Литта

Удар пальцами под ключицу распластал его на полу в полном сознании.

Девочка быстро опустилась на колени и, прижав его плечи к полу, нагнулась над ним. Парень всмотрелся в неё обезумевшими глазами и вдруг закричал — тоненько, как затравленный, сорвавшись затем на хриплый кашель, мотая головой, лишь бы не смотреть. Литта выдержала несколько секунд, придерживая его за подбородок и заставляя смотреть на самого себя — высокомерного, злобно торжествующего (иллюзорная маска удалась на славу).

Кто-то позади подхватил её под руки, поднимая… Во власти боевого настроения, слегка отключившаяся от реальности, занятая удержанием иллюзии, девочка лишь волевым усилием остановила руку, чтобы не ударить стоящего за спиной. Бледный от увиденного, дед прижал её к себе. Он не заметил дрогнувшей руки, а если заметил, не понял еле уловимого глазом движения. Литта облегчённо — надо же, чуть деда не ударила! — прильнула к Александру, не забывая поглядывать на поверженного противника. Тот оказался везучим — на друзей. Те трое опасливо подошли к всхлипывающему однокашнику и сноровисто уволокли его из зала.

60.

— Что здесь было? — озираясь, спросил Александр.

— Этот тип обижал маленьких.

— А ты?

— Что — я?

— Маленьких не обижала?

— Думаю, нет.

— Интересно ты думаешь. Пошли? Машина ждёт.

— Подожди.

Она подошла к мальчишкам, что на корточках сидели у стены и тихо о чём-то переговаривались. Литта обратила внимание, что ранее избитый чем-то очень озадачен. Она присела перед ним.

— Это из-за тенниски тебя?

— Ага.

— По-моему, маловат ты для "волка".

— А что — просто и поносить нельзя?

— Ладно тебе. Рёбра целы?

— Целы.

— Помощь нужна?

— Да нет.

— Тогда — счастливо!

Молчание она вообще-то предполагала, но всё равно стало немного не по себе. Наверное, поэтому пошла к деду чуть быстрее, чем хотелось.

— Эй, послушай!

Маленький "волк" прихрамывал через зал, стараясь нагнать её. Досадливо поморщившись, Литта поспешила ему навстречу. Синяки на лице мальчишки расцветали и скоро должны превратиться в чёрно-синие пятна. И хотя девочка понимала, что ему не впервой и синяки быстро сойдут, не оставив следа, она невольно пожалела, что почти не знает целительной магии на расстоянии. Попробовать схитрить? Она протянула ему руку, якобы беспокоясь, как бы потерпевший не упал, и, едва коснувшись его ладони, на всю мощь открыла энергетические центры пальцев. К сожалению, "волчонок" оказался из представителей гордого племени героев и посчитал знак поддержки унизительным для себя. Ладошку он буквально выдернул.

— Я ещё могу стоять на ногах!

— Так чего же тебе нужно, о могущий стоять на ногах? — шутливо склонилась перед ним Литта.

Она скорее почувствовала, чем увидела: мальчишка на какое-то мгновение замер, будто вслушиваясь в мир внутри себя. "Надеюсь, в синяках он недолго проходит!" — благодушно решила Литта, ожидая вопроса.

— Что ты ему сказала?

— Не поняла.

— Что ты ему сказала, когда он упал? Почему он испугался? Он никогда не плакал.

— Всё когда-нибудь бывает впервые. А вообще — ни словечка не сказала. — Ей пришлось напялить на губы самую мрачную ухмылку, чтобы маленький "волк" поверил. — Просто у каждого человека на плечах и на лице есть точки, нажимать на которые опасно непосвящённому. А я умею.

— А зачем тебе вообще это надо было?

— Что?

— Вмешиваться в нашу драку.

— Ах, это была ваша драка? — Литта хотела съязвить: мол, она-то решила, что видела тренировку, для которой в качестве боксёрской груши мальчишка предложил себя. Вовремя заметила, что "волчонок" нахмурился, вспомнила слова деда и быстро добавила: — Мне не нравятся драки с нарушением правил.

— Каких таких правил? — настаивал мальчишка.

— У вас разные весовые категории.

Дед всё ещё стоял у двери и терпеливо ждал. "Волчонок" нервно поглядывал на него и всё не уходил и не отпускал Литту. То ли сомневался в чём, то ли не решался задать вопрос.

