Страница 46 из 189
Конечно, монахи тоже выходили собирать пролестник - всем обитателям монастыря на целый год хватало совсем небольшого количества этого растения, всего лишь двух-трех десятков корнеплодов с ботвой, только вот сейчас все имеющиеся в лазарете запасы подошли к концу, и пора бы вновь отправится за ним, тем более что подошло время сбора. У монахов было что-то вроде небольшой делянки в лесу, где рос пролестник, причем эта делянка находилась неподалеку от обители, рядом со скальной грядой, и собиратели трав туда обычно не заглядывали. Дело в том, что это место располагалось совсем близко от монастыря, и потому никому из старателей не могло придти в голову, что совсем рядом находятся те растения, за которые они обычно рыщут по всем Запретным землям.
Выбора у отца Маркуса не было, и он разрешил шестерым монахам пойти за пролестником, тем более что время сбора этого растения, и верно, уже подошло, и несколько дней промедления могут оставить обитель без этого крайне нужного лекарства.
Заодно разрешили уйти в Запретные земли и всем тем, кто вчера пришел из Лаежа. Конечно, их вновь пытались отговорить от похода в те недружелюбные людям края, только вот увещевательные слова братьев-кармианцев словно уходили в пустоту. Каждый из вновь пришедших просто-таки рвался оказаться в Запретных землях, наивно рассчитывая разбогатеть в самое ближайшее время, и потому слова монахов о возможных опасностях, подстерегающих людей, а заодно и об угрозе для их жизни, воспринимались каждым из старателей как досадная помеха на пути к вожделенной цели. Что ж, как говорится, вольному воля.
В тот день Андреас вновь было дневное дежурство на монастырской стене, и на душе у него вновь было невесело, и для этого у парня были все основания. Дело в том, что сразу же после утренней молитвы настоятель вызвал к себе брата Андреаса. Без долгих вступлений отец Маркус сообщил, что несколько дней назад отправил письмо, в котором, помимо прочего, было сказано и о его решении насчет настойчивых просьб, касаемых судьбы молодого послушника. Так вот, настоятель известил Андреаса том, что дает свое согласие на то, чтоб сын герцога Лурьенг покинул обитель, но только в том случае, если целью этого будет брак, заключенный на благо страны.
Увидев растерянность на лице Андреаса, отец Маркус вздохнул, и сказал, что, судя по всему, это единственно правильное решение в сложившейся ситуации. Дело в том, что брат Вайбус вчера доставил ему письмо, в котором была подтверждена правота этого решения. В том письме было сказано, что, скорей всего, Эмирил, королева Бенлиора, не протянет и месяца, а беспорядки в той стране уже идут полным ходом, и следует благодарить Богов, что дело еще не дошло до народного восстания. Исходя из всего этого, необходимо как можно скорей заключить брак между Абигейл, принцессой Бенлиора, и Адрианом, сыном герцога Лурьенг, чтоб к тому моменту, когда нынешней королевы не станет, на престол могла взойти не просто принцесса, а королева с мужем, за которым стоит реальная сила. Проще говоря, при восшествии на престол у новой королевы будет должная поддержка, которая сумеет обуздать беспорядки, давно терзающие Бенлиор. Еще Андреасу не помешает знать, что аристократия всех стран не только приветствует этот брак, но и полностью поддерживает его.
Так что нравится это молодому послушнику, или нет, но ему придется пожертвовать своими стремлениями и интересами ради благой цели. Впрочем, он и сам должен понимать, что в той среде аристократов, к которой он принадлежит по рождению, часто приходится наступать на горло собственной песне. Вот потому, как ни горько отцу Маркусу, но он должен признать обоснованность и правоту подписанного брачного контракта, и даже благословить молодого человека на брак и семейное благополучие. Короче, скоро Андреасу придется покинуть обитель... Когда именно произойдет это событие? Очевидно, в самое ближайшее время, но о более точных сроках настоятелю сообщат письмом, и за женихом будет прислан почетный эскорт... Так сказать, доставят прямо в церковь, к невесте и обручальным кольцам. А пока что с молодого послушника никто не снимал его обязанностей, и до того, как за ним закроются двери монастыря, он должен подчиняться законам, установленным в обители...
