Стража

Итак, Андрей — который Саид. Что же он имеет нам сказать?

— Гуляете?

Смешное слово по отношению к ребятам Чёрного Кира, и смешно прозвучало. Но ничего лучше Вадим не мог придумать для начала беседы, а Андрей разговаривать вроде не собирался.

— Скиф послал за тобой.

— Скиф?..

— Велел привезти тебя.

— Куда?

Глупее Вадим ещё никогда себя не чувствовал.

— В твою квартиру.

Дошло. Первое имя Всеслава. Скиф Всеслав… Не может быть. Славка? Сказал, что Вадим вне квартиры? Он же обещал, что Митька будет идеальной заменой. Или случилось что…

— Почему Всеслав прислал тебя?

— Привезти тебя.

— Нет, почему именно вас?

— Быстрее — некому.

Логично. Но Вадим всё ещё сомневался. Из Андрея приходилось вытягивать каждое слово, слишком лаконичен. В эти минуты он точно подыгрывал кличке Саид и поведением непробиваемо бесстрастного степняка, и внешностью: от природы смуглое лицо в лунном свете ещё больше потемнело и похудело, а раскосые глаза смотрели лениво и сонно.

— Это срочно? Может, я так дойду?

— Скиф устал. Он больше не может ждать.

Вадим потрогал свой живот. Пот высох. Рубаху надо надеть, а то, даже спокойно разговаривая с Андреем, он чувствует себя незащищённым.

Рубаху он надел нарочито медленно, сначала тщательно её встряхнув. Потом посмотрел на Ниро. Пёс сидел, сохраняя абсолютное спокойствие и, кажется, радуясь нечаянной минутке отдыха. Вадим поднял было от пса глаза, но… Короткое движение морды Ниро — пёс взглянул на мотоциклистов. Случись такое с человеком, Вадим бы определил бы выражение его лица как "исказилось от злобы": глаза Ниро сузились, а мышцы морды так напряглись, словно пёс мгновенно похудел. В чём дело? Мотоциклисты даже и не шелохнулись. Что же в них не понравилось псу? На Андрея у Ниро такой реакции нет.

— Андрей, я не поеду с вами, пока не объяснишь, почему такая спешка.

— Скиф остановил время, чтобы ты успел. Но ты слишком долго.

— Так это Всеслав?..

— Да, Скиф.

Ещё одно подводное течение. Андрей — Всеслав. Что у них произошло в стародавние времена, если Андрей упорно и уважительно повторяет — Скиф? Если сразу откликается на просьбу Славки и едет со всем полчищем боевиков за ним, за Вадимом?

"Скиф устал". А вдруг всё-таки ловушка?

— Кирилл знает?

Двусмысленный вопрос — всего лишь попытка заставить Андрея переспросить, уточнить смысл спрашиваемого, хоть чуточку разговорить его.

Не вышло.

— Нет.

— Вы его не предупредили?!

— Слишком много вопросов. Ты едешь?

— У нас проблема с транспортировкой Ниро, — сухо заявил Вадим, невольно подделываясь под бесстрастный тон собеседника.

— Добежит.

— Может, к кому-нибудь из ребят? Или сам его возьмёшь, а я…

— Псина добежит, — наставительно и уже раздражённо, как идиоту, сказал Андрей, — потому что ни она, ни ты к ним не пойдёт. К ним никто не пойдёт, потому что здесь живой только я. Садись.

Ниро подошёл к Андрею, сел у его ноги и взглянул на хозяина.

Последняя информация Вадима оглушила.

Андрей так шутит? Из желания надавить и заставить действовать?

Угрюмое воинство за спиной Андрея каменело геометрически правильно расставленными фигурами. Совершенная симметрия. Одного не отличишь от другого. Но в темноте это нормально. В темноте все кошки серы.

К чёрту колебания. К чёрту живых и мёртвых. К чёрту, куда завезёт Андрей, хоть через мост проскочить — уже хорошо. Хоть полпути не своими, взбухшими, гудящими от усталости ногами…

Он сел позади Андрея, и половина мышц сразу расслабилась, будто рухнув с высоты, и сладостно застонала в предвкушении недолгого покоя. "А не надо бы расслабляться, — обеспокоенно подумал Вадим, — ох, не надо бы…"

Андрей направил машину в ровный коридор между строгими рядами боевиков. Когда они проезжали середину мотовоинства и задние уже начинали разворачивать мотоциклы, Вадиму почудилось — холодно. Холодно и душно почему-то среди боевиков Чёрного Кира. Может, повлияло жуткое высказывание Андрея: "Здесь живой только я"? Но контраст между жарким дыханием ночи и холодком среди чёрных фигур очевиден. "Они все… мёртвые? Кирилл так переживал за пропавших семерых и дал убить всех?!"

