Путешествия по Африке

Отношение к соседнему населению было вообще недружелюбным. Большая часть племени ниамбара упорно отказывалась вступать в какие-либо сношения с правительственными органами. Попытки склонить их посредством подарков, например, мелот (маленьких железных лопаток, монеты, общепринятой в этой стране) или бус, тканей и т. п., отвергались большей частью негров ниамбара. Они уходили со своими стадами в труднодоступные скалистые убежища гор Мире и Рего. Однако некоторые из вождей подчинились правительству и спустились со своими подчиненными в деревушки вокруг зерибы. Однако они не могли удовлетворить потребность гарнизона в зерне, не говоря уже о том, что должны были быть созданы запасы для проходящих караванов.

Египтяне не нашли другого выхода, кроме разбойничьих захватов и карательных действий в отношении враждебных или, правильнее сказать, отстаивавших свою независимость негров, отбирая у них скот и зерно. Вследствие голода бедняги были вынуждены в конце концов являться в зерибу, чтобы подчиниться правительству. В той мере и до тех пор, пока они проявляли себя миролюбивыми и послушными, о них в известной степени заботились.

Внезапно выяснилось, что с запасами у нас сейчас дело обстоит плохо, и, чтобы прокормить нашу экспедицию, — более 1000 человек, — было решено в ближайшие дни прибегнуть к набегу «газве».

Напрашивается мысль, что в имени ниамбара следует искать связь с бари, наименованием соседней восточной народности. Однако моя беседа по этому поводу с переводчиком привела к другому выводу. Слова «ниам» и «нианг» были ему вообще неизвестны. Поэтому пришлось считать случайным созвучие ниамбара и бари. Однако несомненно, что ниамбара находились в ближайшем родственном отношении к бари, о чем говорит уже внешний их вид, сходные нравы и обычаи и еще больше речь.

Ниамбара (обе последние гласные произносятся коротко «бра» вместо «бара») — пастухи, занимавшиеся также земледелием, жили в низинах, где они возделывали свои поля дурры, и на склонах гор, служивших им пастбищем для скота и местом укрытия от врагов. Туда они сносили большую часть своего хлеба и сохраняли его в труднодоступных ущельях.

Подвергшись нападению, они обстреливали вторгшихся врагов из засады отравленными стрелами и старались их испугать, бросая с высоты камни.

Бари и ниамбара настолько близки по телосложению, что их трудно различить. Однако у ниамбара наблюдается много признаков, переходных к признакам народностей, живущих на западе. В сравнении с высокими, худыми, тонкими, нильскими неграми, к которым принадлежат и бари, ниамбара образуют в целом переходный тип к западным народностям, в среднем меньшего роста, мускулистым и коренастым. Я не берусь установить различие в цвете кожи, форме черепа и чертах лица у негров бари и ниамбара. Эти различия могут быть установлены при более подробном и длительном изучении. У ниамбара вьющиеся, курчавые волосы. Они длиннее, чем у бари, удовлетворяющихся обычно большим пучком волос шириной в ладонь на том месте, где монахи выбривают свою тонзуру. В то время как женщины бари наголо бреют свой череп, что я, впрочем, наблюдал и у некоторых старых мужчин, женщины ниамбара выбривали кругом только нижнюю окружность головы, чем они выгодно отличались от бари, так как форма черепа у них оказывается скрыта. У женщин бари бритая голова производит исключительно безобразное впечатление. В отношении одежды женщины ниамбара приближаются к макарака. Часто можно встретить передники из железных цепочек, но наиболее распространен пояс из травы вокруг бедер, свисающий спереди и сзади клинообразным фартуком. Или же обвязываются кушаком, сплетенным из растительных волокон или шнуров. Кушак этот топорщится вокруг бедер, и пучки волокон свисают до колен, как хвосты. Кроме того, следуя кокетству, живущему в женщине любого климата, они втыкают в пояс свежие зеленые ветки. Но этим их туалет еще не ограничивается. Вокруг тела они обертывают от четырех до восьми раз очень длинные шнуры, нанизанные выточенными из скорлупок раковин конхилия (Konchilia) кружочками в полсантиметра длиной; железные обручи и ожерелья из ракушек каури и разноцветных стеклянных бус обвивают их шею и грудь; руки и ноги украшены блестящими железными браслетами, а также запястьями из латуни и меди.

