Страница 18 из 67
Когда тропинка спустилась с перевала вниз, на осыпь, противоречивые предчувствия стали обуревать Дзирта. Он с тревогой думал о том, что увидит в роще. А вдруг орда орков — эти уроды часто встречались в здешних местах — захватила удивительную рощу, последнее пристанище старого воина? Или ее уничтожил внезапный пожар и теперь там осталось только страшное пепелище?
Они ступили в густые заросли, по-прежнему придерживаясь узенькой, но вполне различимой тропки. Дзирт ехал первым. Деревья впереди поредели, и за ними открылся небольшой луг. Дроу остановил свою черно-белую лошадку и оглянулся на Таратиля.
— Это здесь, — сказал он и соскочил с седла; эльф последовал его примеру. Они привязали лошадей в зарослях, а сами крадучись двинулись к кромке леса.
Посреди луга виднелась роща Монши, вытянувшись с севера на юг. В длину она была ярдов шестьдесят, в ширину вполовину меньше. Высоко возносились стройные сосны — никакое пламя не коснулось их, — и на разной высоте еще можно было разглядеть канатные переходы, когда-то натянутые между ними слепым охотником. Даже невысокая каменная стена сохранилась, все валуны были на месте, и ничего не заросло травой.
— Здесь кто-то живет, — заметил Таратиль, осматриваясь. Место совсем не выглядело заброшенным. Эльф увидел, что лицо дроу помрачнело, а в руках оказались кривые сабли, одна из которых светилась мягким голубым сиянием.
Дзирт осторожно выбрался из кустов и перебежал к каменной стене. Таратиль приготовил длинный лук и бросился следом.
— Я видел много следов орков в горах, — прошептал он. Потом натянул тетиву и вопросительно посмотрел на Дзирта. — За Монтолио?
Дроу кивнул и, приподнявшись, выглянул за край стены. Он ожидал увидеть орков и уже приготовился к бою.
Тут он застыл на месте, опустив руки и с трудом переводя дыхание.
Таратиль ткнул его локтем, не поняв, в чем дело. Но Дзирт молчал, и эльф, вскинув лук, сам выглянул из-за стенки.
Сначала он ничего не увидел, но, проследив за направлением взгляда Дзирта, заметил, что в небольшом просвете между деревьями ветки качались, словно кто-то только что пробежал там. Единственное, что сумел разглядеть эльф, — что-то белое, мелькнувшее в зелени. Лошадь, решил он.
В следующее мгновение существо выскочило из тени. Это оказалась огромная лошадь снежно-белой масти со светящейся шкурой. В ее странных глазах горело розовое пламя, а во лбу рос большой, в половину роста эльфа, белый рог. Она посмотрела на них, ударила копытом о землю и фыркнула.
У Таратиля хватило сообразительности нырнуть вниз и потянуть за собой остолбеневшего Дзирта.
— Единорог! — почти неслышно сказал он дроу, и рука темного эльфа непроизвольно потянулась к воротнику дорожного плаща, где висела подвеска в виде головы единорога, которую сделал для него Реджис.
Таратиль махнул назад, на плотную купу деревьев, где они оставили коней, и знаками показал, что надо уходить. Но дроу только покачал головой. Самообладание вернулось к нему, и он снова выглянул из-за камней.
Единорог исчез, словно его и не было.
— Надо уходить отсюда, — сказал Таратиль, убедившись, что волшебное существо пропало из виду. — Поверь, никто лучше единорога не присмотрит за рощей Монтолио.
Дзирт уселся на край стены, пристально вглядываясь в переплетение ветвей. Единорог! Символ Миликки, чистейшее воплощение сил природы. Более совершенное существо невозможно себе даже представить, и Дзирту подумалось, что лучшего стража для рощи Монтолио Де Бруши действительно не найти. Ему хотелось бы немного задержаться здесь, еще хоть разок взглянуть на сказочное создание, но время было дорого, впереди ждал мрак Подземья.
Он с улыбкой посмотрел на Таратиля и повернулся, чтобы идти назад. Но поперек тропинки перед ними стоял могучий единорог.
— Как ей это удалось? — спросил Таратиль. Шептаться больше не было необходимости, потому что белая лошадь стояла прямо перед ними, беспокойно била копытом и мотала величественной головой.
— Это он, — поправил Дзирт, заметив характерную для самцов белую бороду. Вдруг у дроу появилась какая-то мысль, он сунул сабли в ножны и соскочил вниз.
— Так как ему это удалось? — переспросил Таратиль. — Я не слышал топота копыт. — Тут он улыбнулся и оглянулся в сторону рощицы. — Если только он здесь не один!..
— Нет, он один, — с уверенностью сказал Дзирт. — Просто единороги обладают магическими способностями.
— Обойди его с юга, — прошептал Таратиль. — А я — севернее. Если мы его не напугаем… — Вдруг лунный эльф остановился, поскольку дроу, не слушая его, пошел прямиком вперед.
— Осторожно, — предостерег Таратиль. — Единороги, конечно, прекрасны, но они опасны и непредсказуемы.
Дзирт поднял руку, призывая его к молчанию, и медленно пошел к животному. Единорог заржал и замотал головой, размахивая густой гривой. Он звучно стукнул копытом оземь, оставив в дерне отнюдь не маленькую вмятину.
— Дзирт До'Урден! — предостерегающе окликнул эльф.
Разумнее было бы повернуть назад. Единорог запросто мог сбить его с ног и втоптать в землю, потому что с каждым шагом Дзирта величественное животное нервничало все больше.
