Страница 73 из 78
Швейцарцы в Берне уже в течение 500 лет содержат свое гербовое животное в знаменитом «Медвежьем рву». Именно там в 1575 году появились на свет два совершенно белых медвежонка, что было воспринято тогда как необыкновенное чудо и как предвестник больших событий. Когда «медвежий ров» еще находился внутри городской стены, непосредственно к нему примыкала тюрьма. Называлось это учреждение «Синий дом» (по цвету одежды, выдаваемой заключенным). Рассказывают, что однажды ночью один из заключенных, воспользовавшись грохотом разыгравшейся грозы, пробил ломом стену своей камеры. Пока он долбил камень, до него снаружи все время доносились какая-то странная возня и шорохи, словно бы кто-то пытался ему помочь. А когда ему удалось наконец выломать кусок стены, оттуда раздалось сопение и рычание медведя. Беглец угодил, оказывается, прямо в «медвежий ров».
Однако медведь от неожиданности растерялся и отпрянул в сторону, а человек, воспользовавшись его замешательством, пролез в отверстие в стене и был таков. Велико же было изумление тюремного надзирателя, когда он на другое утро вместо заключенного обнаружил на его соломенном матраце медведя! Он бросился бежать, забыв запереть дверь на засов. Таким образом зверь получил возможность выбраться на улицу. Там он не спеша поплелся к овощному базару, откуда все продавцы мгновенно бросились врассыпную. А мишка с удовольствием принялся за неожиданный богатый завтрак… И только несколько часов спустя нашелся смельчак, а именно местный кузнец, который вместе со своими подручными решился изловить косолапого.
История эта произошла, по-видимому, после 1788 года, потому что именно в этом году был выстроен «Синий дом».
А еще несколькими годами позже, 5 марта 1798 года, «Медвежий город» был завоеван французами. Они захватили 300 орудий, около 60 тысяч ружей и 19 бернских флагов с изображенным на них медведем. Но наибольшую ценность для завоевателей представляла, разумеется, государственная казна, хранившаяся в подвалах ратуши. На 11 подвод, в которые были впряжены 44 лошади, погрузили 100 кованых сундуков с семью миллионами фунтов золота и серебра и выехали за ворота^горо-да. Этим самым полновесным бернским золотом Наполеону впоследствии удалось рассчитаться за свой неудавшийся египетский поход.
Французы увезли с собой и последних трех оставшихся в «медвежьем рву» медведей. Их засунули в три больших, обитых изнутри медью ящика, погрузили на три телеги, в каждую из которых была впряжена шестерка лошадей (лошади тоже были трофейные), и повезли через Лозанну в Париж.
Однако беднягам парижский воздух пришелся не по вкусу. В зверинце, размещенном в Ботаническом саду, их посадили в такие тесные клетки, где им и повернуться-то было трудно. Два из них тут же и умерли. Третий выжил, но влачил жалкое существование. Во всяком случае один швейцарец, увидавший его там где-то около 1820 года, писал: «На него приходят поглазеть как на что-то вроде поверженного и плененного врага…» Национальная гордость швейцарца явно оказалась задетой.
И право, просто позор, что в такой исконно «медвежьей» стране, как Швейцария, больше нет ни одного живущего на воле медведя! Я полагаю, что такой нацеленной на иностранный туризм стране, как Швейцария, медведи могли бы. приносить к тому же немалый доход. После недавних исследований, проведенных доктором Петером Кроттом в Итальянских Альпах, в местах обитания последних альпийских бурых медведей, нам более или менее известно, каким именно способом можно было бы осуществить реакклиматизацию этих животных. Ученый прожил два года вместе со своей семьей высоко в горах и воспитал там двух живущих на воле медвежат.
Последние каких-нибудь пять бурых медведей, оставшиеся в живых в этих местах, вытеснены человеком в слишком высокие пояса гор, где им практически нечем питаться. Скоро и их не станет. А расположенные несколько ниже горные долины заняты хуторами. Медведям же, питающимся в основном растительным кормом и к тому же не впадающим здесь в зимнюю спячку в неблагоприятное время года, на такой высоте невозможно прокормиться. Гонимые голодом, они бывают вынуждены время от времени спускаться вниз, проникать через крыши в продовольственные склады или амбары, причиняя вред крестьянским хозяйствам.
