Страница 6 из 65
Вот такое вот добро с кулаками. С револьверами, с кинжалами и с бомбами. Впрочем, Лякидэ сочинял свой «астрономический роман» в эпоху индивидуального Террора, а тогда утописты действительно считали, что добро должно быть вооружено до зубов и палить во все, что движется…
Тема противостояния и войны с высокоразвитой цивилизацией Марса стала особо популярной в 1897 году, когда почти одновременно вышли два романа, посвященные этой теме: «Война миров» («The War of the Worlds»)
Герберта Уэллса и «На двух планетах» («Auf zwei Planeten») Курта Лассвица.
Марсиане Уэллса совершенно непохожи на людей, более того — они кровососущие и воспринимают землян исключительно как деликатес. Несмотря на свой более развитый интеллект, они даже не пытаются вступить в контакт с британцами, на острова которых падают их межпланетные снаряды, с первых минут вступая в бой:
«…Вдруг сверкнул луч света, и светящийся зеленоватый дым взлетал над ямой тремя клубами, поднявшимися один за другим, в неподвижном воздухе.
Этот дым (слово “пламя”, пожалуй, здесь более уместно) был так ярок, что темно-синее небо наверху и бурая, простиравшаяся до Чертей, подернутая туманом пустошь с торчащими кое-где соснами вдруг стали казаться совсем черными. В этот же миг послышался какой-то слабый шипящий звук.
На краю воронки стояла кучка людей с белым флагом, оцепеневших от изумления, маленькие черные силуэты вырисовывались на фоне неба над черной землей. Вспышка зеленого дыма осветила на миг их бледно-зеленоватые лица. Шипение перешло сперва в глухое жужжание, потом в громкое непрерывное гудение; из ямы вытянулась горбатая тень, и сверкнул луч какого-то искусственного света.
Языки пламени, ослепительный огонь перекинулись на кучку людей. Казалось, невидимая струя ударила в них и вспыхнула белым сиянием.
Мгновенно каждый из них превратился как бы в горящий факел.
При свете пожиравшего их пламени я видел, как они шатались и падали, находившиеся позади разбегались в разные стороны.
Я стоял и смотрел, еще не вполне сознавая, что это смерть перебегает по толпе от одного к другому. Я понял только, что произошло нечто странное.
Почти бесшумная ослепительная вспышка света — и человек падает ничком и лежит неподвижно. От невидимого пламени загорались сосны, потрескивая, вспыхивал сухой дрок. Даже вдалеке, у Нэп-Хилла, занялись деревья, заборы, деревянные постройки.
Эта огненная смерть, этот невидимый неотвратимый пылающий меч наносил мгновенные, меткие удары. По вспыхнувшему кустарнику я понял, что он приближается ко мне, но я был слишком поражен и ошеломлен, чтобы спасаться бегством. Я слышал гудение огня в песчаном карьере и внезапно оборвавшееся ржание лошади. Как будто чей-то невидимый раскаленный палец двигался по пустоши между мной и марсианами, вычерчивая огненную кривую, и повсюду кругом темная земля дымилась и шипела. Что-то с грохотом упало вдалеке, где-то слева, там, где выходит на пустошь дорога к уокингской станции.
Шипение и гул прекратились, и черный куполообразный предмет медленно опустился в яму и скрылся.
Это произошло так быстро, что я все еще стоял неподвижно, пораженный и ослепленный блеском огня. Если бы эта смерть описала полный круг, она неизбежно испепелила бы и меня. Но она скользнула мимо и меня пощадила.
Окружающая темнота стала еще более жуткой и мрачной. Холмистая пустошь казалась черной, только полоска шоссе серела под темно-синим небом. Люди исчезли. Вверху мерцали звезды, а на западе светилась бледная зеленоватая полоса. Вершины сосен и крыши Хорселла четко выступали на вечернем небе.
Марсиане и их орудия были невидимы, только на тонкой мачте беспрерывно вращалось зеркало. Тлели деревья, кое-где дымился кустарник, а в неподвижном вечернем воздухе над домами близ станции Уокинг поднимались столбы пламени.
Все осталось таким же, как было, словно и не пролетал этот смерч огня.
Кучка черных фигурок с белым флагом была уничтожена, но мне казалось, что за весь этот вечер никто и не пытался нарушить тишину.
Вдруг я понял, что стою здесь, на темной пустоши, один, беспомощный, беззащитный. Точно что-то обрушилось на меня… Страх!
С усилием я повернулся и побежал, спотыкаясь, по вереску.
