Черное сердце

Ага,

киваетбрат. – Теперьты настоящийгерой.

Пожимаюплечами.

И чтотеперь? – СпрашиваетБаррон.

Качаюголовой. Немогу же я рассказатьБаррону, чтобыло послетого, как я покинулсцену, как агентДжонс пыталсяменя убить, чтоон теперь мертв,что Лиле придетсяуехать. Возможно,ему все этокажется крупномасштабнымрозыгрышем,шуткой, которуюя сыграл с Юликовой.

Думаю,с федераламия развязался.Надеюсь, онитоже развязалисьсо мной,

говорюя. – А ты?

Шутишь,что ли? Мне жутькак нравитсябыть агентом.Собираюсь долготащить службу.Стану такимкоррумпированным,что про меняв Кэрни начнутлегенды складывать.– Баррон улыбается,глядя на менячерез стол, иутаскиваетс моей тарелкитост. – И еще,за тобой должок.

Конечно,

киваюя. Меня охватываетужас. – И я расплачусьпо полной. Толькоскажи.

Барронкосится надверь, потомснова смотритна меня. – Хочу,чтобы ты рассказалДанике, чтоя для тебя сделал.Что я помог.Что я сделалдоброе дело.

Ладно,

хмурюсья. Должно быть,тут какой-топодвох. – И все?

Да, ивсе,

киваетбрат. – Пустьпоймет, что явовсе не обязанбыл, но все равнопомог.

Фыркаю:

Какскажешь, Баррон.

Я серьезно.Ты у меня в долгу,и я хочу именнотакую расплату.– Такое выражениенечасто увидишьна лице моегобрата. Он кажетсядо странногодругим, словнождет, что я сейчасдам какой-тоужасно резкийответ.

Качаюголовой:

Безвопросов. Конечно,раз плюнуть.

Братулыбается своейобычной беспечнойулыбкой и тянетсяза джемом. Допиваюостатки кофе.

Пойду,куплю молокадля мамы,

говорюя. – Можно взятьтвою машину?

Конечно,

браткивает на шкафвозле двери.– Ключи в карманепальто.

Хлопаюпо карманамджинсов и понимаю,что бумажникостался наверху,под матрасом,там, где я оставилего для сохранностиперед тем, какуехал с федералами.– А пять баксовможно взять?

Братзакатываетглаза:

Валяй.

Нахожуего кожануюкуртку, роюсьво внутреннемкармане и нахожусразу и ключи,и бумажник.Открываю его,собираясьдостать деньги,но тут замечаюв одном изпластиковыхкармашковфотографиюДаники.

Вынимаюее вместе сденьгами ипоспешно выхожу,захлопнув засобой дверь.

Доехавдо магазина,сижу в припаркованноймашине и разглядываюфотографию.Даника сидитна скамье впарке, волосыразвеваютсяна легком ветру.Она улыбаетсяв объектив –никогда невидел, чтобыона так улыбалась,ни мне, ни Сэму.Она так и светитсяизнутри, сияеттаким счастьем,что это сразубросается вглаза.

Наобороте характернымикаракулямимоего братанаписано: «ЭтоДаника Вассерман.Она твоя девушка,и ты ее любишь».

Сморюи смотрю наснимок, пытаясьразгадатьтайный смыслочевидного– что это правда.Я и не знал, чтоБаррон способенна такие чувства.

Но онабольше не егодевушка. Онаего бросила.

Прислонившиськ капоту машины,бросаю последнийвзгляд на фотографиюи рву ее на мелкиекусочки. Выбрасываюих в урну возлевхода в магазин– прсто яркоеконфетти поверхоберток и пустыхбутылок. Потомзахожу и покупаюпакет молока.

Говорюсебе, что Баррони сам собиралсявыброситьфотографиюДаники, простозабыл. Что яизбавился отнее ради егоже блага. В егопамяти полнодыр, и такоенесвоевременноенапоминаниелишь запутаетего. Ведь Барронможет забыть,что они расстались,и попасть внеудобноеположение.Говорю себе,что у них всеравно ничегобы не вышло,что у их отношенийне было будущего,и что лучше емупоскорее забытьДанику.

Говорюсебе, что сделалэто ради него,но понимаю, чтоэто неправда.