— Извини, — вздохнула Литта, — мне пора.

Маленький "волк" вдруг шагнул к ней, схватил за руку, стиснул.

— Спасибо. Ты классно дралась.

— Я рада, что ты оценил моё вмешательство, — серьёзно сказала Литта и тихонько тряхнула его ладонь.

Почти одновременно они развернулись и пошли: она — к деду, он — к друзьям. На пороге спортзала она оглянулась. Мальчишки что-то с жаром втолковывали "волчонку", а он, по-детски беспомощно раскрыв рот, смотрел на неё.

Уже садясь в машину, Литта сообразила: мальчишки узнали деда и объясняли "волку", кто его выручил. Горячая волна радости заставила её раскраснеться и заулыбаться. Маленький "волк" благодарил не внучку правителя — просто девчонку, которая умеет драться.

61.

В машине дед таинственно улыбался и поглядывал на Литту, словно не решался о чём-то сказать. Любопытство девочки росло, и она весело потребовала:

— Дед, что за тайна тебя гложет?

— Для начала, милая моя девочка, ответь: тебя не удивила моя спокойная реакция на происходившее в зале?

— Н-ну… Наверное, нет. Ты же мне доверяешь. Значит, я всё делала правильно.

— Странная логика. Ведь я не видел, что ты делала. Я видел лишь результат — избитого до крови парня. Я не оговорился: ты с ним не дралась — ты его избила.

— Дед, а ведь ты его знаешь. Кто он?

— Сын директора колледжа.

— Ты так торжественно провозгласил его статус! Я должна была это знать?

— Необязательно. К сожалению, твоё положение в обществе таково, что негативные события и слухи будут обходить тебя стороной.

— Это я уже поняла. И всё же, чему ты так загадочно улыбался?

— Пока я разговаривал о твоих каникулах, директор пожаловался на жестокость своего неуправляемого сына. И посетовал, что никто не хочет поставить его на место. Дети уважаемых родителей могут позволить себе не замечать его. Дети тех, кто ниже его по социальной лестнице, опасаются групповой мести за попытку выступить против. Такое положение дел сделало мальчика излишне самоуверенным и убеждённым в абсолютной безнаказанности. Кажется, ты сбила с него спесь.

— В твоих словах есть возможный подтекст.

— Какой же? — заинтересовался Александр.

— Ты разрешаешь мне рукоприкладство.

В ответ на лукавый взгляд внучки Александр только вздохнул.

— С другим я и говорил бы по-другому. Но с тобой…

Литта просунула руку под локоть деда и прислонилась к его плечу.

— Я пошутила. Не беспокойся о подтекстах. Ты выразился достаточно ясно. Есть правила — и есть ситуация. Есть противник — и есть противник. Разбираться будем на месте.

— Не твои слова, — предположил дед. — Цитируешь Рэсса?

— Я — его, он — ещё кого-то. Рэсс много читал.

— В полицейском управлении мне отыскали служебные снимки. Судя по внешним данным, Рэсс — сильная и влиятельная личность.

— Если боишься, что я его повторение, то напрасно. Мы с ним очень разные.

— Например?

— Я домоседка — он бродяга. Я сверхэмоциональная — он рассудочен. Я накопительница — он равнодушен к вещам… Нет, вру. Рэсс обожал красивое и функциональное оружие.

— Ты готова говорить о нём часами.

— Рэсс — это моя совсем недавняя жизнь.

Дед замолчал. Неловкость паузы заставила Литту понять: Александр ревнует её к прошлому, к тем моментам, когда не он, а какой-то бродяга должен был вести внучку по дорогам жизни… Теперь вздохнула она, но тихо, придерживая дыхание. Да, жизнь сложна. Рэсс как-то расфилософствовался у костра, и, вспоминая его тогдашний монолог, она сейчас думала, что он тысячи раз прав: "Жизнь — дорога. Она бесконечна. Перспектива всегда кажется суженной и всегда маняще близкой. Подойдёшь — вроде поймал: вот оно, всё близко, ясно и отчётливо. А глянешь вперёд — дорога-то продолжается, да ещё ветвится или уходит вбок маленькими тропками. И порой не понимаешь, идти ли дальше по основной дороге, свернуть ли в сторону — а вдруг это та самая, которая именно тебе нужнее всех прочих?"