Страх, охвативший меня, был не просто страхом. Это был безотчетный ужас и перед марсианами, и перед царившими вокруг мраком и тишиной. Мужество покинуло меня, и я бежал, всхлипывая, как ребенок. Оглянуться назад я не решался…»
В романе Герберт Уэллс пытался выразить все свои явные или потаенные страхи перед новым веком, в котором на службу войне будут поставлены орудия смерти, созданные на основе технологий будущего. Марсиане — это «цивилизованные варвары». Они сумели пересечь пространство, разделяющее две планеты, но не научились сосуществовать с иной культурой. Человечество не могло мириться с их присутствием на Земле, и, думается, если бы не вирусы, то партизанские армии раньше или позже, но обязательно уничтожили бы марсиан…
Кстати, между марсианами Уэллса и ксипехузами Рони-старшего имеется очевидная связь. Марсиане используют генераторы теплового луча, а ксипехузы — «незримые молнии». Лучевое энергетическое оружие на весь XX век станет излюбленной темой для фантастов и головной болью для инженеров. Наверное, на воображение Уэллса и других авторов конца XIX века сильнейшим образом повлияли опыты с электричеством, появление электрической дуги и эффектные молнии Тесла. Понять, как все это работает, из безграмотных репортажей досужих журналистов было совершенно невозможно, но любому образованному человеку становилось ясно: за этими громоздкими приборами стоит будущее. Электричество придет на смену пару, вытеснит его, став величайшим благом и величайшей опасностью для человечества. Они ошиблись — электричество стало лишь помощником, никакого специального оружия, использующего его силу (кроме электрошокера), так и не появилось…
Марсиане Курта Лассвица человекоподобны и гуманны. Но они тоже «вынуждены» колонизировать Землю, подчиняя себе менее развитое общество землян. В романе «На двух планетах» впервые для мировой фантастики прозвучали темы прогрессорской деятельности и бесконтактного «гуманного» оружия.
Поскольку Британская империя на конец XIX века была самой мощной державой Земли, марсиане начинают свою прогрессорскую колонизацию именно с нее, для начала объявив ее блокаду и разгромив величественный британский флот:
«…флот, состоящий из более чем трехсот кораблей, среди которых было двадцать броненосцев первого класса, начинал продвигаться из Спатедской бухты в открытое море и пытался форсировать запретную зону. Над зоной находилось три медленно плавающих взад и вперед марсианских воздушных корабля. На них был направлен огонь из пятидесяти с лишком орудий крупнейшего калибра. Выстрел за выстрелом направлялись ввысь в подвижную цель. Но напрасно! Марсиане оставались неуязвимы. Спокойно позволили они подойти всему флоту. Впереди по-прежнему двигалась гигантская масса броненосца “Виктор”. <…> Началась и ружейная пальба. Но марсиане не обращали, казалось, на это никакого внимания.
На одном из выходивших из гавани броненосцев был поднят адмиральский флаг. Марсиане, следуя этому обычаю людей, также подняли флаг, обозначавший, на каком из воздушных кораблей находился их верховный начальник. Это был тот самый корабль, который задержал направлявшийся из Гавра пароход. Быстро прошел этот воздушный корабль десять километров, которые отделяли его от английского адмиральского судна, и направился прямо к рубке, в которой находился адмирал, принц кроны, рядом с капитаном судна. Напрасно англичане обстреливали смельчака. Он казался легким облаком, которое без всякого вреда пронизывалось гранатами. И тут случилось нечто совершенно неожиданное. Все ближе подходил воздушный корабль к адмиральской рубке, и каким-то неслыханным чудом, беззвучно, сверкающие листы броневой рубки оторвались и растворились или исчезли воздухе. Командование увидело себя беззащитным перед лицом реющего противника. Но нападения fie последовало. Заглушаемые орудийным громом судов, но отчетливо слышимые, раздались в воздухе английские слова:
— Командующий марсианским воздушным флотом, Дольф, имеет честь просить ваше высочество приказать судам, находящимся под вашей командой, спустить флаги и не позже, чем через час, вернуться в гавань Портсмут. Каждое судно, которое в течение десяти минут не спустит флага и будет продолжать обстрел, а через час не вернется в порт, я должен буду потопить и возлагаю на ваше высочество ответственность за возможные потери.
Не дожидаясь ответа, воздушный корабль исчез. Но еще раньше, чем он вернулся в линию марсианских кораблей, “Виктор” достиг того пункта, которого, согласно инструкции марсиан, нельзя было переступать. Тогда стоявший на страже воздушный корабль опустился по вертикальной линии сзади “Виктора” и приблизился к его корме. Нигилитовая оболочка воздушного корабля, делавшая его неуязвимым, разрушила броню толщиною в пятьдесят сантиметров во столько же секунд. Руль был испорчен репульситовым снарядом. Другой снаряд прошел через судно наискось сверху вниз и повредил гребной вал. Гигантское судно неспособно было больше двигаться. Тогда воздушный корабль поднялся над судном и растопил верхушку капитанской рубки. Выстрелы его не достигали. Борьба с таким неуязвимым противником должна была привести в уныние самых храбрых моряков.
С марсианского корабля раздался голос:
— Весь экипаж — в шлюпки! Судно будет потоплено. Чтобы наши приказания лучше исполнялись, мы должны показать пример.
