Кодекс Ордена Казановы

"Бой без правил? Правила будут, но — мои!" — пообещал Лёхин и коротко свистнул.

Один из троих, рослый, широкоплечий, подпрыгнул, оборачиваясь, и, ещё не видя, кто за спиной, мгновенно обрушил дубинку — на звук. "А если бы это был ребёнок? Пацан какой-нибудь?!" — мелькнула ошарашивающая мысль.

Но замах у Рослого слишком широк. И видно, куда нацелено оружие. Лёхин резко шагнул вперёд — и под дубинку. По инерции сильного удара та пролетела безо всякой надежды на возможность свернуть. Грохнул-загудел от удара гараж. Лёхин же проскочил под левой рукой противника, поймал его за кисть и заломил за спину. Одновременно коротко и резко дёрнул ту же кисть вбок. Рослый взревел от боли.

Холодно, стороной прошла мысль: Рослый привык брать физической мощью… Лёхин чуть приотпустил противника, взявшись за его руку чуть выше вывихнутой кисти, — и пинком по заднице послал его на мокрый ковёр из листьев и травы у забора. Бросок вышел точным — именно таким, как хотел Лёхин: чтоб Рослый хорошенько проехался пузом по слякотной тропке и мордой ткнулся в те самые листики и травку… Ещё слыша тягостное мычание Рослого (тяжеловато вставать, когда только одна рука действует, а если ещё и подзабыть, что с кистью плохо и машинально опереться на неё…), Лёхин развернулся к остальным.

Через спортивное поле, льнущее к забору, от крыльца школы сюда достаточно хорошо светили фонари и прожектор.

Двое с дубинками заставили Щуплого буквально втиснуться в угол, образованный двумя гаражами. Не самое лучшее место. Хуже всего, что внизу гаражных стен есть небольшая насыпь, которая только-только начала зарастать травой, а почва здесь явно глинистая. Щуплый, видимо, не первый раз оскользнулся — уже на глазах Лёхина. Он пытался в этот момент ударить, но пришлось сосредоточиться, чтобы не упасть. А дубинки замелькали так, что не блокируй он отдельные удары, его бы давно превратили в хорошо отбитый кусок мяса.

Здесь сразу с двоими не совладать — пространство тесновато. А Щуплый явно устал. Как он вообще продолжает драться — избитый?..

Время от времени ещё думая о ненужном, Лёхин сцепился со вторым — с тем, в блестящей от дождя куртке. Тот не давал пройти к третьему, который теперь и в одиночку мог избивать почти обессиленного Лёнчика.

Некоторое время схватки Лёхин всерьёз думал вытащить меч. Второй — противник потяжелее Рослого. Боевой — и, возможно, карательной практики у него явно хватало. Дрался он экономно, с ненавязчивой целью вымотать противника. Приглядывая за Третьим и Щуплым, Лёхин сделал вид, что суетлив и несколько косолап. Второй уже через минуту купился на игру: вместо того чтобы осторожничать дальше, он, вполголоса ругаясь матом, стал искать возможность одним ударом дубинки вырубить неизвестного, легкомысленно вмешавшегося не в своё дело.

Хеканье, шипение воздуха сквозь зубы, короткий стон, глухие удары по мягкому, чавканье грязи под ногами, матюки…

Чёрт, Щуплый упал! Разворачивался для удара, одновременно пытаясь блокировать летящую на него дубинку, — и в очередной раз поскользнулся на насыпи, а Третий помог — ударил сбоку под колено. Правда, почти сразу Третий отскочил — даже с позиции лёжа Щуплый достал его ногой.

Что-то тёмное и быстрое мелькнуло низом забора.

Лёхин отвлёкся на секунду и получил дубинкой. Скользящий удар по плечу взвинтил его до такой злости, что он забыл об игре и расчётливости. Выбить дубинку! Размазать гада!

Дубинка глухо ткнула в угол гаражной стены и отлетела куда-то в кусты. Кожаный попятился от разъярённого Лёхина. Клокотавшая ярость не помешала оформиться всплывшей на поверхность сознания мысли: "Сломать руку!" Показалось, время затормозило — так медленно он поднимал ногу и бил в правую, которая только что держала дубинку.

Кожаный охнул. Шок от удара сначала не дал прочувствовать боль. Но Кожаный мешал в тесном пространстве. И, нисколько не сомневаясь, Лёхин ударил его в зубы. Уже отворачиваясь, Лёхин услышал, как противник взвыл.

Третий занёс дубинку над Щуплым, держа её обеими руками.

