Страница 6 из 56
— Это мой конек, — сказал я. — И в этом деле я действительно довольно хорош. Я могу быть… каким угодно, но я никогда не подводил клиента.
Мы подошли к бару, и я завел его внутрь, держа его за руку, не давая возможности развернуться и убежать. «Странные Парни» могут быть тем еще местом для новичка. Мы спускались по металлической лестнице в бар, и каждый из посетителей оглянулся, чтобы посмотреть на вновь прибывших. В баре хватало обычных необычных субъектов. Две пылающих монахини в белых балахонах сидели за барной стойкой, Сестры Сияющего Приказа Святого Стронция. Из высоких стаканов они пили сверкающую воду, которая вряд ли искрилась, когда они делали заказ. Киборг с торчащими из него шестеренками засовывал палец в разъем и хихикал. Вампирша пила кровавую Мэри, и, глядя на нее, становилось ясно, что Мэри в нее, и правда, уходила. Миссис Судьба, искатель приключений — трансвестит, мужчина в наряде супергероини-борца с преступностью, брил ноги перед выходом на дежурство. В углу — тушки туристов с камерами наготове. Кто-то набил их и подвесил, шутки ради.
С минимальными усилиями я подвел Эмона-40 к стойке, усадил его как можно дальше от радиоактивных монахинь, и кивнул бармену и владельцу, Алексу Морриси, с негодованием глядящему на меня. Мы — друзья, как я думаю, но стараемся этого не афишировать. Возможно, это бы изменилось, если бы я не забывал оплачивать свой счет в баре время от времени.
Алекс Морриси — высокое воплощение страдания, основной цвет которого — черный, насколько это возможно, и с элегантным французским беретом на макушке, скрывающим плешь. Ему около 30, но выглядит он лет на десять старше. Попробуйте управлять баром на Темной Стороне, и станете таким же. Его постоянная угрюмость оставила глубокие морщины у него на лбу, и он только ухмыльнется, глядя, как вы меняетесь. Однажды он был женат, и все еще сожалел об этом. В основном, Алексу плевать на весь мир, и плевать, что кто-то знает об этом.
Можете заказать ему коктейль на свой страх и риск.
Он — потомок Мерлина — Сатанинского Отродья, похороненного в подвале под баром после того, как Камелот пал. Мерлин иногда проявляется через Алекса, и любой почувствует эту перемену. Быть мертвым не значит перестать быть главным игроком на Темной Стороне.
— Что ты здесь делаешь, Тэйлор? сказал Алекс. — Проблемы идут за тобой по пятам. Я только что закончил реставрировать бар после твоего последнего визита.
— У меня все отлично, спасибо, что спросил, — ответил я. — Выглядишь очень мило. Принеси мне побольше выпить, и себе налей.
— А что для мистера Обыкновенного? — спросил Алекс.
Эмон-40 замкнуто сидел рядом со мной, подчеркнуто повернувшись спиной к наиболее возмутительным посетителям бара. Я спросил его, что он хотел бы выпить, и он попросил белое сухое вино. Я тяжело глянул на Алекса, и тот неохотно налил Эмону стакан лучшего. Алекс совершенно не желал тратить урожай хорошего года на людей, не способных этого оценить.
— Есть тайна, которую надо раскрыть, — заметил я оживленно. — Кто-то затеял нечестную игру с жизнью моего клиента, надергав его других Я из альтернативного времени, чтобы создать ему проблемы, а может, даже убить его. Этот кто-то начал ту же игру со мной, свалив клиента с этими сложностями на меня. Ненавижу, когда люди начинают вмешиваться во Время. Как будто на Темной Стороне и без того недостаточно плохо.
— Вы слишком узко смотрите на вещи, мой дорогой Тэйлор, — это было сказано ленивым жеманным голосом. — Там, где вы видите проблемы, более здравый интеллект видит возможности.
Я оглянулся, усиленно заставляя себя не спешить. Это был один из частных сыщиков Темной Стороны, Томми Забвение.
Когда-то я был единственным частным детективом на Темной Стороне, но мои успехи подтолкнули других к дележке пирога. Томми Забвение — один из них, экзистенциальный детектив, который специализировался на том, что могло бы произойти, но в действительности не случилось. Один из самых убедительных людей, которых я когда-либо встречал. Томми мог завязать логику квадратными узлами и любого заставить согласиться, что черное — это белое, и наоборот, — только чтобы избавиться от него. Он высокий, продуманно слабый парень в Новых Романтичных шелках безумных расцветок. (В отличие от большинства, у Томми были крутые восьмидесятые. Наверно, это помогало ему быть экзистенциальным).
