Страница 10 из 15
— А наши… — губы Координатора скривились в тонкой брезгливой усмешке, — …друзья?
— Выполняют свои обязательства в полном объеме.
Ученый и Брат синхронно улыбнулись, шутка Вождя Нации и в самом деле была весьма оригинальной — предположить, что представитель низшей расы может стать «другом»…
Лишь Морской штабист сдержал гримасу недовольства. Неужели снова все достанется Объединенному Командованию Вооруженных Сил? Или, что еще хуже, Собратьям, нерасчетливым мясникам в черном? Черт возьми, как это несправедливо! Ведь именно Флот стал тем самым всепобеждающим инструментом, что увенчал победой многолетний и невероятно тяжелый очистительный поход Нации по земному шару. Именно Флот сокрушил заокеанских врагов, самых упорных, самых опасных из всех, что осмеливались бросить вызов Нации. И если пришло время новых свершений, именно Флот должен идти в авангарде нового Похода, разве не так? Определенную надежду внушал тот факт, что здесь, перед Координатором, сидит именно он, а не начальник ОКВС.[9] Но с тем же успехом глава Державы мог просто вести очередной раунд межведомственной борьбы, демонстративно приближая, а затем отталкивая фракции и группировки.
Координатор все так же смотрел вдаль, теперь уже на Арку Победителя, крупнейший в мире архитектурный ансамбль, последнее творение великого Губерта Цахеса. Еще в детстве, лишь мечтая о будущих свершениях, приличествующих юному воспитаннику «Замков чести и верности», он любил смотреть на Арку, особенно на скульптурную группу, венчающую монументальное сооружение. Разумеется, он отдавал должное исполинской силе и мощи Истинного Человека, но, в отличие от сверстников, более всего ему нравилась фигура антагониста. Цахес совершил невозможное, то, что было не под силу смертному: в пятидесятиметровой фигуре повергнутого на колени недочеловека он собрал воедино в законченной, гармоничной композиции все пороки низших рас. Косматые волосы, почти животная грива, падающие спутанными прядями у висков на кованый ошейник, скуластое лицо вырожденной формы с узкими косящими глазами, отчетливо выражающими дегенеративную пародию на разум. Слабые мускулы, впалая грудь и деформированный торс. Недочеловек был отвратителен, но в его убожестве и уродстве была своя красота, красота вырождения и безобразия, которая придавала истинную законченность, подлинное совершенство Человеку.
Да, каждому истинному нужен свой кривой образ, порочное зеркало, в котором будут наиболее полно отражены достоинства и свершения. Такие были у его предшественников, превозмогших все преграды. Такое будет и у него, занявшего почетное место в ряду Координаторов Нации.
— Я доволен, — сказал он наконец. — Я в высшей степени доволен!
Его собеседники замерли в ожидании.
И после долгой паузы Координатор произнес лишь одно короткое слово.
— Продолжайте.
Глава 4
СЕМЕЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Таланов не спал, за пару предрассветных часов он успел подремать и даже потихоньку умыться, но сейчас старательно делал вид, что покоится крепким сном, завернувшись с головой в тонкий шерстяной плед. Он терпеливо ждал, вслушиваясь в шумы пробуждающегося дома.
— Папа…
Ну наконец-то. Это Дима. Судя по голосу, мальчик прокрался в гостиную и занял стратегически выгодную позицию за спинкой дивана, которая позволяла и будить отца, и избежать суровой подушечной кары.
— Папочка…
На этот раз детский голос послышался совсем близко. Виктор затаил дыхание.
— Папа! — Дима явно потерял терпение и подкрался ближе к изголовью.
Виктор чуть приоткрыл один глаз и сквозь ресницы увидел родную рожицу шестилетнего сына — сплошные веснушки, непослушные вихры и темные глаза, внимательно наблюдавшие за «спящим» отцом.
Еще немного, еще чуть-чуть…
Сброшенный плед взметнулся вверх ярким лоскутом, словно подхваченный порывом ветра. Приподнявшись на локте правой руки, Виктор быстрым движением выбросил вперед левую и, конечно же, промахнулся. Привычные рефлексы не подвели, ему стоило немалых усилий удержаться от того, чтобы не сомкнуть хватку на тонком мальчишечьем плече и позволить сыну выскользнуть из захвата.