Однако единорог не сорвался с места и не направил рог на Дзирта. Спустя минуту дроу был всего в паре шагов от него, чувствуя себя совсем крохотным рядом с могучим зверем.
Дзирт протянул руку и осторожно коснулся пальцами густой гладкой гривы, сделал еще шаг и легонько погладил мускулистую шею единорога.
Дроу едва дышал; вот бы Гвенвивар была с ним и видела это прекраснейшее из созданий природы! Хорошо бы и Кэтти-бри оказалась здесь, она бы испытала не меньший восторг, чем он.
Он обернулся к Таратилю, сидевшему на каменной стене и довольно улыбавшемуся. Вдруг улыбка на лице эльфа сменилась изумлением, и, повернувшись, Дзирт увидел, что ведет рукой по воздуху.
Единорог словно испарился!
Часть вторая МОЛИТВЫ БЕЗ ОТВЕТА
С того дня, как я покинул Мензоберранзан, мне не приходилось принимать более сложного решения. Я сидел у входа в пещеру, передо мной высились горы, а за спиной был туннель, ведший во мрак Подземья.
Я думал, что здесь-то и начнется настоящее приключение. Выходя из Мифрил Халла, я совсем не думал о дороге, мне почему-то казалось, что в пути со мной не может случиться ничего особенного.
Но потом я встретил Эллифен, перепуганного ребенка, спасенного мной тридцать лет тому назад. Мне хотелось вернуться к ней, поговорить и помочь справиться с болью, причиненной тем давнишним нападением дроу. Хотелось выбежать из пещеры, догнать Таратиля и вместе с ним поскакать обратно в Лунный лес.
Однако забыть о том, что привело меня сюда, невозможно.
И конечно, я ожидал, что посещение рощи Монтолио, с которой связано столько дорогих сердцу воспоминаний, станет для меня духовным переживанием. Ведь он был моим первым другом в поверхностном мире, моим учителем, тем человеком, благодаря которому я пришел к поклонению Миликки. Выразить не могу, как я обрадовался, увидев, что его рощицу стережет единорог.
Единорог! Символ моей богини, наивысшее выражение совершенства природы! Наверное, я единственный из темных эльфов, удостоенный чести коснуться его мягчайшей гривы и мощной шеи, единственный, с кем это сказочное существо вело себя дружелюбно. Какое редкостное удовольствие хотя бы увидеть знаки присутствия единорога в том благословенном месте, и еще более редкостное — лицезреть прекрасное создание наяву. Немногие из жителей Королевств могут похвастаться встречей с единорогом; и еще меньшему числу живых довелось прикоснуться к нему.
А мне довелось.
Было ли это посланием моей богини? Моя вера в Миликки тверда, и я не сомневаюсь, что она дала мне знак, чарующий, но осязаемый. Однако что он значит?
Я редко молюсь, предпочитая общаться с моим божеством посредством поступков и искренних чувств. Нет нужды приукрашивать пустыми словами то, что происходит на самом деле, пытаясь представить самого себя в более выгодном свете. Если Миликки со мной, она знает, как я живу и что чувствую.
Однако ночью у входа в пещеру я молился. Молился, чтобы она наставила меня, чтобы открыла мне смысл явления единорога. Животное позволило мне прикоснуться к нему; оно не скрылось от меня, а высшей чести вольный странник и желать не может. Но что под этим подразумевалось?
Хотела ли Миликки сказать, что мое место здесь, на поверхности, или то, что мне не надо покидать рощу? Или же явлением единорога богиня дала знать, что одобряет мое решение вернуться в Мензоберранзан?
А может быть, сказала мне «прощай»?
Эта мысль не давала мне покоя всю ночь. Впервые с той минуты, как я ушел из Мифрил Халла, я задумался о том, что именно я, Дзирт До'Урден, могу потерять навсегда. Я думал о своих друзьях, Монтолио и Вульфгаре, оставивших этот мир, думал о тех, кого уж, наверное, никогда больше не увижу.
Тысячи вопросов донимали меня. Переживет ли Бренор потерю своего приемного сына? Справится ли Кэтти-бри со своей скорбью? Вернутся ли в ее голубые глаза волшебные искры, засветятся ли они снова любовью к жизни? Смогу ли я когда-нибудь еще раз склонить усталую голову на мощное плечо Гвенвивар?
Как мне хотелось в тот момент выскочить из пещеры и помчаться домой, в Мифрил Халл, снова оказаться рядом с друзьями, разглядеть их, прежних, сквозь печаль, затуманившую лица, просто быть рядом, выслушать и обнять.
Но я не мог забыть о причинах, приведших меня в пещеру. Я мог бы вернуться в Мифрил Халл, но то же самое могут сделать и мои темные сородичи. Не виню себя в смерти Вульфгара — приход темных эльфов был неожиданностью для меня. Но сейчас я не могу закрывать глаза на свои предчувствия — мне хорошо известно, что такое извращенное сознание дроу и ненасытность Ллос. И если дроу вернутся и чудесный свет в газах Кэтти-бри погаснет навсегда, для меня это будет равносильно тысяче мучительных смертей.
Всю ночь я молился, но божество так и не снизошло ко мне. И, как всегда, я в конце концов понял, что должен следовать тому пути, который в глубине сердца считаю правильным, верить, что внутренний голос созвучен желаниям Миликки.
Я не загасил костер у входа в пещеру. Хотелось как можно дольше видеть его яркое пламя и черпать в нем душевные силы, пока я буду спускаться в туннель. Спускаться во тьму.