Страница 5 из 11
— Ни капельки. Они замечательно продемонстрировали лучшие свои качества! Они даже тебя обругали!
Алиса попыталась улыбнуться, потом вдруг всхлипнула, уткнулась ему в грудь лицом и стала совсем по-детски плакать.
— А я, знаешь… Знаешь, как я испугалась! Я подумала, что ты умираешь!
Из телефонной станции вышел тот самый мужчина, увидел сцену на скамейке, одобрительно показал большой палец и зашагал своей дорогой.
— Как же я могу умереть? — застеснялся Сергей. — Я ж неумирающий. Я же во сне летаю и не падаю.
— Так то во сне… А вот сегодня, например, упал и… как дурачок! — Она подняла заплаканное лицо, улыбнулась сквозь слезы. — Дурачок и не лечишься.
Он обнял, поцеловал ее в голову:
— Ты прекрасная девка… Давай поженимся?
— Знаешь что? — сразу отодвинулась Алиса.
— Опять же догадываюсь… Обиделась за сегодняшнее?
— Не обиделась, а возмутилась. Разве ж можно так?
— Нельзя. Давай больше не будем вспоминать?
— Как хочешь.
— Не будем. Я подожду тебя, и мы пойдем вместе.
— Куда?
— Посмотрим. Беги!..
— Я сейчас. — Алиса поднялась, нерешительно отошла на шаг. — Я быстро… Ага?
— Давай.
Она убегала, и Сергей смотрел ей вслед. Бег ее был легок и стремителен, в нем пронзительно сочеталось нечто прекрасное, невозвратимое и навсегда уносящееся…
Вечеринка была что ни на есть самая обычная. Чья это квартира — никто толком не знал, но — полумрак, музыка, несколько полувыпитых бутылок сухого вина, расслабленные позы — все было в полном наличии, а танцы венчали эти традиционные посиделки.
Танцевали красиво и по-разному: кто-то целиком отдавался состоянию, а кто-то работал только на внешний эффект, доводя себя и партнера до полного изнурения.
Сергей сидел в дальнем углу на диване, наблюдал за танцующими, и к нему плотно, по-кошачьи прижималась Алиса. Лица он ее не видел, но волосы, подсвечиваемые лампой, создавали светящийся нимб, который от дыхания переливался и трепетал.
— Сережа…
— Ну?
— Может, уйдем?
— Скоро.
— Скажешь, ладно?
— Скажу.
В толпе танцующих Сергей выловил Ларису, стал следить за пей. Конечно, она была красива. Особенно когда-то… Конечно, умела двигаться. Особенно когда-то… Конечно, у нее были завидные поклонники. Особенно когда-то… Конечно, она выглядела чуть нелепо и чуть смешно. Особенно сейчас…
Она не желала мириться с годами, не хотела понять, что все уже позади, не находила сил, чтобы остановиться.
— Пошли? — Перед Алисой стоял высокий парень с завязанной на животе сорочкой, ждал ответа Алисы.
— Нет, — ответила она и повернула голову к Сергею.
— Иди, — сказал он.
— Ты так хочешь?
— Хочу.
Она встала — стройная, красивая, — поправила сорочку, тоже перехваченную на животе.
— Только не скучай. Ладно?
Он кивнул. Алиса и парень вклинились в самую середину толкучки и сразу включились в общий ритм. Кто-то рядом тяжело и шумно сел. Это была Лариса.
Она была потная, разогревшаяся, тяжело дышала. Потянулась к горевшей на столике лампе, выключила ее.
— Вы не против?
— Пожалуйста.
— Тяжело… Знаете, тяжело… — сдувая со лба прилипшие волосики, сказала Лариса. — Чтобы танцевать современные ритмы, надо иметь бычье сердце.
— Или молодое.
Она глянула на него, согласилась.
— Наверно… — вдруг рассмеялась. — Наверно — или бычье, или молодое. А вы так и собираетесь просидеть весь вечер?
— Будет видно. Может, к концу прилягу.
Лариса опять рассмеялась.
— А представляете, если бы' Николай Павлович увидел нас вместе?
— Твой Николай Павлович — изрядный трус.
— Ну, его тоже можно понять. Во-первых, у него репутация…
— Во-вторых?..
— Во-вторых, двое детей.
— В-третьих?
— В-третьих? В-третьих, он просто герой не моего романа.
— А есть ли он вообще — герой твоего романа?
— Есть.
— Неужели?
