Страница 11 из 50
В марте 1689 года русские войска под командованием Василия Голицына выступили в поход на Крым. Поход мыслился как удар по Турции, потому что Крымское ханство было турецким вассалом. На Украине к Голицыну присоединился Мазепа с козачьими полками. Поход был очень тяжелым из-за недостатка воды и бескормицы, окончился он, как и предыдущий, скорее поражением, чем просто ничем. Но Голицын убедил правительницу Софью Алексеевну, что над неприятелем одержаны блистательные победы. На участников похода посыпались награды. Слабоумного царя Ивана нетрудно было обмануть, но юный Петр не захотел участвовать в этой комедии и укатил в Преображенское. Назревала гроза. Тут Петру сообщили, что стрельцы — сторонники Софьи замышляют убить его и мать, царицу Наталью Кирилловну. Петр бежал в Троице-Сергиеву лавру. Там образовалась как бы вторая столица. Бояре, патриарх, служилые люди постепенно переходили на сторону Петра.
В этот самый неподходящий момент в Москву прибыл гетман Мазепа со старшиной, полковниками и огромной свитой — больше трехсот человек. Мазепа любил приезжать в столицу с «сопровождающими лицами». Так он демонстрировал Москве свою власть и влияние в Малороссии; так он оказывал уважение своему окружению и одновременно показывал старшине, что в столице он всех знает и с ним считаются… На этот раз Мазепа дал маху — начал расхваливать подвиги Голицына:
— Никогда еще не бывало бусурманам такого страха, как от князя Василия Васильевича, ближнего боярина!
Гостей с Украины тоже наградили, поселили в Посольском дворе — и забыли на месяц. Только тут гости узнали, что происходят грандиозные события. Правительница Софья Алексеевна по требованию Петра выдала ему стрельцов-заговорщиков, а ее фаворит Голицын приехал к Петру сам, но не был допущен к царю, а сразу отправлен в ссылку. Мазепа ждал беды и на свою голову, старшины за его спиной уже сговаривались, кого избрать новым гетманом… Наконец Петр позвал посольство в лавру, и 10 сентября 1689 года Мазепа предстал перед молодым Петром.
Украинцам сразу дали понять, что гетман и его войско верно исполняли свой долг, а в преступлениях московских начальников они не повинны. Мазепа приободрился. Он начал с жалоб на трудности своего сана, упомянул о преклонных годах и о якобы нездоровье. Потом он заговорил увереннее и обещал служить царю верой и правдой до последней капли крови. Был у Мазепы и туз в рукаве: он поднес заготовленную челобитную, в которой «сдавал» своего поверженного благодетеля. Мазепа писал, что Голицын вымогал у него деньги и подарки — из конфискованного у Самойловича и из собственного «именьишка». Далее перечислялось: 11 тысяч рублей червонцами и ефимками, серебряной посуды более трех пуд, драгоценностей на 5 тысяч рублей, три коня турецких с убором… «Чародiй» опять сумел выйти сухим из воды.
Моя хата с краю…
Около десяти лет, до начала Северной войны, Мазепа спокойно правил Украиной. Его ценили в Москве, он ладил со старшиной. Недовольство шло только из низов, но кто их слушал? Он своими силами справлялся с внутренними смутами и отбивал набеги татар. А если собственных сил не хватало, звал на помощь русских. После позорного крымского похода Мазепа редко сам водил войска, а назначал одного из полковников наказным гетманом с полномочиями командующего.
С Польшей у России был заключен мир, правда, охотники нарушить его с польской стороны находились. Мазепе предлагали вступить в переговоры, но гетман пока отказывался и даже выдавал посланцев русским властям.
Как человек образованный, Мазепа покровительствовал Киево-Могилянской академии, выстроил учебный корпус, присылал книги для библиотеки. Он построил и украсил две или три церкви за свой счет и еще примерно столько же перестроил из казенных средств — все в стиле барокко. Часто навещал он Печерский Вознесенский женский монастырь в Киеве, в который постриглась, овдовев, его мать — Мария-Магдалина Мазепа. После избрания сына гетманом она стала игуменьей.
Положение Мазепы сильно упрочилось после участия козаков в Азовской кампании. Командовал козачьими полками черниговский полковник Лизогуб, назначенный наказным гетманом, а сам Мазепа с небольшим отрядом в составе войска Шереметьева стоял табором на реке Берестовой, не подпуская к Азову подкреплений неприятеля. 17 июля 1796 года крепость Азов была взята, Россия закрепилась на берегу Черного моря. На обратном пути Петр I встретился с Мазепой, наградил и щедро одарил гетмана и его полковников.
Впоследствии в заграничных сочинениях появилась версия о личной обиде, будто бы нанесенной Петром Мазепе, она отразилась и в пушкинской «Полтаве»:
Но Мазепа, как мы знаем, не был с Петром под Азовом. Он никогда не отваживался «слово смелое сказать» царю. И он был обласкан Петром, а не оскорблен. Немного позднее, в 1700 году, Мазепа стал одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного, высшей награды империи. Легенда об усах Мазепы имеет, вероятно, более древнее происхождение: оскорбление усов и чуба издревле считалось величайшим унижением для запорожского козака. Известно, например, что Богдан Хмельницкий потребовал от поляков остриженный ус своего заклятого врага.
Положение на Украине стало меняться с началом Северной войны. Над Европой взошла звезда шведского короля Карла XII. Он был непобедимым полководцем, кумиром, новым викингом. Славу Карла затмил через столетие только Наполеон. Молодой русский царь, заняв часть побережья Балтики и основав там Санкт-Петербург, бросил вызов самому грозному противнику XVIII века.
Украина оказалась перекрестком движения российских войск. С этого времени к гетману постоянно поступали жалобы от полковников и старшины на притеснения, чинимые русскими военными. Не в оправдание, а для понимания таких случаев надо заметить: у русских военных был приказ, и если для его выполнения требовались лошади, волы, фураж, их реквизировали. Но незаконные грабежи и насилия жестоко наказывались, мародеров казнили. (Справедливости ради надо заметить, что козаки в своих походах частенько грабили россиян, и совершенно безнаказанно).
По приказу Петра гетман Мазепа отправлял полки и отряды козаков далеко от дома — то на северо-запад России, то в Саксонию, то в Польшу. Козаки были недовольны обращением с ними российских офицеров и отношением местного населения. Правда, участвуя в боевых действиях с союзными польскими войсками, козаки претерпели куда больше. Полковник Мирович доносил: «Поляки бесчестят наших людей, хлопами и свинопасами называют, плашмя саблями бьют, заспоривши за какую-нибудь связку сена или за поросенка», — видно, козаки Мировича в Польше пошаливали. А полк Апостола своевольничал в Саксонии. К зиме Мирович и Апостол воротились домой, жалуясь на холод и голод. Царь хотел их повесить за самовольный уход со службы, но гетман выпросил для них прощение. Кроме того, в самой Украине козаков привлекали к строительству укреплений, рытью рвов, насыпке валов. Начальство требовало с них как с простых мужиков, а козакам это не нравилось, иногда они бросали работу и расходились по домам.
В общем, настроение было такое: это не наша война, нехай москали сами воюют. Мазепа прекрасно понимал обстановку и поддерживал недовольство полковников и старшины.
— Какого ж нам добра вперед надеяться за наши верные службы? — говорил он. — Другой бы на моем месте не был таким дураком, что по сие время не приклонился к противной стороне…