А теперь подумайте: ведь ни для кого не секрет, что ведение крестьянского хозяйства так высоко в горах на сегодняшний день перестало быть рентабельным. Все больше пашен и лугов оказываются брошенными, а хозяева их переселяются вниз, ближе к цивилизации, в особенности к индустрии. И не слишком много потребовалось бы денег на то, чтобы выкупить несколько заброшенных хуторов в горах и на освободившихся землях основать достаточно большой национальный парк, в котором медведи, рыси и другие дикие животные смогли бы вольготно жить на свободе. По сравнению с другими капиталовложениями, требующимися для целей туризма, как, например, строительство автострад, рытье туннелей и так далее, затраты на организацию такого парка окажутся просто смехотворными.
Мы ведь теперь уже знаем, что медведи могут вполне мирно соседствовать с человеком, если у них есть необходимые жизненные условия. Достаточно привести такие примеры, как Словакия, Югославия или Швеция; прекрасно себя чувствуют медведи на Перинеях, в Румынии, Польше, Советском Союзе, а также в Северной Америке. В национальных парках Соединенных Штатов и Канады медведи являются основным притягательным объектом. Каждое лето миллионы туристов устремляются туда нескончаемым потоком, чтобы удобно, из окна машины, фотографировать медведей или фотографироваться вместе с ними. Та страна, которая сумеет организовать в Альпах медвежий заповедник, будь то Австрия, Италия или Швейцария, непременно переманит к себе львиную долю автотуристов, направляющихся из Северной Европы через Альпы на юг. Ведь таким туристам в национальных парках можно показать не одних только медведей, но и бобров, зубров, диких лошадей, сурков, а также непуганую европейскую охотничью дичь, например оленей, косуль, кабанов, зайцев-беляков, диких кроликов, орлов, грифов или сов — следовательно, тех животных, которых в других местах Европы никогда не увидишь: там они слишком пугливы и не решаются выбираться днем из своих укрытий.
Дождемся ли мы, что когда-нибудь в Швейцарии или еще где-либо в Альпах снова будут жить на воле гордые красавцы— бурые медведи?
Глава XXIV. Эти «сумасбродные» глухари
С чего это они вдруг теряют всякий страх перед людьми?
•
Глухарей все меньше и меньше.
•
Почему удалась реакклиматизация в Шотландии
•
Им нужен лес, а не «дровяные плантации» О пользе и вреде мелиорации
•
Охота к перемене мест у глухарок, и тяга к дому у глухарей
•
Глухаренок, который спал на спинке кровати
•
Глохнут ли глухари на току?
Как-то в апреле в горах Чешского Леса шедшему по тропинке лесорубу внезапно преградил дорогу — кто бы вы думали? — обычный глухарь. Он грозно выскочил навстречу человеку, явно возражая против того, чтобы кто-то нарушал границы его владений. За забиякой стали наблюдать. И выяснились совершенно удивительные вещи. На самочек-глухарок токующий. боевитый глухарь почти не обращал никакого внимания, зато, настойчиво нападал на гуляющих по лесу. Правда, когда к нему подходили слишком близко, он все же благоразумно ретировался в кусты. Так продолжалось до конца мая. А когда. время токования прошло, исчез и Жозеф, как прозвали отважно, гр глухаря, уже успевшего стать местной знаменитостью. Однако следующей весной он появился снова, причем на том. же самом месте. Его легко можно было отличить по укороченному перу в хвосте. На сей раз он стал еще нахальнее: набрасывался на ноги, пытаясь клюнуть. Особенно глухаря почему-то раздражал коричневый цвет, за что его вскоре прозвали «антифашистом». Когда его изловили и отвезли на грузовике за десяток километров от того места, он на другое же утро был снова «на посту», пунктуально, как всегда. Слава его росла, и на будущий год начали приезжать фотографировать его со всей округи. А он становился все развязнее, и вскоре его уже можно было снять токующим на голове у какого-нибудь посетителя. Дальнейшая судьба глухаря мне, к сожалению, не известна.