Я хочу,чтобы Сэм иДаника былисчастливывместе, как этобыло раньше.Я сделал эторади самогосебя. Чтобыдобиться того,чего хочу. Может,я пожалею обэтом, но ничегоне могу поделать.Иногда совершаешьдурные поступкии надеешься,что выйдетчто-то хорошее.

Когдая подъезжаюк дому, рядомстоит черныйавтомобиль.

Проезжаюмимо него, паркуюсьи выхожу. Покая иду к дому,пассажирскаядверь открывается,и на лужайкувыходит Юликова.На ней желто-коричневыйкостюм и, какобычно, целыйворох бус нашее.

Направляюсьбыло к ней, нопотом останавливаюсь,так что ей приходитсясамой подойтико мне.

Здравствуй,Кассель,

говоритона. – Нам нужномногое обсудить.Может, сядешьв машину?

Показываюей молоко. –Простите,

говорюя. – Но я сейчаснемного занят.

То,что ты сделал…ты же не думал,что последствийне будет? – Незнаю, что именноона имеет ввиду: речь иличто-то похуже,но мне в любомслучае плевать.

Выменя подставили,

говорюя. – Один сплошнойобман. Вы неимеете праваменя винитьв том, что я оказалсянедостаточнодоверчив. Мишеньнельзя обвинять.Так дела неделаются. Уважайтеправила игры.

Юликовадолго молчит:

Какты это понял?

А этоимеет значение?

Я и недумала обманыватьтвое доверие.Ради твоей жебезопасностия согласиласьвоплотить вжизнь…

Поднимаюруку. – Избавьтеменя от оправданий.Я думал, что выхорошие люди,но хорошихлюдей простоне существует.

Этоне так,

похоже,Юликова не нашутку расстроена– но тут вспоминаю,что так и ненаучился еепонимать. Когдаимеешь делос действительновиртуознымлжецом, прощесчитать, чтоон лжет постоянно.– Ты не провелбы за решеткойни единой ночи.Мы не собиралисьтебя сажать,Кассель. Моеначальствосчитало, чтов отношениитебя нуженнекий рычагвоздействия,вот и все. Нельзясказать, чтоты заслуживаешьдоверия.

Но вамне следоваломне уподобляться,

говорюя. – Как бы тони было, ужевсе кончено.

Тебекажется, чтоты знаешь правду,но тебе известныдалеко не всефакторы, влияющиена ход игры. Тыне видишь полнуюкартину. Простоне можешь. Тыне знаешь, какойхаос ты сотворил.

Потомучто вы хотелиизбавитьсяот Паттона ипри этом поспособствоватьвторой поправке.Вы решили сделатьиз него мученика.Двух зайцеводним ударом.

Ничегоподобного яне хотела,

говоритЮликова. – Всегораздо сложнее.

Думаю,на этом мы закончим.

Ты жезнаешь, что этоневозможно.Теперь о тебезнает еще большелюдей, причемвысокопоставленных.И всем не терпитсяс тобой познакомиться.Особенно моемубоссу.

Я сейчасумру на местеот гордости.

Тыподписал контракт,Кассель. Естьобязательства.

Данеужели? – Ухмыляюсья. – Пожалуй,надо бы ещеразок проверить.Уверен, выобнаружите,что я ничегои никогда неподписывал.Мое имя нигдене значится.Его нет.

«Спасибо,Сэм»,

думаюя. – «Мне бы ив голову непришло, чторучка с исчезающимичернилами можеттак пригодиться».

На лицеЮликовой впервыепроявляетсяраздражение.Даже приятнопочему-то. Онаоткашливается:

Гдеагент Джонс?

Прямокозырную картувыложила.

Пожимаюплечами:

Безпонятия. А что,он пропал? Надеюсь,вы его найдете,пусть даже –давайте ужначистоту –мы с ним никогдане были друзьями.

Ты нетакой,

Юликовавзмахиваетв воздухе рукой,указывая наменя. Не знаю,чего она ожидала,но моя реакцияявно раздосадовалаее. – Ты не такой– не такой холодный.Ты же хочешьсделать мирлучше. Остановись,Кассель, покане поздно.

Мненужно идти,

киваюна дом.

Твоейматери можнопредъявитьобвинения,

говоритЮликова.

Отярости мои губыкривятся. Плевать,что она смотрит.– Не сомневаюсь.Я слышал, каквы использовалинесовершеннолетнегомастера, чтобыподставитьгубернатора.Можете испортитьмою жизнь, ноя взамен испорчувашу. Обещаю.