Капитан видел, что он погиб. Он приказал спустить шлюпки и отчалить. Сам он остался в рубке, решив пойти ко дну на своем судне с поднятым флагом. Шлюпки удалились. Марсианский корабль приблизился своей нигилитовой броней к броненосцу. Стальные стены раздались. Колосс “Виктор” накренился на бок. Воздушный корабль хотел подать помощь капитану, но было уже поздно. С реющим флагом “Виктор” погрузился в волны, которые с шумом сомкнулись над ним и его командиром. Тогда марсиане стали искать его в волнах. Но волны ничего не выносили на поверхность. Марсиане нахмурились. Еще раз корабль сделал медленный круг над водою.
— Мы должны сломить волю людей, — сказал начальник, — но мы не должны губить человеческую жизнь. Воля этого храбреца оказалась сильнее нашей. Он не хотел жить, раз сильнейшее судно на всей Земле было потоплено на расстоянии трех морских миль от порта. Мы убивать не хотели.
Сигнал вывел марсиан из их оцепенения, которое больше походило на настроение побежденных, чем на настроение победителей. Корабль Дольфа вернулся.
— Вперед! — командовал Дольф, — три других броненосца переходят линию. Атаковать их!
Офицер безмолвно повиновался.
“Мы не убийцы”, - роптал экипаж. Но воздушный корабль налетел на второй броненосец и испортил ему руль и машину. Другие марсианские корабли сделали то же самое с остальными двумя броненосцами, пытавшимися перейти линию блокады. Так было приведено в негодность семь броненосцев первого класса. Но марсиане не топили их, так как каждую минуту ждали, что английский адмирал отдаст флоту приказ об отступлении.
Ничего подобного не случилось. Десять минут давно прошли, а флот все шел вперед. Адмирал не мог решиться бесславно сложить оружие, хотя его охватывал ужас перед недостижимым противником.
Марсиане приводили в негодность одно судно за другим. У адмиральскою судна от снесли мачты вместе с флагами. Те из кораблей, которые еще могли двигаться, стремились обратно в порт, чтобы спастись. Но марсиане гнались за ними и портили механизм.
Англичане подняли тогда парламентерский флаг. Mapсиане выставили, как первое условие, удаление всего экипажа с выведенных из строя кораблей. Все находящиеся в гавани торговые суда и лодки были высланы, чтобы взять людей с неподвижных броненосцев. Когда все экипажи и вспомогательная флотилия вернулись в порт, два воздушных корабля появились перед входом в него и объявили, что порт закрыт. Поднявшийся западный ветер погнал испорченные суда в море, где они были подобраны французскими, голландскими и немецкими пароходами, которые в большом числе собрались далеко за линией блокады и наблюдали за загадочным уничтожением британского флота.
То же, что в Портсмуте, только в меньшем масштабе, случилось и во всех других пунктах, где у берега были военные суда. Марсиане ровно в двенадцать часов 6 марта заняли сорока восемью воздушными кораблями всю береговую линию Англии и Шотландии, длиною приблизительно 4800 километров. Таким образом, на один воздушный корабль приходилось около 100 километров берега.
В один день могущество Англии было уничтожено. Ее военного флота больше не существовало. Ярость и угнетение воцарились во всей стране. В Лондоне не знали, что делать, что предпринимать против такого противника. Министерство пало, но не выдвигалось никакого нового. Народный голос, однако, звал к отмщению. Наконец, решено было оказать сопротивление в надежде на помощь извне и на то, что, в конце концов, удастся найти какое-нибудь средство прорвать блокаду. Прошло несколько недель.
В течение этого времени только и слышно было о том, что здесь марсиане потопили вооруженное судно, там разрушили верфь или док. Все попытки проникнуть в запрещенную зону под прикрытием ночи были неудачны. Пролетая расстояние в сто километров в семь-восемь минут, марсианские воздушные корабли освещали своими прожекторами береговую линию как бы дневным светом, и как только судно появлялось достаточно близко, его сейчас же находили. Даже туман не мог служить прикрытием. И никаких известий извне. Торговые сношения были прерваны, все рабочие, связанные с кораблестроением и мореплаванием, были без дела. Жизненные припасы все более и более подымались в цене.
Англия была отрезана от всего мира. Но на Землю прибывали все новые межпланетные корабли с новыми воздушными судами. Последние не шли на усиление блокады, но разыскивали английские военные суда в колониальных водах, угрожая им потоплением, если они не предоставят себя в распоряжение марсиан для использования в колониях. Это имело неожиданно свои последствия. Индия, Канада, австралийские колонии и Капская Земля объявили себя независимыми и назначили собственные правительства. То же самое сделала и Ирландия. Марсианские штаты признали их как суверенные и нейтральные государства, и впечатление от уничтожения английского флота было так велико, что ни одно государство не решилось протестовать против этих политических изменений. Другие народы стремились как можно скорее захватить для себя те рынки, на которых раньше господствовала Великобритания. Английские владения на Средиземном море были мирно поделены между европейскими державами.
Только теперь марсиане решились пропустить в Англию иностранные газеты. То, чего так боялись, случилось. Народы делили между собою английское наследство, мало заботясь о том, в действительности ли умер наследник. Это было толчком. Страх потерять последнее сломил британскую национальную гордость. Англичане просили мира…»