Столкновение

— Вы, вероятно, имеете в виду тот самый документ, который был выкраден у друзей Надии?

— Да. Но все дело в том, что Надия передала им только копии.

Инспектор встрепенулся:

— А подлинник?

— Подлинник перед самым отъездом она вручила мне.

Салим ан-Нуман вскочил:

— Значит, этот документ…

— Он у меня. — Валид открыл чемоданчик и бросил на стол пачку бумаг. — Это, разумеется, ксерокопия.

Инспектор поднял со стола бумаги, торопливо пробежал их глазами. Потом сложил и сунул их в карман пиджака.

Оба направились к двери, когда внезапно раздался телефонный звонок.

Инспектор вернулся к столу, снял трубку и с минуту внимательно слушал. Затем бросил трубку на рычаг аппарата и обернулся к Валиду.

— Все, — сказал он. — Теперь ему не уйти.

— Кому? — не понял Валид.

— Мой помощник только что сообщил, что Интерпол блокировал гостиницу в Риме, где прячется Одду.

Хамсин натянул пуловер, затянул на шее шарф и, придав лицу беззаботное выражение, спустился по лестнице в холл. Там было пусто — лишь портье дремал за своей конторкой, подперев щеку рукой.

Хамсин открыл массивную входную дверь и вышел на улицу. Накрапывал мелкий дождь. В лужах и на крышах стоящих вдоль тротуара машин отражались огни фонарей. Где-то над ним потрескивала неоновая вывеска.

Он закурил сигарету, потоптался у входа и вернулся в холл. Все, что он хотел увидеть, он увидел. Знакомого «фиата» не было. Но метрах в сорока от входа стояла спортивная «лянча» с работающими дворниками. А на противоположной стороне темнела будто прилипшая к стене дома фигура.

Они взяли под наблюдение всю улицу, подумал Хамсин, идя к лестнице. Может быть, все-таки это парни из Интерпола? Впрочем, ему от этого не легче. Наоборот, если О’Коннор уже обнаружил их, то наверняка предпримет все, чтобы Хамсин не попал им в руки живым.

— Мистер Маккол?

Хамсин сделал уже несколько шагов по ступеням, когда наконец сообразил, что обращались к нему. Нехорошо, сказал он себе. Очень нехорошо. Я начинаю терять стабильность.

— Вам что-нибудь угодно, мистер Маккол? — с подчеркнутой предупредительностью спросил портье.

— Нет, благодарю… Что-то не спится.

Портье понимающе кивнул, улыбнулся.

В холле третьего этажа у окна, выходящего во внутренний двор, Хамсин задержался. С обеих сторон двор был стиснут боковыми крыльями здания гостиницы. Высокий глухой забор закрывал от него проезжую часть улицы, и только через открытые ворота виднелся мокрый асфальт.

А что если попробовать улизнуть через ворота, размышлял Хамсин. За забором, конечно, тоже могут оказаться ребята О’Коннора. Но вдруг повезет?

Хамсин обвел двор глазами. В тусклом свете прикрепленных к воротам лампочек серебрилась алюминиевая крыша грузовика-рефрижератора. Рядом на бетонных плитах громоздились коробки и небольшие металлические контейнеры.

Взгляд его продолжал скользить по двору, пока не остановился на узкой двери в самом конце левого крыла. Черный ход, догадался Хамсин. Там должна быть лестница.

Стараясь осторожно ступать, он прошел в торцевой коридор и отыскал нужную дверь. Дернул за ручку. Она не поддалась. На мгновение Хамсин пал духом. Но лишь на мгновение. Есть ведь еще второй этаж!

Там дверь оказалась незапертой. Зато внизу его ждало разочарование. Открыть дверь во двор голыми руками оказалось невозможно. Он был в мышеловке. В западне.

Хамсин посмотрел по сторонам в надежде, что ему попадется на глаза какой-нибудь предмет, с помощью которого он бы мог взломать дверь. И тут увидел, что под лестницей начинается низкий тоннель, ведущий куда-то в глубь здания.

Он не раздумывал. Пригнувшись, быстрыми шагами двинулся по тоннелю, стараясь не задеть головой мутные колбы ламп и не зацепиться за крепления бегущих вдоль стен пыльных труб.

