Страница 53 из 62
Черненко виновато ответил: «Я Вас, Вячеслав Михайлович, не исключал». Молотов быстро отчеканил: «Это — не ответ для руководителя партии».
Пожал Черненко руку и столь же быстро вышел из его кабинета. Видимо, Молотов рассчитывал на прямое «антихрущёвское» заявление Черненко, а тот не решился на открытое разглашение своих планов…
По имеющимся данным, к 9 мая 1985 г. готовилось возвращение Волгограду названия — Сталинград: первичные документы по этому вопросу были подписаны Черненко. Вдобавок, уже в четвертый раз готовилось постановление ЦК КПСС «Об исправлении субъективного подхода и перегибов, имевших место во второй половине 1950-х — начале 1960-х гг. при оценке деятельности И. В. Сталина и его ближайших соратников». Постановление намечалось опубликовать в канун 40-летия Дня Победы и на должном уровне отразить в докладе Черненко по случаю этой даты, но он умер в начале марта 1985-го…
Отметим и то, что в СССР в «черненковский» период была приглашена и проживала до осени 1986-го Светлана Аллилуева. По некоторым данным, весной 1984-го она получила краткое письмо от Черненко, в котором он отметил, что «в связи с предстоящим восстановлением справедливости в отношении памяти и наследия И. В. Сталина, Вы, его дочь, должны быть в этот момент на его и своей родине, на мой взгляд…». По прибытии в начале ноября в СССР С. Аллилуева на пресс-конференции утверждала, к примеру, что она «на Западе ни одного дня не была свободной», и все её негативные высказывания и публикации в отношении И. В. Сталина «делались под давлением и по принуждению транснациональных сил и эмиссаров иностранных спецслужб» (см., напр.: http: //www.hrono.info/biograf/bio_a/allil_svet.html).
Однако Черненко не решился вернуть в высшее руководство СССР и КПСС А. Н. Шелепина, одного из самых активных сторонников «реабилитации» Сталина и автора проектов соответствующих постановлений ЦК в 1966 и 1969 гг.
Видимо, не только Черненко опасался куда большей известности и популярности Шелепина (в том числе в Китае), который, вдобавок, был моложе Черненко и мог быстро выйти на первые роли.
В 1984 г. по поручению К. У. Черненко проводилась работа по подготовке комплексной программы экономических реформ, подчеркнём, с акцентами на экономические дискуссии последнего сталинского пятилетия и на подытоживающую те дискуссии книгу Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.). Подтверждением тому являются, например, публикации ученых-экономистов в журнале «Экономические науки» во втором полугодии 1984 г. Причем в № 11 того журнала впрямую было сказано о научно-практической значимости экономических дискуссий конца 1940-х — начала 1950-х гг. и упомянутой работы Сталина — впервые после 30-летнего забвения той книги.
В рамках такой линии в журнале ЦК КПСС «Экономические науки» в 1984 г. была проведена дискуссия — наподобие тех, что проводились в конце 1940-х — начале 1950-х по инициативе Сталина и под руководством Шепилова и Косыгина: о роли хозяйственного расчёта при социализме, о новом учебнике политической экономии, об экономических проблемах социализма и о новом международном экономическом порядке (1948–1953 гг.).
В рамках журналов «Вопросы экономики» и «Экономические науки» — почти сразу после кончины Ю. В. Андропова — был объявлен конкурс на создание к 1985 г. нового учебника политической экономии, в котором, в частности, нашли бы отражение упомянутые тенденции. Но представленные проекты учебника продемонстрировали, что называется, разброд и шатания в научной-экономической и партийно-идеологической сферах, как и в государственном управлении экономикой. Поэтому было решено дорабатывать лишь три из почти 10 представленных проектов того учебника (см.: «Вопросы экономики», 1984. № 8). Но такое начинание вскоре перечеркнула «горбачевская перестройка», и учебник тот, естественно, так и не создали.
Эти и другие намерения и мероприятия в период руководства страной и партией Черненко были прерваны уже в последние две недели жизни Константина Устиновича. Затем о нём «официально забыли», а с 1986-го стали официально и неофициально причислять к «соавторам застоя» и «адептам сталинизма».
