Страница 41 из 48
Приказав воинам отдохнуть, Зезва, не нарушая тишины, взял молот, обернул его войлоком, снял с коня хурджин — переметную сумку, наполненную крепкими железными кольями, и вбил первый кол в стену крепости на высоту своего пояса, встав на него, он вбил другой и таким образом продолжал взбираться до верха высокой стены, откуда спрыгнув, быстро открыл ворота. Как поток, ворвались тушины в крепость вместе с первыми лучами восходящего солнца. Полусонные татары выбежали в поле, а навстречу к ним уже неслись пшавы и хевсуры из Панкисского ущелья. Окруженные татары вскоре были перебиты до единого, а Алванское поле{83}, на котором происходило побоище, с тех пор называлось «Гацветила» (от слова «гацвета» — истреблять). Всю богатую добычу этого дня великодушный Зезва отдал союзникам, то есть пшавам и хевсурам, а Гацветила стала собственностью всех тушин.
Предание о Нарикале
(Печатается по книге С. Цайшвили «Тбилиси в народном творчестве» (Тб., 1958 г., на груз, яз.))
В этом предании повествуется о вторжении в Тбилиси Ага-Магомет-хана{84}. Она связана с именем известной всем крепости Нарикала.
Грозному Ага-Магомет-хану, вторгшемуся в Грузию, доставили прекрасную пленницу, муж которой погиб в сражении, а грудному ребенку, на глазах у матери, ударом о мостовую персы размозжили голову. Женщину выручила красота. Ее преподнесли в дар самому шаху.
— На что она мне? Пусть покупает, кто хочет, — распорядился шах-кастрат.
Некий богатый перс Джафар-бей купил пленницу и доставил ее в ту крепость, которую называли Нарикала.
Джафар-бей велел пленнице принять магометанство и стать его любовницей.
Женщина ничего не ответила. Она на миг задумалась, а затем начала пристально всматриваться в линии ладоней Джафар-бея. Она сказала ему:
— Эти линии предвещают тебе смерть сегодня же ночью. Ты будешь заколот собственным кинжалом.
Она потребовала у Джафар-бея кинжал, — дай, мол, заклясть оружие и обезвредить его, чтоб ты избегнул смерти.
Джафар-бей достал кинжал и протянул его пленнице. Женщина начала заклинать его магическими словами, а затем, приставив острый конец клинка к груди, сказала Джафар-бею:
— Ударь со всей силой по рукояти, и ты убедишься, что кинжал теперь безвреден!..
Джафар-бей исполнил просьбу. Пленница с рассеченной грудью упала у ног своего повелителя.
Так геройски предпочла она смерть позорной жизни в плену у врага.
Спасение сокровища
(Текст записал Д. Какиашвили, сказитель Ир. Лурсманашвили. Напечатан в газ. «Комунисти» («Коммунист») от 19 января 1963 г)
Это было давно, очень давно… Враг занял Шавшети{85} и огнем и мечом начал чинить жестокую расправу над народом. Тогда в шавшетских грузинских храмах хранились богатства и сокровища, золото и серебро. Надо было их спасти, чтобы они не достались неприятелю.
Вывезти сокровища поручили одному священнику и его воспитаннику-подростку. Осажденные отправили их потайным ходом, а сами продолжали биться с врагом до последней капли крови. Вскоре пламя объяло храм, и он сгорел дотла. Не спаслось ни одной души.
А священник нес мешок с сокровищами на спине и, сильно изнеможенный, упал на дороге… В это время из лесу выходили крестьяне — отец и сын, которые несли вязанки хвороста. Сопровождающий священника парень взмолился о помощи. Бросив свою поклажу, крестьяне подбежали и привели в чувство священника, который рассказал им обо всем. Отец и сын взяли мешок с сокровищами и упрятали в лесу, в глубоком дупле одного дерева, и при этом засекли место, чтобы подросток запомнил, где захоронена кладь. Мальчик убежал.
Отец и сын взяли священника под руки и повернули назад, выйдя на другую дорогу. Но… вот беда! Они прямо натолкнулись на погоню. Их начали бить, пытать, допрашивать, но они ни словом не обмолвились.
Враги кричали на них, кричали громко, в самые уши:
— Где клад? Куда дели сокровища?
Но… тщетно.
Священник под пытками испустил дух.
Подошла очередь крестьянина. Враги развели костер, разули и раздели крестьянина и заставили его подставить ноги к огню. Вот горят голени, покрываются волдырями, которые трескаются и шипят, и несется страшный чад. Но крестьянин безмолвствует. Сын видит страдания отца и громка стенает, связанный. Но отец стойко переносит все пытки. Заставили его повернуться спиной, запрокинуть голову и подставить ее к огню. Подпалились волосы, горит кожа, лицо исказилось от боли, и он бросил страдальческий взгляд на сына. Этого уже не выдержал юноша — он открыл уста и собрался было уже что-то громко сказать, как отец воскликнул:
— Я скажу все! Только прошу вас, убейте сперва этого юношу… Не хочу при нем нарушить данную мною клятву о соблюдении тайны…
Изуверы не замедлили бросить в огонь связанного по рукам юношу.
— Ну, скажи теперь, где сокровища? — набросились они на валявшегося на земле замученного отца…
— Что сказать вам? Вы убили моего сына. Не выдаст он больше тайны. Убейте и меня, убийцы!..
Честь народа — его сокровища — таким образом была спасена.
Убийство крепостника Зумбатова
(Текст записан Ал. Глонти, сказитель Г. И. Картвелишвили. Печатается по книге «Грузинский народный эпос» (Тб., 1952))
Село Квишхети{86} со всеми его угодьями являлось имением князя Зумбатова. Это был свирепый крепостник. Всех разорял, истязал крепостных крестьян, морил их голодом. Народ ненавидел Зумбатова.
Однажды Зумбатов вместо скотины поставил под ярмо крепостных и вывел их молотить хлеб{87}. В два ярма были запряжены четыре человека — в каждом по два. Сам он, держа в руках большую хворостину, сел на молотильную доску и с песней «Оровела»{88} подгонял мужиков. Выпустив обессиленных крестьян из ярма, он, однако, вскоре снова запряг их в арбу и принялся гонять вверх и вниз по крутому косогору, покрытому колючками. Ночью же он опять не дал им отдыха, — заставил нести караул.
Эти крепостные были — Чрела, Гонгадзе, Лацабидзе и Чрдилели. Сговорились они между собой — нет, мол, нам житья, нет покоя от этого крепостника-помещика, давай освободимся от него. И они решили убить его.
Вечером Зумбатов вместе со своей женой играл в карты. Крепостные крестьяне ворвались к ним, Чрела вскинул ружье и одним выстрелом тут же убил помещика и его жену.
Нельзя было парням дольше в Квишхети оставаться, и они сбежали, два года скрывались в Чачараки{89}, после чего перешли в туретчину. Турки им сказали:
— Мы не выдали бы вас, если бы вы принесли с собой голову или десницу человека. Без этого мы не знаем, кто вы, зачем пришли. Вам нельзя верить.
И они схватили их и собрались выдать, но ребятам удалось сбежать. Турки погнались за ними и начали стрелять из ружей. Лацабидзе был ранен в предплечье. Однако друзьям все же удалось благополучно вернуться в Чачараки, где лекарь Мегрелишвили вылечил Лацабидзе.