Так что сейчас Андреас нес дежурство на монастырской стене, а если быть более точным, то со стороны, которая вела к Лаежу. На сердце опять было неспокойно, как бывает всегда, когда тебя вынуждают поступать помимо своей воли. Ну, как тут себя в очередной раз не сравнить с мячиком для игры? И потом остается открытым вопрос с принцессой Абигейл... Как она сейчас выглядит, какой у нее характер, да и смогут ли они найти меж собой общий язык? Семейная жизнь - это совсем непросто даже для тех, кто хорошо знает друг друга, а тут должны вступить в брак два, по сути, незнакомых человека! Та давняя встреча - это, можно сказать, детские воспоминания, за которые так цепляется принцесса... Как бы эти воспоминания не вошли в столкновение с действительностью, и не вызвали горькое разочарование у обоих. Что же касается правления Бенлиором, то этот вопрос волновал Андреаса меньше всего - и без него найдется, кому принимать решения, тем более что от него самого там будет мало что зависеть...
Несколько часов дежурства прошли спокойно, если не считать пары воллаков, показавшихся из леса и рыскающих по опушке, да стаи все тех же трисок, что по-прежнему кружили недалеко от монастыря. Несколько раз из зарослей показывались еще какие-то животные, только вот издали их было сложно рассмотреть.
Внезапно стая трисок едва ли не со всех ног кинулась куда-то в сторону, стараясь убраться с открытого пространства, и после их исчезновения не прошло минуты, как из леса показалось темное пятно. Так, вот и свитт объявился.
Огромный темно-коричневый кабан бежал по направлению к монастырю, и чем ближе он приближался, тем больше Андреас поражался величине этого зверя. Ранее молодой послушник несколько раз видел свиттов, и тогда его неприятно удивили их размеры, но этот... Настоящая гора, способная снести на своем пути кого угодно. По сравнению с этим свиттом любой бык казался теленком - недоростком. Оставалось только удивляться ловкости и умению братьев-кармианцев, которые сумели каким-то невероятным образом подранить это чудовище, и заставить его отступить.
Тем временем свитт добежал до монастыря и первое, что сделал - издал то ли пронзительный визг, то ли вопль, а затем в ярости накинулся на ворота. Огромная туша разбегалась, со всей силы ударялась о ворота, снова отступала и вновь удар в ворота... Это просто какой-то таран, который методично бил в крепкие дубовые доски, страстно желая проломить их. Правда, иногда свитт останавливался, снова издавал визг, от которого мороз шел по коже, а потом огромное темное тело вновь и вновь ударялась о ворота...
Сколько времени продолжались атаки свитта - сказать сложно, но все же через какое-то время выдохся даже этот огромный зверь. Правда, Андреас к тому времени стал серьезно опасаться, как бы свитт не вынес ворота - столько слепой ярости было у этого невероятно сильного животного. По счастью, все обошлось, но свитт еще долго бегал вокруг монастырских стен, то пытаясь подрывать землю у основания башен, то вновь и вновь набрасываясь на ворота, в не рассуждающем стремлении ворваться внутрь...
Когда же громадный зверь, наконец, убрался от монастыря и направился к лесу, то Андреасу оставалось только от всей души сочувствовать тем, кто сейчас попадется на пути разъяренного свитта. Понятно, что этому огромному зверю надо на кого-то выплеснуть скопившееся бешенство, и потому обречен любой, кто не успеет убраться с дороги этого донельзя злого существа. Н-да, при одном только взгляде на взбешенного свитта каждому станет ясно, что на какое-то время путь из Лаежа до монастыря будет надежно перекрыт этим рыскающим по дороге огромным животным, и потому никому из братьев не стоит выходить за пределы обители. Эх, и дернула же нелегкая какого-то из старателей охотиться на бедного поросенка!..