Агата Кристи

Е. Н. Цимбаева

Агата Кристи

ПРЕДИСЛОВИЕ

Книги Агаты Кристи неизменно называют «самыми продаваемыми в мире после Библии и Шекспира». Думается, сравнение некорректно. Библия — ни в коей мере не произведение художественной литературы, она покупается и читается по совершенно иным основаниям и в данном ряду просто неуместна. Сравнивать надо сопоставимые вещи. Например, вполне возможно, что тиражи и востребованность атласа автомобильных дорог Великобритании оставили позади всю английскую литературу вместе взятую — и что с того?

Шекспир, конечно, величайший драматург. Но при всей искренней к нему любви нелегко поверить, что в мире живут миллионы желающих читать его шедевры — именно читать, а не смотреть на сцене и в кино. Не в том ли тут дело, что ряд пьес Шекспира входит в обязательную программу всех англоязычных учебных заведений и их отдельные школьные издания и составляют такие баснословные тиражи?

Агата Кристи в другом положении. Ее не проходят в школе, ее не покупают потому, что «так принято», и не читают потому, что «так велено». За тиражами ее книг — реальные читатели, причем их число даже больше, чем число проданных экземпляров: ведь почти в любой семье непрочитанный детектив Агаты Кристи вызовет общий интерес.

Разумеется, популярность не равнозначна талантливости. Сама писательница отзывалась о собственном творчестве с пренебрежением. Журнальная критика относилась к нему снисходительно, театральная обычно бывала резко негативна, а литературоведение уделяло внимание разве что недетективным ее произведениям. Детективный жанр вообще охотно исключают из понятия «художественная литература». Это порой можно счесть справедливым, если речь идет о криминальном чтиве для одноразового потребления. Но классический английский детективный роман, каким он сформировался в 1930-е годы, — явление совсем иного порядка. В нем не следует искать глубокого психологизма или ждать сильной встряски для нервов, его назначение в другом. Классический детектив можно читать и просто ради эмоциональной разрядки, и ради удовольствия поломать голову над загадкой с заранее известными правилами и логическим решением, и ради погружения в атмосферу полусказочной борьбы Добра со Злом с предсказуемым счастливым концом. Его называют «сказкой для взрослых», но история доказывает, что во времена нечеловеческих испытаний бывают нужны и сказки, которые способны восстановить подорванную веру в неизбежную победу Справедливости! В этом великий и несомненный гуманизм классического детектива.

Но у него есть и еще одно необычное назначение. Некогда Вальтер Скотт признавался, что сюжеты его романов складывались у него в голове как бы сами собой при чтении легкой необременительной беллетристики. В его время детективов не существовало, а жаль, — в подобной функции они незаменимы. Они стимулируют умственную активность читателя, как этого не сделать равнозначным по популярности в легком жанре фантастике или любовным романам, и при этом не отвлекают душевные силы на сопереживание вымышленным персонажам или этическим концепциям, чего требуют произведения Большой литературы. И потому классические детективы, совмещая интеллектуальный отдых и интеллектуальную гимнастику, издавна встречали и встречают поклонников среди представителей различных наук.

Любое из перечисленных свойств и многие, о которых пойдет речь в этой книге, в полной мере присущи творчеству знаменитейшей представительницы классического детектива — его Королевы.

