Взойти на перевал

— Здравствуй девочка Таня, — скосив взгляд на табличку и стараясь выглядеть невозмутимо–серьезным, сказал подполковник.

Услышав в ответ нечто вроде «Засуй» — девчонка явно обезьянничала, пытаясь повторить слово — Затонов удивился и попытался откинуть прядь золотисто–соломенных волос с ее лица.

Ручонка с фантастической скоростью метнулась, и маленькие, но на удивление, сильные пальчики вцепились в его мизинец. Быстро подтянули к широко раскрытым глазам, покрутили туда–сюда и резким рывком засунули в рот. Боль от укуса была сильной, но он все‑таки, несмотря на неожиданность, сдержал рвущееся с губ бранное слово. Поразившись сосредоточенному виду сосущей его кровь девчонки, положил ее обратно в кроватку и, осторожно разжав маленькие челюсти и вцепившиеся коготки, выдернул палец. Критически посмотрев на изодранную кожу мизинца — зубки «деточки» были остры, как иголки — повернулся к жене, чтобы продемонстрировать отношение «народа» к своему богу и вообще охренел. Сюзанна молча, уже без ребенка на руках, удивленно–внимательно рассматривала свой окровавленный безымянный палец с глубокими вмятинами на обручальном кольце. Вот какого‑либо возмущения на ее лице почему‑то заметно не было. Затонов оторопело отметил, что сильная в первый момент боль у него совсем утихла.

***

Жители Лемурберга и приезжие торговцы недоумевали и радовались одновременно — воины армии, ворвавшейся в город в нарушение всех правил ведения войны в Европе без положенного обычаями вызова, вели себя не как захватчики, а как вежливые гости. Разве что немедленно реквизировали все имущество, принадлежащее короне Баритии. Включая уже оплаченный королевским интендантом табун отборных боевых лошадей в полторы тысячи голов, подготовленный к перегону в столицу. Также как и обоз с военной амуницией, рулонами дорогих тканей, всевозможными ценностями и разными деликатесами для королевского двора. А самое главное — практически оккупировав город, сангарцы за все платили звонкой монетой, правда, отчаянно торгуясь при этом. Они почему‑то считали, что лучше всех знают, какой товар сколько должен стоить.

Сэр Улиевский вышел встречать захватчиков к воротам своего замка без какой‑либо надежды защитить его — подъемный мост перед воротами задолго до рождения барона сгнил, ров перед стенами засыпан, на его месте теперь теснились дома городской знати, а обвалившиеся деревянные створки выбросили и не озаботились заменить новыми. Ждать барону пришлось достаточно долго — снующие неподалеку воины совершенно не проявляли к нему никакого интереса.

Первыми из сангарцев к воротам не торопясь подъехали герцоги и принцесса — ну а кто еще мог позволить себе облачится в одежду с королевскими знаками? — в сопровождении заметно прихрамывающего королевского зверя. Спешились, и вперед выдвинулся юноша с раненой рукой на перевязи.

Кирилл представил леди Асторию, старшего брата и, представившись сам, вопросительно посмотрел на сэра Улиевского. Пришлось барону тоже назвать свое звание и имя. Герцог изобразил символический кивок, как и положено было отвечать монархам нижестоящим дворянам, и продолжил буравить взглядом, чего‑то ожидая. Потом решительно повернулся и, улыбнувшись девушке, с удивленными нотками в голосе сообщил:

— Похоже, дорогая, нам здесь не рады. А в гостиницах, увы, ни одной свободной комнаты. Придется опять ночевать в шатре без достаточного комфорта, — и, подсаживая принцессу на лошадь, добавил: — Что поделаешь? — провинция. Понятие гостеприимства здесь не в чести.

— О каком гостеприимстве, ваше высочество, может идти речь, если вы обманом захватили мой город?! — гневно воскликнул сэр Улиевский, все‑таки, не забыв о титуле герцога. Он прекрасно знал, чем кончается оскорбление благородного достоинства. И пусть перед ним был только раненый мальчишка, но за спиной у парня была тысячная армия.

Юноша одним гибким движением взлетел в седло и только потом повернул голову:

— Захватили? Разве мы обидели хоть одного жителя вашего города?

— Мне доложили, что ваши воины арестовали всех королевских чиновников, ваше высочество.

