Страница 60 из 76
— Ты, ублюдок! Не трогай того, что тебе не принадлежит!
— Милашка, да ведь он и тебе не принадлежит! Ворованный ведь! — уже не спуская глаз с подходивших ко мне от двери людей, я разорвал натянутую цепочку, мысленно благодаря Ледяного Джина за перчатки, и сунул кулон в кошачью поноску.
Так, искомый предмет у меня. Теперь бы выбраться отсюда — с ним или без него.
Только подумал — крылья слегка разошлись в стороны.
Мелькнула вдруг ужасающая по своей жестокости мысль: бросить в преследователей беспомощную из-за неподвижности девицу — и немедленно прыгать в окно. Идеальный вариант побега, но откуда у меня такая садистская идея?..
— И не думай сбежать! — завопил один из воронов, не выдержав напряжения. — Мы всё видим и будем стрелять сразу, как только поднимешь крылья!
— Тисс...
Моё абсолютное оружие высунулось из поноски и обвело воронов и копов изучающими зелёными глазищами.
При виде кошака глаза присутствующих наполнились диким недоумением. А я попытался изобразить панический страх — почувствовать его так, чтобы и Тисс почувствовал. Давай же, Тисс, шипи на этих вражин! Мне страшно!
Шипение кошака раздалось неожиданно даже для меня, уже готового услышать его. Но шип я слышал недолгий, сразу заглушённый страдальческим воплем нескольких глоток. Не в силах повернуть голову и напряжённо скосившись на дверь из палаты, только узкоглазая убийца ошарашенно наблюдала за бедламом, который поднялся вокруг её кровати.
Крылья мягко потянули меня в воздух вслед за неосознанным пока желанием удрать поскорее отсюда, куда глаза глядят. Только бы драть, пока шипит Тисс...
Мой поворот в воздухе, давший возможность перепрыгнуть кровать с узкоглазой, обошёлся мне в оборвавшуюся на несколько секунд сумятицу из довольно болезненных воплей: я закрыл кошаку пространство для «обстрела» ультразвуком — и кое-кто очень быстро начал приходить в себя. Даже слишком быстро.
Мне уже было наплевать. Я мчался к окну, памятуя, что сбежавшие драко должны ждать меня, чтобы защитить в случае чего. Мчался, очень жалея, что не могу распахнуть крылья во всю их ширь — и в одно мгновение вылететь из палаты.
Топот и резкие, командные крики за спиной:
— Лови его!
— Быстрей — уйдёт!
И, наконец, за пять шагов до окна истеричный, срывающийся крик человека, готового на всё, лишь бы сделать по-своему:
— Стреляй!
Стук сухой палки по твёрдому.
По левому плечу будто ударили молотком — так сильно, что я чуть не упал. С трудом пересилив боль, сообразил обернуться. Шипение Тисса при виде противника. Я попятился к окну, твёрдо решив просто вывалиться спиной назад. А там драконы меня поймают — и будет мне счастье.
Вопли у двери усилились за счёт подбегающих к ней и попадающих в зону действия Тисса.
Ещё шаг к окну — и задом упёрся в подоконник. Помогая себе правой рукой и стараясь не тревожить левую, подпрыгнул с невольным стоном — машинально приподнял левое плечо — и сел. Теперь движение назад — и выпасть... Но в следующий миг сработала интуиция: схватил Тисса за голову и быстро затолкал в поноску, одновременно разворачиваясь, чтобы внезапные автоматные очереди не попали в кошака. Автоматчика я заметил мельком. Он подскочил к двери и, видимо ориентируясь только на подсказывающие вопли, примитивно обстрелял окно.
В меня не попал, но в клочья и перья разнёс левое же крыло.
Я всё-таки вывалился из окна — выкинутый выстрелами по крылу.
Драконы кружили неподалёку — я заметил их как-то стороной, стремительно и с шелестом падая в бездну. Сознание меркло, и я понимал это, но ничего сделать не мог: со мной произошло то же самое, что и с девушкой-вороном, — расстреляв крыло, автоматчик повредил имплантаты, вживленные по сторонам от позвоночника, и я был абсолютно обездвижен. На последних проблесках сознания я ещё ощущал, что падаю беспорядочно, что бесконтрольно распахнутые крылья с треском ломаются, а тело дёргается с каждым жёстким кувырком, взрываясь болью...
«Иди...» — тихо сказал мой ангел-хранитель.
