Заклинатель

Они решили, что я плакал от одиночества.

А что? Одинокий восемнадцатилетний парень… Забывший прошлую жизнь. Человек, которого чуждаются. Да, наверное, они так и решили.

Но я решил тоже. Для меня часто в прошлом пустыми были слова: "Начну жизнь с понедельника". Не знаю, какой сегодня день, но утром, несмотря на половину бессонной ночи, я встал, как обычно, рано и выполнил всё, что вспомнил из наставлений наших преподавателей из школы домашних экстрасенсов.

*В. Бутусов. "На берегу безымянной реки".

11.

Плюхнувшись на мягкую кожаную подушку сиденья и захлопнув дверцу, я с опаской оглядел кабину. Всё казалось знакомым, и я успокоился.

Михал специально дождался, когда я заведу мотор, и только после этого тронул свой грузовик с места. Я видел в его зеркальце, как он постоянно оглядывается на меня. Ехать за ним было удобно, потому что думать о дороге почти необязательно. Кажется, Брис и правда умел водить машину: грузовик я вёл тютелька в тютельку по следам впереди идущей машины.

С этой мысли я перескочил на более конкретную: могу ли я воспользоваться теми навыками и умениями, которыми владел Брис? Ну ладно - грузовик. Может, у меня самого к вождению скрытый талант - точнее, нереализованный, поскольку я ещё ни разу и не думал сесть за руль? Или это влияние Бриса? Его умения?

Вчера ночью в меню триди-визора, собранном, как я понимаю, самим Брисом, промелькнуло знакомое слово - "кёкусинкай". Эта борьба мне знакома не потому, что я ею занимался. Я человек мирный. Был. Нет, просто в моём последнем выпускном классе два парня ходили в секцию кёкусинкая, и мы всем классом выбирались на их соревнования среди юниоров подбадривать и переживать за них. Хорошо выбирались, вздохнул я ностальгически: скандируя имена наших, орали так, что нас однажды чуть не попросили из зала… Как же по-настоящему называлась борьба? Кёкусинкай-карате? Да, кажется, так… Нет, ребята говорили - кёкусинкай кумите.

Похоже, проверка, оставил ли мне Брис в наследство свои навыки, будет очень лёгкой. Надо найти в современной всемирной паутине хотя бы один ролик с кёкусинкаем и попробовать повторить движения. Если они окажутся привычными для меня - значит, начну тренировки: за время моего появления в его теле организм потерял много крови и без привычных тренировок ослабел. Пища здесь, конечно, хоть разнообразием не отличается, но явно высококалорийная. Кажется, я уже прихожу в норму - Бриса. Насколько я видел себя в зеркале, парень отличался сухощавостью, и много ему не надо. Чёрт… Мне - не надо.

По ветровому стеклу сыпануло пылью и мелким камнем. Ветер сегодня посильнее вчерашнего. В автобусе по дороге на работу слышал, как обсуждали новость: должны прилететь учёные-мелиораторы. На Сцилле много подземных озёр. Хотят их заставить подняться. Даже любопытно, получится ли у них? Влажности побольше - хоть дышать можно будет. А там, если деревья поднимутся, может, и ветра поубавится.

К вопросам, множащимся с огромной скоростью, прибавился ещё один. Тот, которого мне пока не хотелось даже касаться. Дети-призраки. Оказывается, я ещё не пришёл в себя после вчерашнего. Едва вспоминал - тут же вставала перед глазами сцена убийства Винсента. Ради чего? Чтобы узнать его возможности и на их основе определять дозы стимуляторов для остальных. Наркотиков, если уж называть вещи своими именами.

Вчера я не мог спрашивать маленьких призраков о том, что мне нужно знать. На фоне смерти Винсента вопросы казались пустыми и ненужными. Сегодня до многого начал доходить сам. Дети умеют вырабатывать энергию, но сами не додумались объединиться, чтобы помочь Винсенту. Почему не додумались? Потому что их обучали только индивидуальным принципам работы с энергией. Значит, надо учить их командным… Смешно. И грустно. Я думаю так, как будто вот-вот усажу их за парты… Господи, как мальчишку жаль…

На меня снова накатило то, из-за вчера плакал. Снова захотелось выбежать в коридор и кричать переселенцам: "Они убили Винсента! Они убили одного из детей! Очередь за остальными! Что делать?! Неужели мы не можем им помочь?!"