У него длинные мягкие темные волосы, длинное лошадиное лицо с зубастой улыбкой, и руки с длинными пальцами, которыми он любит размахивать во время разговора. Томми любит поговорить. Многие заметили, и большинство верит, что Томми Забвение мог уболтать свою собственную расстрельную команду стрелять друг в друга только, чтобы избавиться от его размеренного рассудительного голоса. Он процветал в областях морального мрака, неуверенной действительности, и в вопросах столь мутных, что вы ничего бы не поняли при всех усилиях. И все же Томми был очень хорош при получении ответов на вопросы, на которые власти не желали отвечать. У Томми был дар узнавать правду. Не очень сильный, но был, это ведь Темная Сторона.
Было ощущение, что есть еще что-то, что я должен вспомнить про Томми Забвение, что-то важное, но я не мог вспомнить, что.
— Привет, Томми, — сказал я безнадежно. — Занят?
— Кто знает? Но я точно знаю, что хочу выпить. Мне — как всегда, Алекс.
Алекс нахмурился. — Ты всегда так говоришь? А потом заказываешь что — нибудь другое.
— Конечно, — сказал Томми, широко улыбаясь. — Репутацию надо поддерживать. Наверное, я буду «Buck's Fizz» (Шипение Доллара).
— Не дразни Алекса, — сказал я, когда Алекс отошел, бормоча. — Он вполне может что-нибудь добавить тебе в стакан, после чего ты выплюнешь все, что съел полгода назад.
— Знаю, — ответил Томми. — Жить опасно — мое второе имя. Да, и птичка прошептала мне, что ты подумываешь о путешествии во Времени.
— Бабушка, какие у тебя большие уши. А почему ты интересуешься, Томми?
— Потому что отчаянно рвусь в путешествие во Времени, но никак не могу убедить Дедушку Время позволить мне это сделать. Старая задница. Наверное, считает меня слишком легкомысленным.
— Да ладно, — сказал я. — Ты же сделал себе целую карьеру на том, чтобы выглядеть легкомысленным пижоном и убедить всех, что это так и есть.
— Звучит очень недобро
— Но ты ведь и не отрицаешь этого.
— Не вижу смысла. Имидж в наши дни — это все. Но даже ты должен признать, что я добиваюсь результатов своим собственным оригинальным способом. Какое-то дело… Я знаю, что у меня было дело, когда я только появился здесь… ах да, дело в том, что я задавался вопросом, могу ли я тебе помочь, чтобы ты замолвил за меня словечко в разговоре с Дедушкой Время.
— О, у меня есть очень веское слово для тебя, Томми, — сказал я.
Наверное, к счастью, что неприятности начались именно так. Две пары тяжелых ног прогрохотали по металлической лестнице, ведущей в бар, и все обернулись посмотреть. Иногда я думаю, что Алекс установил такую лестницу только для того, чтобы никто не мог войти незамеченным в его бар. Чего-то подобного я ожидал, но даже при этом мое сердце упало, когда еще два Эмона Митчелла ворвались в бар, размахивая палочками. Эмон-40 издал жалобный сдавленный звук и ухватил меня за руку. Я пробормотал что-то успокаивающее, отлепил его руку от своей, и подвинулся, чтобы быть между ним и вновь прибывшими.
Один из новых Эмонов выглядел преуспевающим бизнесменом лет пятидесяти с избыточным весом от хорошей жизни. Другой был старше, как минимум шестидесяти, и смотрелся как бомж. Тощий от недоедания, и одетый в тряпье, выброшенное из «секонд-хенда». Я немедленно окрестил их Эмон-50 и Эмон-60, и нащупал в карманах пальто несколько нужных вещей. Это двое выглядели гораздо более отчаянными и опасными, чем предыдущая парочка у меня в офисе. Они проследовали через переполненный бар, игнорируя странности со всех сторон, их горящие пристальные взгляды остановились на Эмоне позади меня. Я шагнул вперед, чтобы заблокировать им путь, и они остановились, злобно оскалясь. Окружающие встали из-за столов и отошли, чтобы не попасть под перекрестный огонь. Госпожа Судьба вложила свою одноразовую бритву в чехол, и материализовала стальную метательную звезду. Мы встретились глазами, и я отрицательно качнул головой. Для меня важно самому контролировать свои проблемы.