Столкновение

Из соседней комнаты вышел дядюшка Эрнан. Он жил здесь под видом отца Орасио Вердехо. К их комсомольской ячейке этот пожилой рабочий-печатник, естественно, не принадлежал.

— Здравствуй, милая, — сказал он, оттирая тряпкой типографскую краску с ладоней. — Руки не подаю. Измажешься.

Кроме Орасио, никого из членов их ячейки не было, странно. Ведь на сегодня назначено собрание!

— Встречалась нынче со своим лейтенантом? — начал разговор Вердехо. — Да садись же, наконец! — Он пододвинул ей стул.

— Встречалась, — пожала плечами Эулалиа. Она решительно ничего не понимала. — Вращалась, так сказать, в великосветском обществе: была с Мануэлем на конкурсе красоты в «Каррера-Хилтоне».

— С Мануэлем… — буркнул Орасио. — Большие друзья вы, я вижу.

— Друзья! — с вызовом ответила девушка. — А почему бы и нет? Мануэль определенно настроен против хунты. Я думаю, хватит его прощупывать. Пора поговорить с ним начистоту, предложить включиться в нашу борьбу. Связь он держал бы только со мной. Так что риск для организации невелик.

Она говорила и видела, что слова ее никого не убеждают. И не могла взять в толк, почему. Разве Орасио не говорил ей, что в армии тоже недовольные есть, что их надо вовлекать в борьбу, что компартия и комсомол не могут и не должны обособляться? «Союза с другими партиями Народного единства недостаточно, — говорил Вердехо. — Необходимо создать широкий антифашистский фронт всех демократических, всех патриотических сил страны».

— Риск невелик, говоришь? Да этот твой Фуэнтеальба…

— Подожди, Орасио. Расскажи, Эулалиа, поподробнее, почему ты считаешь, что этому лейтенанту можно доверять? — попросил Агустин Солано.

Она стала припоминать подробности последних встреч с Мануэлем, свидетельствующие в его пользу. Рассказала и о том, как сегодня Фуэнтеальба и бровью не повел, услышав ее малопочтительное замечание о «мумиях».

Трое ее собеседников внимательно слушали.

Солано задумчиво покачал головой:

— Похоже, он хочет втереться в доверие. — И, заметив, что Эулалиа готова ему возразить, остановил ее, успокаивающе подняв руку. — Не горячись. Ты не знаешь того, что нам стало известно сегодня.

А стало известно вот что.

Накануне провалилась одна из конспиративных квартир социалистической партии. Дядюшка Эрнан случайно стал свидетелем этого. Он шел на ту квартиру к товарищам, чтобы взять у них какую-то нужную ему деталь ротатора, и уже подходил к дому, когда у подъезда остановилась машина с солдатами. Из кабины водителя на тротуар соскочил лейтенант Мануэль Фуэнтеальба.

— Да, да, милая, это был он, — сокрушенно кивнул головой дядюшка Эрнан. — Я не мог ошибиться. Я ведь видел вас вместе на прошлой неделе. А память у меня на лица сама знаешь какая.

— Арестовали товарищей? Или удалось бежать? — Эулалиа сумрачно смотрела на старого печатника, морщинистое лицо которого, серое от вечного недоедания, было печально.

— Схватили всех. Чувствительный удар для социалистической партии. И у МИРа[2] — тоже провал. На этих днях разгромили одну из их групп. Чудом избежал ареста лишь Фульхенсио Мухика. Не знаете его? Неплохой паренек, только горяч не в меру.

— Вернемся к твоему лейтенанту… — вступил в разговор Агустин Солано, обращаясь к девушке.

— Не называйте его «моим»! — оборвала Эулалиа.

— Так вот, о лейтенанте… — невозмутимо продолжал Солано. — Через наших людей на флоте мы вновь попытались сегодня утром навести справки о Фуэнтеальбе. — Он сказал «вновь», поскольку в первый раз такая попытка, оказавшаяся безуспешной, была предпринята, когда Эулалиа получила задание продолжить знакомство с офицером. — Удалось выяснить: Мануэль Фуэнтеальба… — Тут Солано сделал паузу и жестко закончил: — Миниатюрный красавчик Мануэль Фуэнтеальба — сотрудник СИН[3].

— Иначе говоря, сотрудник охранки, — вставил Орасио Вердехо.

— Так… — только и нашлась что сказать Эулалиа.

Помолчали.

— Сделаем выводы, — заключил Солано. — Первое: вовлечение лейтенанта в движение сопротивления, естественно, отменяется. Второе: Эулалиа под предлогом какого-нибудь нового увлечения — мало ли юношей в Сантьяго! — дает Фуэнтеальбе отставку. Третье: на некоторое время, скажем, месяца на два, на три, она прерывает все контакты с членами ячейки и «забывает» адрес этой квартиры.

— Но почему?.. — Эулалиа поперхнулась. — Я хочу сказать, почему меня отстраняют от активной работы?