— Разве они являются вашими подданными? — удивился Кирилл и замолчал в явной готовности послать свою лошадь вперед, подальше от ворот замка.

В душе барона боролись разные чувства, но, буквально после первых же слов герцога, появилась и росла глубокая симпатия к этому юноше. А ведь он действительно не сделал ничего плохого, хотя мог разорить и сжечь город дотла. Точно так, как Лоусвилл поступил со многими городками в маленькой Сангарии. И, это было предельно понятно, парень не сделает такого сейчас, несмотря на явную грубость со стороны барона. Больше не раздумывая, сэр Улиевский сорвал с головы шляпу и склонился в глубоком поклоне:

— Ваши высочества, покорнейше прошу простить мою дерзость и неразумность!

Кирилл задумался, переглянулся с принцессой и Мишкой, еще раз посмотрел на склоненную перед ним фигуру и, соскочив со смирно стоящей Занозы, протянул руку леди Астории. Та грациозно покинула седло, только чуть–чуть опираясь на его ладонь, и величаво произнесла:

— Встаньте, барон, и проводите, наконец, нас туда, где усталые путники могут привести себя в порядок после дальней дороги.

Позже, за огромным овальным столом в трапезной собрался весь штаб армии и большая часть многочисленной семьи ставшего весьма гостеприимным барона. Уже отгремели тосты за здравие всех присутствующих и хозяева полностью осознали слова герцога, что сангарцы воюют против короны Баритии, но, ни в коем случае, не против ее народа.

Кирилл, о чем‑то переговариваясь с сидевшей рядом принцессой, вдруг просто физически почувствовал на себе чей‑то пристальный взгляд. Поднял голову и… Даже башкой потряс, чтобы накатившее штормовой волной наваждение исчезло. На первый взгляд девчонка как девчонка, обычная шатенка с серыми глазками и чуть курносым носиком где‑то его возраста или чуть моложе. Фигурка точеная, но грудки за плотным корсажем платья еще маловаты. С некоторым трудом перевел взор на свою тарелку и озаботился вопросом, почему на Наташке женщины моногамны, а мужики, наоборот, в основной массе своей, полигамные сволочи? У Создателей, судя по нескольким прочитанным книгам, картина совсем иная. Вот чего герцогу от этой ладной девчушки надо? Да ничего решительно! У него Астория вон какая, лучше не бывает. А глаза кобелячьи сами пытаются вновь увидеть этот пронзительный взор. Как им только не стыдно? Он не выдержал и вновь уперся взглядом в ее прелестное личико. Девчонка выразила в ответ такую всепоглощающую радость, что герцог аж перестал дышать. И услышал от принцессы:

— На детишек потянуло? Она же ничего еще толком не умеет. Но, если очень хочется, я тебе вечером ее приведу.

Леди Астория слово свое всегда держала. Ввела в предоставленную им роскошную опочивальню буквально светящуюся радостью девушку и, на удивление, послав герцогу воздушный поцелуй, повернулась и вышла, тихо прикрыв за собой створку двери.

Он сам не понял, как они, оказались друг перед другом, разоблачившись в какие‑то секунды. Её глаза пылали любовью прямо перед Кириллом, он чувствовал вишневый аромат её губ и легкое прикосновение локонов волос. Герцог притянул девушку ближе и нежно поцеловал в раскрывшиеся уста. Она впилась в его рот, страстно отвечая, закрыв глаза и прижимаясь нему всё плотнее и плотнее. Кирилл целовал её, гладил тело, совершенно не понимая, что с ним происходит…

Леди Астория присоединилась к ним позже, когда девчонка уже почти не дышала, измотанная неистовыми ласками герцога. Довела Кирилла до восторга, сама получив огромное удовольствие. Потом, позволив немного отдохнуть, посмотрела на восторженно наблюдавшую за ними юную баронессу с распухшими от поцелуев губами, растрепанными волосами и, несмотря на полное отсутствие сил, с потемневшими от желания глазами. От этой девочки можно уже ничего не скрывать — предана герцогу душой и телом на веки вечные. Ласково улыбнулась новой подруге, нежно погладила по румяной щечке и, повернувшись к Кириллу, задала вопрос на давно тревожащую тему: