Страница 8 из 15
Лимасов прижался лбом к прохладной поверхности зеркала, стиснул ладонями края изящного умывальника, стилизованного под раковину какого-то экзотического моллюска. Сжал зубы и усилием воли постарался выбросить из головы ростки неуверенности.
«У меня все хорошо, моя карьера безоблачна, я ценим Самим, еще далеко не стар и относительно здоров, насколько это возможно с моей работой и образом жизни. Мой отдых вполне неплох, и я знаю, что в мое отсутствие все будет идти заведенным порядком.
Но почему мне так тревожно?..»
— Иду, — повторил он.
Накинув вышитый халат на голое тело, Лимасов вышел в зал, поводя широкими плечами — халат был самую малость тесноват для его габаритов гиревика-призера. Большая комната, обставленная в бежево-кофейных тонах, располагалась на углу гостиницы и давала отменный обзор сразу на сто восемьдесят градусов, открывая панораму чуда природы и человеческого гения.
Еще десять лет назад Малореченское было небольшим городком на побережье Черного моря, самодостаточным и в общем бесперспективным с точки зрения настоящих денежных мешков. Здесь не было ни близлежащих торговых путей, ни больших морских промыслов, ни особых достопримечательностей. Только невысокие горы, много зелени, воды, солнца и чистого воздуха, но этого добра в мире вполне хватало. Что взбрело в голову старику Корсакову, теперь уже, наверное, никто не скажет. Но неожиданно для семьи, директората и акционеров восьмидесятилетний старик, миллионщик и патриарх старшей ветви Демидовых-Корсаковых решил прибавить к традиционным занятиям семьи еще и курортное дело. Подобно своему старому товарищу и учителю, покойному министру коммуникаций и индустриального планирования Ульянову, он изрек, что «здесь будет город-сад»,[5] и на месте тридцатитысячного поселения вырос курортный комплекс мирового уровня со всей необходимой атрибутикой, включая собственный авиапорт.
«Чудит старик», — говорили скептики, акционеры требовали ревизии и смены руководства. А затем в один прекрасный день Его Императорское Величество, устав от трудов праведных на благо державы и ее многонационального народа, изволили посетить новый курорт и остаться на нем на целых три дня. Константин Второй поднимался в небо на дирижабле обозрения, спускался в глубины на круизной субмарине и даже отобедал в подводном ресторане под невидимой защитой двухсотметровой сферы из армостекла. Небрежные каракули императора стали первой росписью в книге посетителей, а Малореченское — первым курортом страны. И если в начале строительства проекту предрекали скорый и неминуемый крах, то ныне это было модное место отдыха сливок общества, Малореченскому смело пророчили славу таких монстров, как испанская Валенсия, Гавана или вольный Барнумбург.
Выйдя на лоджию, Лимасов расслабленно положил широкие ладони на полированные поручни, осматривая пейзаж и планируя, чем заняться сегодня. Яркое солнце заставляло щуриться, но идти за солнцезащитными очками было откровенно лень.
Анна вышла к нему невесомыми шагами, красное платье-сари легко ниспадало вдоль ее фигуры, слегка колеблемое ветерком с моря. Она протянула ему стакан, до краев наполненный чем-то оранжевым, словно солнце искупало свой лучик в цветном стекле с соломинкой.
— А ты? — спросил Лимасов, с удовольствием потягивая напиток, какой-то непонятный сок со специфическим кисло-сладким привкусом.
Вместо ответа она провела ладонью по его груди, длинные тонкие пальцы скользили по ткани «под шкуру ската», чувственно подрагивая.
— Идем завтракать. — С этими словами она улыбнулась и покинула лоджию, тяжелая копна угольно-черных волос покачивалась в такт ее шагам.
Лимасов чертыхнулся про себя. Конечно, на дворе конец пятидесятых, время раскованности и эмансипации, женщина вполне может выйти на улицу в платье немногим выше колен и даже принять подарок не от жениха или обрученного. И все же раскованность и непосредственность его новой, скажем так, знакомой все равно достаточно регулярно ставили его в тупик. С другой стороны, так было гораздо интереснее.