Солано, обычно неторопливый в движениях, неожиданно быстро высвободил из кресла свое грузное тело. Подошел к девушке. Легко, едва касаясь, провел ладонью по ее соломенным с рыжинкой волосам:

— Ты о чем подумала, девочка? Конечно, мы тебе доверяем. Однако прикинь сама: что если этот тип заподозрил в тебе подпольщицу? Ведь ты вела весьма вольные, с его точки зрения, разговоры. У него нет никаких серьезных улик, говоришь? Верно. Но будь у него улики, ты получила бы приказ немедленно исчезнуть из Сантьяго.

Эулалиа поняла: Агустин прав, — она, возможно, «засветилась», и если так, то могла теперь невольно вывести на своих товарищей этого проклятого лицемера Фуэнтеальбу.

Солано закурил, прошелся по комнате:

— И потом, девочка, тебе совсем не обязательно сидеть без дела. В вашем университете многие студенты входили раньше, до переворота, в молодежную секцию христианско-демократической партии. Постарайся сблизиться с ними. Они, быть может, тоже наши потенциальные союзники. Но будь предельно осторожна. Себя не раскрывай. Помни: не исключено, что ты под наблюдением.

Дядюшка Эрнан, который пошел приготовить кофе, позвал Эулалиу:

— Помоги мне, милая.

А когда она вошла за ним в просторную кухню этой бывшей барской квартиры, добрый старик притворил дверь и шепнул:

— Не горюй. Ну подлецом оказался твой лейтенант. Да ты таких парней еще встретишь в жизни! И думать забудешь об этом слизняке.

— Да вы что? Решили, что я?.. Что с ним?.. Что я?.. — Эулалиа задохнулась от возмущения.

— Ладно, милая, — улыбнулся старик. — Иди в гостиную. Сейчас я принесу кофе.

Сидели за столом недолго. Приближался комендантский час. Первой ушла Эулалиа.

Долго ей не видеть этой квартиры. Одной из нескольких конспиративных квартир, в которых были установлены небольшие ротаторы, — на них печатались листовки, брошюры и газета «Сигло», которую пуще бомб боялись путчисты!

«Сигло» печаталась в разных районах столицы, в разных городах страны. По этой причине провал одной подпольной типографии не прервал бы выхода газеты чилийских коммунистов. И незаметно выносить литературу небольшими партиями много легче из маленьких типографий.

Прикрепленная к двери визитная карточка «Орасио Вердехо, коммивояжер» не лгала. Орасио и вправду служил в книготорговой фирме. Работа коммивояжера чертовски удобна. Она позволяла Вердехо свободно располагать своим временем, давала возможность, не вызывая подозрений, ездить по всей стране — от Арики до Пуэрто-Порвенира и оправдывала в глазах соседей и портье бесконечную циркуляцию вносимых (с чистой бумагой) и выносимых (с отпечатанной литературой) свертков. Они сходили за бульварные книжонки фирмы «Нимфа», где значился в штате расторопный и обаятельный Орасио. Ребята из возглавляемой им ячейки были для жильцов дома друзьями и сослуживцами Вердехо.

Молодые подпольщики помогали дядюшке Эрнану в работе на ротаторе, распространяли литературу.

Эулалиа ни в чем не отставала от товарищей постарше — от Орасио и Хосефы, от Грегорио и Антонио. Раз как-то полиция совершила налет на швейную мастерскую, куда девушка принесла газеты и прокламации, — искали «агитаторшу»: по доносу, видно. Работницы спрятали Эулалиу на складе, завалив для маскировки рулонами материи, — чуть не задохнулась. В другой раз рабочие мясокомбината, тоже спасая ее от полиции, вывезли подпольщицу с оцепленной заводской территории в машине-холодильнике — едва она не заболела воспалением легких. А однажды довелось участвовать в перестрелке с солдатами. На мотоцикле — Грегорио за рулем, она позади — они ехали с тюком литературы на багажнике в деревню Эль-Монте, что под Сантьяго. Черной тенью метнулась вдруг за ними патрульная машина. Засигналила фарами, приказывая остановиться. «Стреляй!» — крикнул Грегорио. Эулалиа вытащила из сумочки маленький «дамский» браунинг, повернулась вполоборота, неумело целясь в темное междуглазье механической гончей. И — о, чудо! — попала. Верно, в шину, потому что полицейский автомобиль резко повело вправо, и он едва не перевернулся.

2

МИР (El Movimiento de izquierda revolucionaria), Левое революционное движение — радикальная чилийская организация.

3

СИН — военно-морская разведка. В 1974 году, по указу № 521 от 14 июля, СИН, а также СИМ — разведка сухопутных сил, СИФА — военно-воздушная разведка и СИКАР — разведслужба карабинеров слились с политической полицией, образовав печально знаменитую ДИНА (Национальное разведывательное управление) — тайную суперполицию хунты. Позднее эта охранка была переименована в Национальный информационный центр.