительница по химии. Будучи ее любимцем, Климов нередко бывал у нее в квартире, и хорошо ориентировался «на местности».

В свое время она проговорилась, что боится умереть от опухоли мозга — у нее частенько побаливала голова, и что, когда врачи предложат операцию, она с собой покончит. Выпьет яд. Мышьяк или цианид калия. Скорее — цианид, он у нее есть.

Судя по убожеству обстановки и запущенности в комнате, учительница жила одна, и Климов сразу нашел яд — в темном флакончике с притертой пробкой. Склянка с ядом скромненько стояла рядом с пузырьком корвалола в аптечке. На кухне.

Обрадованный удачей, Климов заспешил в школу.

Пока добрался, промок.

Дождь начался сильный.

Проникнув в подвал тем же путем, что и раньше, подбадривая себя тем, что план должен сработать, поскольку он был прост до сумасшествия: ведь «Медик» ждет прихода «Чистого» и он к нему придет, вот только сделает, что надо, и придет. Климов надел противогаз, отмерил реактивы, еще раз проверил рецептуру, рассчитал химическое уравнение и приготовил отравляющий состав. Мгновенно действующий, но и мгновенно испаряющийся. Этим составом пользовались многие, особенно в дворцовых кулуарах. Пропись ядовитого состава Климов узнал на лекции по токсикологии, когда учился в «вышке» — высшей школе милиции. В Москве. Сказалось юношеское увлечение алхимией.

Как это ни странно, но в кабинете химии нашлась вода, целый двухведерный бак, должно быть, приготовленный для опытов, и Климов мысленно поблагодарил школьную уборщицу: воду для уроков запасала, видимо, она.

Слив приготовленный в колбе состав в мерный стакан, он вырвал из классного журнала мелко исписанный и разграфленный плотный лист, напоминающий по плотности чертежный, ему как раз такой и нужен, сложил его вчетверо, погрузил в ядовитую смесь.

Пока лист намокал, включил электроглянцеватель, найденный им в кабинете физики, когда-то в школе был фотокружок, развернул целлофановый пакет, прихваченный из дома учительницы, нагрел на спиртовке металлическую спицу, валявшуюся в ящике стола, и, захватив пинцетом мокрый лист, просушил его на глянцевателе. Еще чуть влажный, лист был снова сложен вчетверо, по старым сгибам, всунут в целлофановый пакет и запечатан: нагревшаяся спица хорошо заплавила открытый край.

Выключив глянцеватель, Климов перевернул колбу над раковиной, сполоснул ее водой, выплеснул остатки, осторожно, чтоб не повредить пакет, Спрятал его в грудном кармане «камуфляжа», выглянул из кабинета и сорвал с себя противогаз. Все-таки в нем было слишком душно.

Пройдя по вестибюлю, он зашел в учительскую, обшарил все ящики, шкафы и тумбочки, даже заглянул под старый кожаный диван, не говоря уже про кабинет директора, но все же не нашел того, что нужно. Постоял, подумал… Поднялся на второй этаж и за кулисами актового зала, отодвинув дощатую трибуну с гербом Советского Союза, обнаружил ящик драмкружка. Климов даже потер ладони: все было на месте! Парики, косметика, художественная гуашь, немного загустевший биоклей, а главное — трое усов: рыжие, отвислые, для деда Щукаря, которого когда-то играл Климов, посещал кружок, имел успех в школьном театре, закрученные вверх — гусарские, казачьи и тоненькие «в ниточку» для роли Хлестакова. Правда, черный волос «ниточки» изрядно поредел и растрепался, но это уже мелочи, дело гримера.