Они и правда вознамерились убить его. Чёрт, за что?! За то, что не захотел проучить незнакомого ему человека, потому что оказалось интересней попробовать себя в спортивном бое с равным по силам противником?..

Перед глазами Лёхина мелькнула картинка: Щуплый сидит на земле, привалившись к камню, понурившись, — висок и пол-лица залиты кровью…

Он прыгнул на потенциального убийцу, целясь перехватить руку с дубинкой, и не сразу заметил, что взметнувшаяся дубинка застыла в воздухе. Слишком легко вырвал — понял Лёхин. В следующую секунду Третий чуть не отдавил ему ногу, попятившись и словно не замечая своих вывернутых за спину рук.

Глянув через его плечо, Лёхин затаил дыхание, только сейчас услышав, что шумно дышит, едва не заглушая для себя другие звуки. Например, рычание.

Два крепких чёрных пса стояли по обе стороны сжавшегося от неожиданности Щуплого. Стояли в недвусмысленно агрессивной позе и, морщась от злобы, рычали на Третьего, замахнувшегося на них — а как они могли воспринять его замах? И медленно, пугающе медленно ставя вперёд лапу за лапой, рыча шли на Третьего, всем своим напряжённым движением показывая, что вот-вот кинутся на человека.

Третий задёргался в руках Лёхина, видимо не соображая, что его кто-то держит. Главное — убежать! Повизгивая и тоненько рыча, совсем потеряв голову, он бился, словно припадочный, готовый на всё, лишь бы быть подальше отсюда.

С трудом удерживая его, Лёхин сам неожиданно остервенел: собачек боишься?! А убийцей быть не боишься?!

Коленом под рёбра — Третий ахнул-задохнулся; согнувшись, засипел что-то, почти повис на руках Лёхина, всё ещё придерживающего его. А тот глянул в сторону: "собачки" вернулись к Щуплому, сели по бокам — отсюда видно, как напряжены, в любой момент готовы броситься — на любое проявление враждебности к "охраняемому объекту". Ха, "собачки"-то знакомые. Бездомные "доберманы" — только почему их двое? В августе они всегда появлялись втроём — да ещё во главе собачьей своры…

Второй, Кожаный, сильно наваливаясь на стены гаражей, уходил по тропинке. Первый только-только сел и теперь пытался перевалиться на колени без участия рук.

Лёхин мягко, не чувствуя тяжести, приподнял за плечи Третьего, вгляделся в очумелые глаза. "Все трое не бойцы, а каратели, — возникла уверенная мысль. — Ну что ж. Ничего личного!" Он чуть встряхнул Третьего, чтобы тот встал, а не опирался на поддержку. Удар получился не очень удачным: Лёхин бил в челюсть, но по коже, мокрой под дождём, кулак скользнул по скуле, раздирая в кровь чуть не до глаза.

Еле стоящий на ногах, Третий вломился в Первого, который, помогая себе одной рукой, поднимался на полусогнутых. Резкий взвизг (кажется, Первый упал на вывихнутую кисть) перешёл в продолжительный вой.

36.

Один из "доберманов" встал, неспешно подошёл к двоим, ворочающимися со стонами, всхлипами, мат-перематом, понюхал и так же не спеша вернулся к Щуплому. Тот уже псин не боялся — видимо, догадался, зачем они устроились с двух сторон. Почти не обращая на них внимания, он тоже пытался встать.

Представив, каково ему — небось, в синяках весь и кровоподтёках, Лёхин упёрся боком ботинка в носок его обувки и протянул руку.

— Вставай.

— Э-э… — недовольно сказал Щуплый, щурясь рассмотреть свою грязную ладонь.

— Наплюй — луж везде полно, сполоснуть нетрудно. Да у меня и самого… Лишь бы не скользили.

— Хозяин — барин, — пожал плечами Щуплый, крепко взялся за протянутую ладонь Лёхина и легко, словно его и пальцем никто не тронул, поднялся.

К тропке между гаражами он пошёл первым. Проходя мимо ползающих неудачливых карателей, он на секунды остановился. Лёхин был уверен: Щуплый не выдержит — и каратели получат по пинку.

Но Щуплый постоял, поглазел на тех, кто его едва не убил, сплюнул в их сторону и свернул в межгаражье. Лёхин же прибрал дубинки и, выйдя за гаражи, к свету жилых домов, аккуратно порубил их вынутым из чехла мечом. Щуплый, в метрах двух от рубки шаркая грязными ладонями о траву, внимательно проследил процесс появления меча, его работы и последующего исчезновения в чехле.