Звонок триди у меня на груди. Лапа Тисса, больно вцепившаяся в кожу.
«Иди...»
Триди замолк, но в свисте холодного воздуха вокруг себя теперь я слышал только этот повелительный шёпот — и на этот раз он врывался в уши, словно обливая ледяной водой, приводящей в сознание. Шёпот выпрямлял меня, внутренне скорчившегося от боли, и наконец добрался до сокровенных глубин моей души, выдирая меня из этой боли и заставляя вспомнить!..
Громадные мощные крылья распахнулись надо мной, замедляя падение, опахнули меня освежающей память воздушной волной.
Тени, которые всполошённо метались вокруг меня в последнюю минуту, вдруг разлетелись, все — кроме одной. Теперь я падал медленно и спокойно, поддерживаемый другими, не жалкими вороньими крыльями. Поэтому нисколько не удивился, когда ко мне подлетел дракон и обхватил меня за пояс крепкими тёплыми руками. Абсолютно не удивился. Но в постыдный обморок свалился уже с облегчением.
27
Иной раз думаешь: жаль, нельзя некоторые нехорошие минуты превратить в одно мгновение. Предположим, глупая или опасная ситуация. Бац — глаза закрыл-открыл, а уже всё позади. Мечтать не вредно...
Но в жизни чаще всего бывает наоборот. Закрыть глаза и открыть их снова — это лишь получить передышку на мгновения, да ещё из уже привычной плохой ситуации можно вляпаться в ещё более страшную.
Из заглушённой обмороком боли меня вытягивали постепенно — и боль нарастала вместе с прояснением сознания.
Сумел открыть глаза. Кто-то меня крепко прижимает к себе и летит наверх. Вокруг нас летают драконы... Просыпается слух: тоже постепенно, не сразу, но я начинаю слышать и свист воздуха вокруг нас, и отдалённые крики, и беспорядочные выстрелы, которые в ночном воздухе кажутся постукиванием мелких молоточков по твёрдой поверхности, и долгий шорох и свист пролетающих мимо аэромашин...
Полёт прекратился. Дракон начал медленно спускаться на крышу. Одной рукой он всё ещё держал меня за пояс, другой — жёстко прижимал мою голову лицом к своему плечу, поэтому я не сразу понял, что мы спускаемся на крышу, с которой несколько минут назад устроили налёт на противоположный корпус.
Я не почувствовал ног, когда они коснулись поверхности крыши, но затем почувствовал, что они стали подгибаться. В ухо голос Люциуса нетерпеливо сказал:
— Андрей, мы уже на крыше. Можешь встать на ноги!
— Не... могу...
Он, видимо, не понял, что произошло. Решил, что я ещё не осознаю, что мы в безопасности и мне уже можно приходить в себя. Поэтому снова крепко сжал мои плечи и резко встряхнул... От боли — меня будто доской ударили по позвоночнику — я коротко вскрикнул. В глазах снова потемнело.
... Лежу на крыше. Крылья успели снять. С обеих сторон от меня на корточках Белый Вечер и Ледяной Джин. Смотрят не на меня, а друг на друга. А чуть дальше, опять-таки кругом, драконы со сложенными крыльями. Кто-то за моей головой встревоженно спросил — по охрипшему голосу не сразу узнал Люциуса:
— Ну и? Что с ним?
— Сломанное крыло повредило имплантаты, вживлённые в тело, — сказал Белый Вечер. — Два из них пережали нервы. Его нельзя трогать или перевозить. Нужна жёсткая фиксация позвоночника. Самим выдирать имплантаты нельзя. Чревато последствиями. Надо везти его в больницу.
— Нельзя, — ровно сказал Ледяной Джин. — За нами числятся нападение на таксиста и диверсия в больничный корпус, охраняемый полицией. Это только то, что на поверхности. Подспудно же на нас начинается охота целой армии воронов. Мы уже рискуем, оставаясь здесь, на виду у всех... Андрей, как ты себя чувствуешь?
— Хреново, — прошептал я.
— Сейчас будет ещё хреновей, — спокойно сказал драко, стоящий за спиной Белого Вечера. Привыкшие к темноте на крыше глаза вскоре узнали Даниила. — Ребята, слева гляньте. Сюда летит стая воронов. Большая.
Все обернулись налево, а ведуны встали на ноги. Только Люциус, державший мою голову, остался со мной. Именно к нему Даниил и обратился: