Заклинатель

Полли издала какой-то странный звук за моей спиной - то ли всхлип, то ли оханье, чем-то торопливо зашуршала - и на мою многострадальную поясницу наконец снизошло облегчение. Пару раз я вздрогнул, когда она прошлась пальчиками по особенно болезненным местам. И - усмехнулся: жаль, что это не Лидия, и хорошо, что это не Лидия. Мне не хотелось бы, чтобы она переживала за меня. От неё мне хотелось другого.

Мягкие шаги уходящего из камеры.

- И стоило выпендриваться, - тихо сказала Полли.

- А наезжать стоило? - шёпотом откликнулся я.

Она промолчала, а потом, видимо придумав ответ, сказала:

- Я же знала, к кому иду.

- И боялась, что этот кто-то немедленно набросится на тебя и убьёт.

- Сколько сарказма…

- Сколько патетики…

- Всё.

- Спасибо.

Она закрутила колпачок на тюбике, исподлобья глядя, как я одёргиваю рубаху.

- Вечером сделаю инъекцию. От мази кровоподтёк с синяком сразу не пройдут. Где ты так?

- Упал.

- Ходить не умеешь?

- Угу.

Больше она ничего не сказала, зато, к моему удивлению, кивнула на прощанье и вышла. А я остался рефлексировать, усевшись на полу, на своей постели, и осторожно прислонившись к стене. Что произошло? Обычно, если меня не понимают, я стараюсь отмалчиваться, не вступать в спор или, тем более, в распри. Почему же сегодня упёрся… дерзить, как самый настоящий обиженный мальчишка, которого не понимают? Я не слышу ни внешне, ни внутренне никаких голосов. Настоящий Брис мёртв. Я на его месте. Но чем дальше, я всё больше замечаю за собой чисто мальчишеские выходки. Это не эйфория от владения новым телом?

И тут, ни с того ни с сего, я вдруг придумал теорию, как я здесь очутился, в этом теле, и кто я такой на самом деле. Я верю в реинкарнацию души. Получается, я умер в тот день, когда мне показалось, что меня душат. Возможно, был инсульт. После долгих странствий во времени и по телам моя душа оказалась в теле новорождённого Бриса. Но, говорят, это большая редкость, чтобы реинкарнирующая душа помнила свои прошлые жизни. А моя в теле Бриса пережила потрясение, когда его пытались убить сокамерники. И душа вспомнила один из однажды пройденных путей. Кармически моя душа не прошла свой путь в этом теле до предопределённого ей конца. Поэтому вызвали из небытия моё сознание, так как Брис со своей ролью в жизни, предназначением, не справился.

Мои философские размышления прервала Лидия.

- Брис, ты успел поесть?

Я радостно поднялся ей навстречу, почти подбежал к двери.

- Не хочется что-то.

- Это сейчас не хочется, а вечером, к концу работы, оголодаешь по-страшному. Пошли ко мне. Лоренс сказал, ты любишь молотый кофе. Моя соседка сварила. Я оставила тебе немного. Ну как?

- Соблазнительница, - сказал я и послушно пошёл следом за женщиной.

В камере Лидии, кроме молчаливой Кэт, сидел и Лоренс. Он баюкал в руках пластиковый стаканчик, в котором колыхалась дымящаяся тёмно-кремовая жидкость. Мне он улыбнулся и сообщил:

- Приходил Арни, сказал, что проходил мимо, а к тебе зайти некогда. Оставил твои вещи из твоей старой камеры. Вот и вот. Велел передать, когда пойдём на работу. Но раз уж ты зашёл сам… То есть тебя пригласила Лидия… - Он запутался и снова смущённо улыбнулся, показывая рукой в сторону.

Под столом, прислонённые к ножкам, стояли две сумки - одна бумажная, другая - огромная, больше похожая на кожаный мешок. Я сел рядом с Лоренсом и взял первую сумку - бумажную. Заглянул.

- Здесь вещи. Не новые. Но почему отдельно?

- Во время крио-сна все были одеты в одинаковые комплекты, - сказала Лидия. - А потом переоделись в своё. Наверное, один ты ходишь всё в том же. Про старую твою одежду я как-то забыла. Наденешь сейчас?

Я наполовину вывернул сумку, положив себе на колени довольно приличную одежду. Сумку продолжал оттягивать вес тяжёлых ботинок.

- Иди в конец комнаты, - велела Лидия. - Кэт тебе не помешает, а мы смотреть не будем. Давай быстро и не стесняйся.

Так, вместе с сумкой и ворохом вещей, я прошёл переодеться.

Господи, я так не уставал, пока Арни меня учил вождению!.. Но, разобравшись, с вещами, я почувствовал себя человеком. В каком смысле? Исчезла расхлябанность, которую я ощущал, пока ходил в свободном, балахонистом комплекте, как его обозвала Лидия. Эти вещи, не считая белья: брюки из ткани, похожей на грубую джинсу, но мягкие на ощупь, джемпер, немного пахнущий затхлостью (явно перележал в сумке), но всё ещё удобный, и лёгкая куртка, судя по запаху - кожаная; ботинки, весомо отяжелившие мои ноги и сделавшие мой шаг уверенным, - явно принадлежали человеку, понимающему толк в одежде. Я-то не мог похвастать изысканным вкусом. Моя повседневная одежда - джемпера под классическую пиджачную пару.

Запихав комплект, в котором Брис лежал в крио-сне, в бумажную сумку, я помедлил и вышел "на свет".

- Э… Мне тут кофе обещали.

Чуть слукавил. Больше всего мне хотелось посмотреться в зеркало.

- Вот, теперь на человека похож, - засмеялся Лоренс, а Лидия почему-то смутилась.

После таких слов я сразу взглянул в зеркало.

Хотелось бы думать, я понял, отчего смутилась Лидия. В этом "прикиде" я выглядел гораздо старше. И опытнее. Хуже, что по ощущениям в новой одежде, да и по облику, который отразило зеркало, я вдруг почувствовал совершенно неожиданно, что мне сильно чего-то не хватает. И я мог отчётливо сформулировать, что именно. Оружия. Костяного штыря в ладони, который я так до сих пор не удосужился рассмотреть, мне маловато. Мои пальцы ощущали незаконченность, потому что хватались (незаметно) за пустые карманы в куртке и в брюках - потайные, как выяснилось. Хуже - я чувствовал беззащитность человека, привыкшего к оружию. Но найти оружие - здесь, я понимал, безнадёжная затея. Разве что холодное. Любопытно, во многих ли видах оружия я разбираюсь…

Очнувшись от размышлений, я обнаружил, что Лоренс и Лидия смотрят на меня с явной тревогой. Я потянулся взять кофе и спросил:

- Что? Я так плохо в этом выгляжу? - и попытался улыбнуться.

- Брис, ты начал вспоминать, да? - решился Лоренс.

Я покачал головой. Считать ли воспоминанием ощущения тела? Неясные предположения, что чего-то не хватает?

- Не-ет… Ничего не помню. Просто нравится эта одежда. А что в той сумке?

- Тоже личные вещи, которые разрешили взять с собой.

- Лидия, у меня нет ключа от своей камеры, - обратился я к женщине, которая вздохнула с заметным облегчением после моего ответа о воспоминаниях. - Можно, я оставлю сумку пока здесь? Вечером заберу.

- Конечно, - рассеянно ответила она.

На работу мы снова пошли втроём, и это было здорово, потому что успели заскочить в мою камеру и превратить меня из молодого, уверенного в себе человека в безликого работягу, спрятанного в безликий комбинезон с капюшоном.

10.

Вторая половина рабочего дня обошлась без происшествий. Лишь когда я возвращался от Лидии с "личными вещами" (а я сразу после работы сходил к ней), у порога моей камеры меня дожидалась Полли. Только на этот раз одна, без Вестара. Сердито насупившись, она протянула круглую коробку.

- Это мазь для лица. Рубцы останутся, но хоть быстрей заживут. - А когда я её поблагодарил, она так же сердито спросила: - Почему ты не сказал, что ты ударился о раковины? Я же не знала о силе удара.

- Обстановка не располагала к откровению, - пожал я плечами. - Да и лишний раз напоминать тебе, настроенной против меня, про убийство не хотелось.

- А ты… - начала она - и вдруг смолкла, прислушалась.

Шорох из моей камеры-конуры доносился явственно, как и шелестящий, еле сдерживаемый смех. Я упал духом. Ну, всё. Сейчас эта строгая предубеждённая девица заглянет ко мне - и… Она, не спуская с меня глаз, и в самом деле шагнула на ступень порога и замерла, теперь уже вглядываясь в темноту.