Хорошо ещё, показались строения шахты, и я пришёл в себя, вынужденный внимательно следить за дорогой.

Грузовик Михала пропал за воротами шахты. Я притормозил и аккуратно въехал во двор. Поворот направо. Въезд в грузовую, которая похожа на крытую стоянку для автомобилей. Здесь несколько метров по тоннелю, поворот - затем подать машину назад, чтобы уже раскрытым фургоном уткнуться в платформу так, чтобы она нависала над основанием фургона. На эту платформу, как на поднос, водители каров укладывают ящики с породой, после чего диспетчер вводит платформу прямо в фургон, поднимает её край. Ящики остаются в фургоне, а платформа уезжает на место. Всё. Теперь дело за мной. По знакомому пути я возвращаюсь к выходу из шахты - и на завод по переработке, где меня встречает следующий диспетчер.

Платформ всего три. Людей мало. Водители, здесь, в помещении, работающие без капюшонов с защитой от ветра, сначала нагружают одну машину, затем переходят к следующей. Михал предупредил, что мы с ним ездим пока вместе, поэтому нагружают сразу два грузовика. Но это ещё дольше, чем обычно.

- Хочешь посмотреть? - заметив мой интерес к внутренним корпусам, спросил Михал. - Иди, прогуляйся недалеко. Загрузка будет долгой. Позову, если что.

Откинув капюшон и облегчённо вздохнув (дышать-то здесь гораздо легче: ветер дыхания не сбивает), я пока неуверенно прошёл сбоку платформы. На меня внимания не обращали. Никто, кроме Михала. Заметив, что я поймал его взгляд, он кивнул. Поэтому я уже спокойней двинулся дальше, присматриваясь к месту, откуда выезжали кары. Рассказывая вчера про шахту, Лоренс сказал, что породу собирают в кучи, но не упомянул, что эти кучи находятся в самом низу шахты. Видимо, полагал, что и так понятно. Я для себя уяснил, что кучи сначала поднимают наверх (ещё одна платформа вроде грузового лифта), а уж потом водители автокаров складируют породу в ящики. Почти конвейер.

Понаблюдав за паковкой ящиков, я обошёл лифтовую грузовую платформу и, дождавшись, когда она опустеет и снова уйдёт вниз, заглянул в открывшуюся пропасть. Пока не такая уж и глубокая. Но дух всё равно захватывает. Особенно когда стоишь на краю укреплённой - бетоном, что ли? - площадки и всматриваешься в фигурки людей, суетливо двигающихся внизу. Держась за шершавый угол сваи, я думал, что в последнее время жизнь моя похожа на эту пропасть: чем дольше вглядываешься в неё, тем глубже и непроглядней она кажется.

Меня будто толкнули в спину. Взглядом. Михал пошёл за мной? Нет… То ли потому что с сегодняшнего дня вспомнил старые навыки, то ли вообще чувствительный здесь, на Сцилле, но этот взгляд я, не оборачиваясь, прочувствовал как ненавидящий. Притаившись, я приготовился резко повернуться, чтобы поймать врасплох человека за спиной. Очень близко подошедшего. Мне показалось, я даже слышу его тяжёлое дыхание - дыхание обозлённого человека, решившегося - нет, даже настроенного на убийство.

За спиной, я помнил, часть стены, в человеческий рост, отделяющая дорожку одного грузовика от другого. То есть я в небольшом тупике, скрытый от посторонних глаз. Как и тот человек - за спиной. Случись что…

Учащённое дыхание буквально в затылок. Раз, два, три… Ухватившись за поручень вокруг шахты, я прыгнул в сторону, разворачиваясь во время движения.

Черноволосый, прилизанный. Растерялся от моего неожиданного прыжка так, что забыл спрятать руку с каким-то предметом, тут, в полутьме плохо различимым. Прилизанный переливается красно-фиолетовыми волнами с вкраплениями коричневых всплесков, которые жадно тянутся ко мне. Ненависть. Желание убить. Искреннее желание. За что он меня хочет убить?.. За дружков отомстить?