Что случилось потом — известно. И небезынтересно в этой связи мнение экономиста и историка Владимира Писарева: «В 1985–1991 гг. всё делалось для того, чтобы положение в экономике усугублялось, поэтому возникли мощные центробежные силы, которые привели к распаду СССР. Все «реформы» тех лет были нацелены на ухудшение положения, потому развалились экономика СССР и он сам. Произошло это не из-за преобладания госсобственности на средства производства и не из-за централизованного управления экономикой как таковых, как пытались внушать, а из-за абсурдной экономической теории, дезинформации и нелепых планов экономического и социального развития СССР. Ухудшение ситуации было использовано для обоснования необходимости «обвальной» приватизации и перехода к дикому рынку с его «либерализацией» цен, разнузданным мошенничеством на биржах и обезьянничаньем с рекламой всего этого безобразия. Прокуратуре России… нужно было бы возбудить уголовное дело по факту разорения потенциально богатейшей страны мира. По ходу же этого дела, как, например, объяснить безразличие не только ведущих экономистов к тому факту, что после выхода СССР в мировые лидеры по потреблению электроэнергии в промышленности (1984 г.) этот показатель вообще исчез из советских статистических ежегодников?..» (подробнее см.: Писарев В. Маркс, Ленин, Сталин… Горбачев и крах СССР. М., 1993).
В честь Черненко были названы город Шарыпово на юге Красноярского края, где он родился и провёл детские годы, и бывшая Красноярская улица в московском районе Гольяново. В 1988 городу вернули прежнее название, а ту улицу переименовали в Хабаровскую.
Словом, планы и деятельность К. У. Черненко — это искренняя, последняя и, увы, тщетная попытка предотвратить разрушение советского государства. Будучи очень больным человеком, он не мог должно контролировать осуществление того, что наметил. Впрочем, и сам характер партийно-государственного управления того времени фактически был на грани «саморазвала», ибо высшими государственными и особенно партийными структурами фактически управляли отраслевые, «фамильные» и/или национальные кланы, отнюдь не заинтересованные в восстановлении дееспособности СССР и в комплексном оздоровлении партии.
Путч после «путча»
Что же было 19–21 августа 1991 г.: фарс или государственный заговор?..
Август 1991 г… Завершены американо-советские переговоры, проходившие на этот раз в Москве. Некоторые беседы Дж. Буша с М. Горбачевым, как и прежде, состоялись без свидетелей, с глазу на глаз. Это обстоятельство предопределяет характер новых договоренностей Москвы и Вашингтона.
Август 1991 г… В сверхспешном, лихорадочном порядке в Ново-Огареве готовятся к подписанию Союзного договора, который практически дает «зеленый свет» на распад единого государства, подтверждает перемену строя и структур власти в стране в целом и в отдельных ее регионах. Этот договор готовился не менее двух лет, но утаивался от народов страны вплоть до августа. Договор, оказывается, не имеет конкретных авторов, — никто из главных действующих лиц перестроя не может (или не хочет?..) поименно назвать истинных «конструкторов» пакта разрушения, расчленения многонациональной державы.
Пять республик наотрез отказываются подписывать данный договор, и с ними Россия заключает политико-экономические соглашения, по сути стимулирующие «межрегиональный» сепаратизм.
Август 1991 г… В стране свыше полумиллиона беженцев, в основном из «почти» независимых республик. Тысячи из них объявляют голодовки, требуют не лицемерных и сердобольных деклараций, а конкретного решения их насущных проблем. Союзные и российские лидеры игнорируют и эти проблемы, им не до беженцев, они спешат в Ново-Огарево к 20 августа.
Август того же года… Президенты России и Казахстана именуют «свои» республики «суверенными государствами», экспроприируют общесоюзную собственность при молчаливом одобрении союзного руководства, форсируют экономическую и политическую дезинтеграцию СССР. Президента перестроя все это, по-видимому, не очень волнует — он на отдыхе в Крыму и тоже готовится к 20 августа, дню подписания договора, который, по существу, перечеркивает итоги мартовского (1991 г.) референдума о сохранении Советского Союза.