Ночной, тихий и покорный город. Гудящая дорога сначала вверх, затем поворот направо. Безостановочно. Светофоры как пограничные столбы. За них, за всех — багряная луна: "Стой! Ходу нет!" Единственный дорожный сигнал, и уж лучше б его не было. И так на душе муторно и тревожно.

Город принадлежал уже не тем, кто его населял, кто его изначально строил и кем он, собственно, был. Город понимал это и принимал как неизбежное.

Чем больше философствовал Вадим, тем больше просыпался от нечаянного, но всесильного дурмана расслабления. В памяти копошилось что-то очень маленькое и, возможно, очень незначительное, но могущее стать венцом нарастающего азартного возбуждения. И он даже засмеялся в затылок Андрея, когда мелочь эта всплыла на поверхность, озорная, как драчливый воробей, — и озвучил её:

— Топчи их рай, Аттила!

Внезапно ему захотелось, чтобы путь мотовоинству преградил бы какой-нибудь жуткий дракон. У него даже руки зачесались схватиться за рукояти мечей… И Вадим снова засмеялся детски наивному желанию; увидел — Андрей чуть повернул голову, и сказал, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой:

— Вспомнил кое-что. Не обращай внимания.

… За мотоколонной вихрился маленький воздушный смерч. А в нём метался, кувыркался чёрный пакет, и всё никак его не могло отнести в сторону, как обычный мусор.

44.

Серый пёс легко прыгнул с дороги к навесу остановки и обернулся с бетонного приступка: "Ну, вот и добежали, хозяин, а ты боялся".

Притормозивший у остановки Андрей, перекрикивая моторный гул, громко сказал:

— До дому иди сам.

— Почему не с тобой?

— Этим (кивок на боевиков) туда нельзя.

— Что с ними не так, Андрей? Объясни.

Всё так же не оборачиваясь, Андрей куда-то в сторону сказал:

— Кирилл сорвался. Съехал с катушек. А с ним все, кто служит Шептуну.

— А ты…

— На мне старое заклятие Скифа. Оберег. Иди. Скиф ждёт.

На языке у Вадима вертелся ещё один вопрос, он был готов выпалить его, но сдержался. Вопрос слишком объёмный. Спроси: "Что всё-таки не так с боевиками?" — и пришлось бы уточнять: "Почему им нельзя к дому, хотя можно ехать за мной? На вид-то они спокойны, разве что излишне спокойны и… и… и упорядочены!" А то и спрашивать в лоб: "Они мертвы? И Чёрный Кир тоже?"

Нет, лучше спросить у Всеслава. Тот пока ещё ни разу не отказал в объяснениях.

Вадим присоединился к Ниро.

— Андрей.

— Ну?

— Спасибо, что подвёз.

— Ладно.

… Двое завернули за придорожную кафешку и пропали. Со своего места Андрею уже не увидеть, как они дойдут до нужного подъезда. Сейчас и он, Андрей, с бывшими сотоварищами объедет дом, чтобы ждать Чёрного Кира у остатков семи костров, как и договаривались.

Трогаться с места не хотелось. Он медленно оглядел окружение. В отличие от Чёрного Кира, боевики носили закрытые шлемы. Лиц не видно. И хорошо. Не хотел бы сейчас Андрей заглянуть в глаза тех, с кем ещё дня два назад коротал долгие летние вечера за картами и выпивкой. Кожи, конечно, разложение ещё не коснулось, поскольку Чёрный Кир свихнулся (если это, разумеется, так называется) с полчаса назад, когда выяснил: Вадима в квартире нет, а сидит вместо него его младший брательник Митька. Сначала Чёрный Кир стоял и молчал — так, что в ушах звенело от его молчания. Потом сел в кресло, голову опустил, вцепился пальцами в край сиденья. А когда поднял голову, Скиф быстро шагнул к Андрею, тёплой ладонью коснулся затылка, и тепло от ладони укутало голову Андрея вместе с шёпотом волхва: "Встань, заступа, вкруг мира человеческого… Смойте, ветры, грязь охальную… Стены защитные, возродись вкруг души человеческой!"