Тоннель дважды менял направление. И каждый раз Хамсин останавливался, осторожно выглядывал из-за труб и шел дальше. Наконец он попал в тамбур с лебедкой подъемника в центре, а из тамбура — в просторное помещение, видимо, склад, через распахнутые ворота которого был виден борт рефрижератора. Рядом за дощатой перегородкой слышались невнятные голоса.

Сердце Хамсина учащенно забилось. Затаив дыхание, он на цыпочках прошел вдоль перегородки и оказался во дворе, прямо у заднего борта машины.

Теперь предстояло решать: либо бежать через двор на улицу, что, по его мнению, было равнозначно верной гибели, либо попытаться угнать грузовик. Но и это опасно. Водитель поднимет тревогу, и далеко уехать Хамсину не дадут. Кроме того, в кабине может сидеть шофер-напарник.

Оставался еще один вариант. Забраться в камеру рефрижератора и таким образом покинуть территорию гостиницы. Конечно, риск, авантюра. Но этот путь все же давал шанс на спасение.

И когда из склада раздались торопливые шаги, Хамсин уже не колебался. Он сделал рывок, ухватился за скобу, подтянулся и, скользнув в щель, образованную неприкрытой дверцей камеры, оказался внутри, между коробок и ящиков. В темноте он больно ушиб колено. С трудом превозмогая боль, забился в дальний угол и замер.

Лязгнула дверца, щелкнул замок. Спустя немного времени взревел мотор, и машина медленно покатилась.

Судя по тому, как Хамсина качнуло, грузовик выехал из ворот и завернул на улицу. Пусть теперь ждут, злорадно усмехнулся Хамсин. Пусть ждут хоть до утра.

Машина ехала все быстрей. Было сыро и холодно. Как долго можно здесь выдержать, спросил себя Хамсин. Час? Больше?

Он зажег спичку и огляделся. Изнутри камера была вся покрыта инеем. Найдя круглый циферблат термометра, Хамсин на ощупь пробрался к нему и зажег новую спичку. Когда он соскоблил ногтями изморозь, то увидел, что стрелка застыла на делении с цифрой восемь. Холоднее, чем в разгар зимы в Медоре, подумал Хамсин. А на нем всего лишь тонкий пуловер.

Однако рефрижератор набит битком. Следующий пункт доставки должен быть рядом, черт возьми!

Но расслабляться нельзя. Надо двигаться. Все время двигаться. Иначе легко замерзнуть — схватить воспаление легких, отморозить ноги.

Внезапно он обратил внимание на какой-то новый шум, исходивший из угла камеры, — мерный и дробный. Он снова зажег спичку и увидел наплывающие на него клубы ледяного пара. Этот болван включил компрессор, разозлился Хамсин. Пора дать знать о себе, иначе до следующей остановки не выдержать.

Карабкаясь по ящикам, он протиснулся к передней левой стенке камеры и ожесточенно забарабанил по ней кулаками. Сначала он сопровождал удары яростными криками, но быстро осип. И тогда начал бить в стенку ногой.

Никакой реакции не последовало. Наоборот, ему показалось, что машина убыстрила ход.

Не слышит. Торопится добраться до места. Ну ничего, осталось, наверное, немного, подбадривал себя Хамсин.

Негнувшимися пальцами он вытащил еще одну спичку, зажег ее и взглянул на термометр — минус двенадцать. И становилось все холоднее.

Хамсин подполз к задней дверце и, с трудом поднявшись, несколько раз ударил по ней плечом. Он так закоченел, что почти не почувствовал боли, когда о защелку ссадил себе кожу на руке.

В изнеможении он опустился на коробки. Его трясло. Надо было собраться с силами и вновь стучать, стучать, стучать без передышки, пока его не услышат.

Под колесами заскрипел гравий, и рефрижератор запрыгал на ухабах. Хамсин поднял голову, прислушался. Это не город. Куда его завезли?

Зашипели воздушные тормоза. Машина остановилась. Хамсин закричал — хрипло и отчаянно, зашлепал заледеневшими ладонями по полу, по борту, по ящикам.

Урчание мотора прекратилось. Хлопнула дверь кабины. Только ровно и бесстрастно постукивал компрессор.

И Хамсин все понял. Выманить его из гостиницы и загнать в этот ледяной капкан — таким был изуверский план О’Коннора. Когда он бежал от полиции, когда искал путь к спасению, ему этот путь подсказали. Он должен был не просто умереть, а исчезнуть с лица земли — без следа, без возврата.