У женщин ниамбара бросается в глаза обычай, отличающий их от женщин бари. Это обычай носить гладко отполированные конические втулки из кварцита, 3–5 см длиной, в просверленных верхней и нижней губах. При закрытом рте концы конусов установлены так, что они сходятся и создается впечатление, как если бы губы были крепко замкнуты толстой кварцитовой иглой. Этот обезображивающий обычай принадлежит также западным племенам, как то: мору, абака и др.

Украшения мужчин ниамбара ограничиваются браслетами на руках и ногах. Зато татуируют они себя сплошь. От шести до восьми рядов пунктирных шрамов тянется от виска до средней линии лба и переносицы. Подобный же рисунок наносят на груди и животе.

Ниамбара вооружены копьями и луками со стрелами. Концы последних отравлены растительным ядом. Яд для стрел, кусок которого, величиной с двойной грецкий орех, мне принесли, получается из сока двух кустарников, которые они называли Bado и Pinkuan. По словам негров, этих кустарников нет вблизи зерибы. Я не смог получить ни листьев, ни других частей растения, по которым их можно было бы определить. Весьма вероятно, что для этой цели применяют один из видов молочая. Следует также упомянуть о производстве плетеных корзин, подобных тем, что я видел у бари.

Раздробленность племен — настоящий смертельный враг всех негров — находит свое выражение в целом ряде племенных подразделений, из которых мы называли: абреху, абуку-ка, абита, ламода. Чувство общности присуще только принадлежащим к одному разветвлению или подразделению племени; однако они же по ничтожному поводу, — например, из-за заблудившегося скота, — вступают в ссору. Когда же наступает общий враг, они бывают вынуждены в конце концов ему покориться, хотя могли бы успешно противостоять, будучи вместе, особенно если, подобно вторгшимся нубийцам, враг сумеет натравить одно племя на другое и оставляет самим неграм заботу о взаимном их уничтожении.

Ниамбара, однако, за исключением осевших в окрестности зерибы вождей — приблизительно четырнадцати-пятнад-цати шейхов, кажется, единодушны в своем сопротивлении египтянам и использовали всякую представлявшуюся им возможность, чтобы причинить возможно больше вреда смертельно ненавидимым ими «туркам».

Гарнизон зерибы Ниамбара достаточно страдал из-за этого. Затруднения, связанные с доставкой зерна и продовольствия, настолько велики, что еще недавно десять человек из донколанцев, расквартированных здесь, предпочли голодному существованию опасность побега и прорыва на станцию Юсуф на реке Роль. Багит-ага велел привести их обратно в ярме, — шебба, как его здесь называют. Нужны были какие-то исключительные мероприятия, чтобы удержать зерибу. Это было необходимо для того, чтобы сделать вполне безопасной дорогу Макарака — Ладо.

По сообщению Багит-аги, мудир Ванди, Ахмет-ага, находился на дороге, чтобы оттуда предпринимать карательные экспедиции против негров, живущих далеко от дороги, и обеспечить на некоторое время провиантом зерибу. Остро ощущавшийся в описываемый момент недостаток продовольствия снова поставил вопрос о «газве» — набеге, который было намечено провести в ближайшее время под командой Фадл’Аллы, мудира из названной его именем зерибы страны Макарака.

В ночь на 29 января я был разбужен шумом, который производили отряды, отправлявшиеся к отрогам гор Мире, чтобы пригнать скот и добыть зерно. В зерибе осталось лишь немного людей, стало тихо после шума первых дней. Я не в состоянии был отделаться от мысли, что при небольшом числе оставшихся и при открытой враждебности негров ниамбара наше положение было далеко не безопасно.

Танец макараки

фотография