— Поймаю, пополам переломаю! — трубно провозгласил он, бросаясь в погоню за ускользающей добычей. Добыча с радостным воплем пустилась вскачь вокруг дивана, но была поймана, крепко схвачена и торжественно пронесена на вытянутых руках по всей гостевой.
— Боевой гироплан пошел на взлет! Экстренный набор высоты! — сообщил отец, подбросив хохочущего во весь голос сына к самому потолку и ловко поймав.
— Здравствуй, — сказала жена, она незаметно вошла в комнату и теперь с мягкой улыбкой наблюдала за родными людьми. С той самой тихой улыбкой, едва обозначенной краешками губ, что выдает очень счастливых и очень добрых людей. И, увидев эту улыбку, прижав к себе сына и чувствуя сквозь тонкую рубашку биение его сердца, Виктор окончательно почувствовал, что он вернулся домой.
Таланов-младший женился рано, вопреки воле семьи, рассчитывавшей породниться с какой-нибудь семьей «старой аристократии». Желательно из тех, что сумели перейти в стан новой финансовой олигархии после реформации Андрея Первого и упразднения сословий. Но Виктор имел совершенно иные планы на собственное будущее, и удовлетворение матримониальных комплексов старшего поколения в них никоим образом не входило. Предчувствуя грядущую бурю, он запланировал краткую, сугубо светскую церемонию без всяких венчаний и празднований, все очень скромно, строго и в окружении только самых близких друзей.
Венчание должно было пройти через неделю после окончания Московского Аэродесантного офицерского училища, в ожидании первичного назначения. Он выбрал момент и сообщил родителям радостную новость накануне свадьбы.
Отец понял, так до конца и не простил, но понял. Мать не поняла, не простила и оставшиеся ей годы жизни посвятила злословию и безуспешным попыткам разрушить брак.
Даже после ее смерти Марина, ожидавшая второго ребенка, категорически отказалась переселяться в дом, где ее так скверно приняли, и Виктор не нашелся, что ей возразить. Они жили в Подмосковье, снимая меблированную квартиру, пока однажды тихим летним вечером к ним в дом не пришел Таланов-старший, один, без предупреждения. Он подарил трехлетней внучке леденец и попросил сына оставить его наедине с Мариной.
Виктор так и не узнал, о чем Савелий Сергеевич говорил с невесткой почти час. Но после разговора жена изменила отношение к свекру и со временем даже согласилась переехать в фамильную резиденцию Талановых. Теперь двухэтажный дом красного кирпича стал оплотом сразу трех поколений семьи, возрастом от шести до шестидесяти.
— Я рада, что ты вернулся. — Марина всегда была немногословна, но в ее глазах Виктор читал гораздо больше, чем слышал в словах.
— А теперь — на посадку! — сообщил он Диме.
«Боевой гироплан» окончательно приземлился и сразу же начал рассказывать о том, что соседский кот залез на дерево и пришлось вызывать пожарных, в подаренной на прошлый день рождения машинке сломалась пружинка, и игрушка перестала ездить, что в новом выпуске «Механики для самых маленьких» есть чертежи парового двигателя из консервной банки для самодельных корабликов, и его можно сделать, а еще соседский Витька сказал, что подключаемый скаф гораздо лучше автономного, и пришлось с ним подраться, потому что…
— Рядовой Дмитрий! — сурово провозгласил Виктор.
Сын замолчал и подтянулся, поддерживая их старую игру.
— Что говорит Устав Семьи относительно ведения военных действий против сопредельных соседских государств? — грозно вопросил Виктор особым командирским голосом.
— Допускается только по особо значимым поводам… — понуро протянул Дима, глядя в пол.
— Является ли вопрос скафандров таковым?
Самым трудным было не рассмеяться, сохраняя в голосе металл, а во взгляде орлиную строгость. Марине было проще, она стояла за спиной сына, и в ее взоре плясали веселые чертики.
9
Объединенное Командование Вооруженных Сил.