— Есть. Сказать — не поверите.
— Ну и кто же?
— Секрет.
— А если все же решиться?
— Когда-нибудь… Вдруг когда-нибудь и решусь… — Лариса встала, одернула помявшееся платье. — Значит, решено: сорокалетие у меня на даче! В воскресенье!
— Если ничего не поломается.
— Будем надеяться.
Она ушла, и Сергей остался один. Он отыскал Алису — она лихо отплясывала с тем же парнем, — стал наблюдать за ними.
Танцевали они действительно здорово. Это была идеальная пара — оба молодые, оба пластичные, оба радостные и здоровые. Они целиком были захвачены ритмом, движением, друг другом, они были далеко отсюда, они забыли о присутствующих, забыли обо всех и вся. Они забыли о Сергее тоже.
Два живота под завязанными сорочками — два плоских, два мускулистых, два равноценных живота — едва ощутимо касались друг друга, и ничего более прекрасного вокруг не было.
Сергей поднялся и направился к выходу. По пути он мельком увидел в ванной Ларису — свободную от постороннего взгляда, а потому вдруг осевшую и постаревшую, открыл дверь и стал по ступенькам спускаться вниз.
На улице была ночь — холодная, моросящая, чуть ветреная.
Сергей поднял воротник пиджака, засунул руки поглубже в карманы штанов и зашагал по слабо освещенной улице.
— Сережа! — услышал он и оглянулся. Его догоняла Алиса. Была она в той же сорочке, завязанной па животе, которая тут же промокла и облегла плечи и грудь. Остановилась в метре, виновато улыбнулась.
— Ты обиделся?
— Ты что, глупенькая? — удивился Сергей. — За что?
— Ну, что танцевала… Ты же сам разрешил.
Сергей длинно, очень длинно посмотрел на нее, легонько провел ладонью по ее мокрому лицу, усмехнулся, наклонился и крепко поцеловал ее.
— А теперь беги. Беги, а то простудишься. — Снял пиджак, отдал ей. — Я сейчас вернусь, беги.
— Ты не вернешься…
— Я же сказал! Мне тут рядом. Ну, беги же…
Наташа открыла не сразу, только после третьего настойчивого и уже па пределе звонка. Стояла па пороге, притопывая ногой.
— Что?
— А как насчет войти? — Сергеи был мокрый, продрогший, прятал руки под мышки, улыбался. — Можно?
— Что-нибудь забыл здесь?
— Тебя, например…
Наташа попыталась захлопнуть дверь, Сергей подставил ногу, продолжал улыбаться.
— Но-но-но!.. Только без демонстрации силы.
— Пусти!..
— Это ты меня пусти! Пусти меня, в конце концов, в мой собственный дом! — Сергей смеялся. — Кажется, я ответственный квартиросъемщик!
— А кто здесь? — появилась в прихожей пятилетняя Машка. — О, это ты, папочка?.. А почему ты не заходишь?
— Меня мама не пускает, дочка. Скажи ей…
— Ты что, мамочка? — задергала Наташу за юбку дочка. — Он же мокрый весь, разве ты не видишь? Простудится и умрет! Впусти его скорее! Мамочка!
Наташа нехотя отпустила дверь, глянула презрительно на мужа и ушла в комнату.
Сергей взял дочку на руки, поцеловал.
— Спасибо, малыш. Должок за мной.
— А я знаю, почему она тебя не впускала! — зашептала Маша. — Ты мокрый, а ей придется все подтирать.
— Маша! — позвала Наташа. — Пора спать!
— Я пойду, — так же шепотом сказала дочка и чмокнула отца в щеку. — А ты отряхнись сначала, а потом заходи. Вот она и не будет ругаться.
— Хорошо, отряхнусь.
Маша убежала, Сергей вошел па кухню, открыл холодильник, покопался там. Вынул пару помидоров и огурцов, помыл их под краном и стал жадно, с хрустом есть.
— Какие успехи в садике, дочка? — крикнул.
— В углу стояла!
— За что?
— Я сметану в туалет вылила!
— Невкусная, что ли?
— Вкусная, по мне не хотелось!
— С продуктами так обращаться нельзя… Кстати, у нас сметанки нету? А, Наташа?
— В магазине!
— Благодарю за совет… — Сергей снова открыл холодильник и, покопавшись там, обнаружил баночку со сметаной. — О, не ищи в магазине, а покопайся в корзине!.. — снял крышечку и стал есть.
На кухню вошла Наташа.