Создание биографии Агаты Кристи — занятие прежде всего неблагодарное. Она сама написала «Автобиографию», соперничать с которой невозможно. Ее воспоминания, бесспорно, входят в число лучших произведений мемуаристики всех времен и народов — по крайней мере, они непревзойденны по своей доброте. Нет сомнений, что их с удовольствием прочтет каждый, кто интересуется бытом и нравами поздневикторианской Англии и постепенным, неотвратимым исчезновением этих быта и нравов в течение XX столетия. Однако привлекательность изображенного писательницей мира достигнута за счет сознательной односторонности изображения. Приступая в 1950 году к работе над книгой, Агата Кристи откровенно предупреждала: «Автобиография обязывает к слишком многому. Подразумевается скрупулезное исследование жизни, с именами, местами и датами в строгой хронологической последовательности. Мне же хочется наугад запустить руку в собственное прошлое и выудить оттуда пригоршню воспоминаний». Она захотела «насладиться радостями памяти» — и именно это и сделала. Все, что не доставляло радости, она обошла молчанием; людей обрисовала лишь с самых лучших сторон; ни с кем не свела загробных счетов; создала восхитительную картину общества, в котором она жила… Но в этом был отчетливый элемент художественности. Строго говоря, «Автобиография» относится скорее к художественной литературе, чем к жанру мемуаров, что придает ей особую прелесть, но делает непригодной для изучения фактов биографии писательницы.

Однако альтернативы нет! Огромное количество сообщенных Агатой Кристи сведений просто не может быть проверено ни по каким иным источникам, настолько они личные. Единственную возможность проверки дают некоторые романы, написанные ею под псевдонимом Мэри Уэстмакотт и в определенной степени автобиографичные. Все они задуманы или созданы значительно раньше автобиографии, имеют с ней иногда разительное сходство в деталях — и в то же время разительные отличия в этих деталях! Когда речь идет об описаниях, например, поклонников юности самой мемуаристки и поклонников ее автобиографичных героинь, полное несоответствие их внешности и манер можно объяснить нежеланием выводить в романах реальных узнаваемых и еще живых людей, выставляя их на пересуд толпы. Но во многих случаях противоречия необъяснимы. Вот простейший пример. Вспоминая раннее детство в «Автобиографии», Агата Кристи описывала типичную вечернюю сценку в детской:

«Как сейчас вижу обои — розовато-лиловые ирисы, вьющиеся по стенам бесконечными извилистыми узорами. Вечерами, лежа в постели, я подолгу рассматривала их при свете стоявшей на столе Няниной керосиновой лампы. Обои казались мне очень красивыми. Я на всю жизнь сохранила приверженность к лиловому цвету.

Няня сидела у стола и орудовала иголкой — шила или чинила что-нибудь. Моя кровать стояла за ширмой, и считалось, что я сплю, но обычно я не спала, а любовалась ирисами, пытаясь разглядеть, как же они переплетаются между собой, а также сочиняла новые приключения Котят. В половине девятого горничная Сьюзен приносила для Няни поднос с ужином. Сьюзен, высокая крупная девица, отличалась резкостью движений и неуклюжестью и обыкновенно крушила все на своем пути. Некоторое время они с Няней переговаривались шепотом, потом Сьюзен удалялась, а Няня подходила и заглядывала за ширму.

— Я так и думала, что вы не спите. Хотите что-нибудь попробовать?

— О да, Няня, пожалуйста!

Мне в рот попадал кусочек нежнейшего сочного бифштекса — сейчас трудно поверить, что Няня всегда ужинала бифштексами, но я помню только их».

И переплетающиеся розовато-лиловые ирисы, и Няня, и неуклюжая горничная будут встречаться в описаниях детства нескольких героев Мэри Уэстмакотт и даже в детективных произведениях «самой» Агаты Кристи. Для сравнения — цитата (с большими купюрами) из «Неоконченного портрета» Мэри Уэстмакотт (1934 г.):

«Селия лежала в кроватке и разглядывала лиловые ирисы на стенах детской. Кроватка была отгорожена ширмой, чтобы не бил свет от Няниной лампы… Открылась дверь, и вошла Сьюзен с подносом… Повернувшись, Сьюзен наткнулась на столик. Ложка брякнулась на пол…

— Няня?

— Да, детка.

— А что ты ешь?

— Вареную рыбу и пирог с патокой.

Пауза. А потом Няня выглянула из-за ширмы. Она держала вилку, на кончике которой был крохотный кусочек пирога.

Селия повернулась на бок и свернулась калачиком. Лиловые ирисы плясали в свете лампы. Сладость разливалась от пирога с патокой…»