Поставив стакан на широкие перила, он проследовал за ней в залу, где на низком кофейном столике дымился завтрак на одну персону, по американскому образцу — свежеподжаренный ломтик хлеба с нарезкой тунца под особым соусом из ламинарии. Сочетание немного непривычное, но вкусное. Тунец был родной, выловленный отечественными рыболовами. Помимо роскоши и комфорта Малореченский курорт славился тем, что подавал кушанья, приготовленные исключительно из продуктов, выращенных или добытых строго отечественным производителем. Поначалу это было необычно, теперь же стало престижным.
— Присоединишься? — спросил Гордей, усаживаясь на низкую банкетку.
— Нет, я не голодна, — ответила она, включая новостник. — Завтракай, у нас на сегодня много интересного.
С этими словами она растянулась прямо на ковре, положив голову на сгиб локтя. Лимасов снова залюбовался ей — клубок изящных изломанных линий и контрастных цветов — черные волосы, красное платье, молочно-белая кожа. Его спутница не выносила загар, и первым подарком, что он сделал ей, была соломенная шляпа с огромными полями.
Новостник с тихим гудением разогревался — дорогая эксклюзивная модель от «В.О.Т.»,[6] ламповая, с большим прямоугольным экраном и без привычной линзы. В Малореченском стояла мощная антенна, принимающая новостные телевизионные передачи со всего северного полушария, все семь. Можно было ловить Европу и даже конфедеративные «World News» с синхронным переводом, но Анна выбрала официоз из официозов — «Мировые события» Петроградской государственной визографической станции.
Стремительно распространяющуюся моду на движущиеся картинки и новости Лимасов не одобрял, сравнивая с чумовым поветрием, а сами агрегаты называл не иначе как «дуроскопами». Главным образом потому, что по долгу службы узнавал свежие новости раньше любого визорепортера, причем в оригинальном, не кастрированном цензурой и «форматом» виде. Но подруга, во всех прочих отношениях вполне взрослая и современная (даже чересчур современная!) женщина, любила «дуроскоп», как ребенок — сладости, поэтому Гордей укрепился духом и вернулся к завтраку. Хорошо прожаренные ломтики тунца хрустели на зубах, а новостник в меру назойливо просвещал краткой сводкой, предваряющей развернутый выпуск с репортажами.
«Таланов и Партнеры» распродают корабли, готовясь уйти в промыслы моллюсков… Новый виток обострения в Африке, прямые столкновения между пророссийскими прогрессивными силами и наймитами враждебных сил. Ну, это иносказание понятно, только-только наметилось пусть слабенькое, но потепление во взаимоотношениях двух великих держав… Президент Конфедерации выступил в Конгрессе с предложением об отмене некоторых положений «Свода благонравной морали девушки из общества»… Рекордные уловы в Тихом океане… Манифестации во Франции, профсоюзы требуют сокращения рабочего дня… Японцы и австралийцы делят рыболовецкие районы восточнее Марианских островов… Значительный прорыв в исследованиях методов и приемов глубоководных погружений, дыхательные жидкостные смеси, обогащенные кислородом. Перспектива отказа от тяжелобронированных скафандров, как подключаемых, так и автономных… В Государственную Думу внесен новый законопроект о правах латифундистов и промышленников в части заключения трудовых договоров, Союз Отечественного Крестьянства и Профсоюзное Объединение выражают протест, ожидаются сложные прения по болезненному вопросу…
Лимасов закончил с тостами и с удовольствием потягивал ароматный кофе.
Так, а вот это уже интересно, опять серьезная авария на «Экстазе», третьей базе подводного комплекса, многоцелевого «осьминожника»[7] Джейсона Райана, ныне перекупленного «Таггарт океаник». Жертв нет, график монтажа новой рудной платформы смещен на месяц.
По долгу службы Лимасов был очень хорошо осведомлен относительно этого события и был удивлен, как вообще сия новость попала на экран, учитывая обстоятельства и предысторию.
5
Слова, приписываемые Владимиру Ульянову при закладке первого фундамента Магнитогорского угле-металлургического комплекса 5 сентября 1918 года.
6
«Визуальные Образы Термена».
7
Обиходное название подводных промышленных комплексов гражданского назначения. Происходит от эмблемы «Райан Индастриз», изображавшей осьминога, сжимающего в щупальцах молот.