Рок

- Извини, - сказал я.

- Да ладно, о чем ты говоришь, - ответил Костя. - Ну что, звонить?

- Давай, - согласился я и тайком посмотрел на опустевший стол.

Хотелось еще пива, но нужно было хотя бы выдержать пристойную паузу.

Что я - алкаш какой-нибудь, что ли?

Костя набрал номер и приложил трубку к уху.

Потом он нажал на кнопку громкой связи, и в номере стали слышны гудки, потом раздался тихий щелчок, и мужской голос поинтересовался с еврейским акцентом:

- Вам кого?

- А мне тебя, Сеня.

- И что? Кто это?

- С тобой говорит Вениамин Апполинариевич Ментиков, - четко и раздельно произнес Костя.

Настала тишина, которую нарушало только дыхание Лившица, звучавшее в динамике телефонного аппарата.

- О Господи, - наконец сказал он уже без всякого местечкового акцента, - жили, не тужили… Что тебе нужно?

- Да ты не беспокойся, ничего особенного.

- Знаю я ваше «ничего особенного». А потом - контейнеры, микропленки и прочая херня.

- Не беспокойся. Действительно - ничего особенного. Но очень важно и очень нужно. И если ты не сделаешь этого, вот тогда начнется та самая херня, о которой ты только что сказал. И даже больше.

- Ладно. Давай, говори.

Костя посмотрел на меня и сказал:

- Через четыре дня, восьмого числа, в королевском павильоне состоится международный аукцион драгоценностей. Мне нужны два приглашения.

- И все?

- И все.

- Та-ак… Точно все?

- Точно.

- Я знаю об этом аукционе. А тебе известно, что все приглашения именные?

- Известно, - соврал Костя.

- И что я теперь должен делать? Брать наши с Софочкой приглашения и подделывать в них имена, как оценки в дневнике?

- Ого! - удивился Костя. - Видать, похоронный бизнес не так уж и плох, раз ты ходишь по таким мероприятиям?

- Ну, плох, не плох - мое дело. А вот как сделать приглашения для вас… Разве что Давид Рувимович…

- Да хоть Давид Рувимович, хоть Цодик Соломонович, хоть сам пророк Моисей, но чтобы приглашения были. Иначе - сам знаешь. У нас длинные руки.

Костя подмигнул мне, и я зажал рот, чтобы не рассмеяться и не нарушить такой щекотливый разговор.

- У них длинные руки! А у нас длинные ноги, - не растерялся питерский Лившиц. - Может, померяемся?

- Не советую, - угрожающе сказал Костя и тут же смягчил тон: - Между прочим, если для этого нужны деньги, скажи. Деньги есть.

- С этого и нужно было начинать. А то - длинные руки, длинные руки… Говори имена.

- Бабкин Константин Александрович и Берзин Виктор Сергеевич. Оба - граждане России.

Берзин - это я.

Документы на это имя Костя принес мне через два дня после того, как мы вернулись из Татарии в Питер. Он сказал, что в течение трех месяцев они будут абсолютно надежны, а потом следует поменять их на другие. Я не стал спрашивать, в чем тут дело, да и не нужно мне было вникать во все эти заморочки.

Я вполне доверял этому темноволосому жилистому парню со шрамом на левой скуле. Во-первых, моя собственная интуиция подсказывала мне, что ему можно доверять, а во-вторых - он помогал Наташе, когда она уберегала меня от опасностей, о которых я даже и не подозревал, он же готовил вместе с ней мой побег из «Крестов».

- …Виктор Сергеевич, - бормотал в трубку Лившиц.

Он записывал наши имена, и было слышно, как на том конце линии ручка шуршит по бумаге.

- Так. Позвоните мне завтра в одиннадцать утра. Посмотрим, что удастся сделать.

- Не «посмотрим», а чтобы приглашения были, - твердо сказал Костя.

- Ладно, ладно, не напирай. Все. И Лившиц повесил трубку.

Я посмотрел на Костю, и он сказал:

- Этот Лившиц не такой уж слабый парнишка. Хоть и попался на позорном деле, но все-таки он не из тех, кто сразу же превращается в студень.

- Я это понял, - кивнул я.

- Да. Но крючочек у нас достаточно крепкий. В абонентском сейфе Банка Голландии лежит пистолет, из которого шесть лет назад были застрелены двое полицейских. Тогда убийцу так и не нашли. А на пистолете этом - отпечатки пальцев Лившица. И он об этом знает.

- Так он что - и тут успел отличиться?

- Конечно нет! Он тут вообще ни при чем. А с пистолетом этим я сам все организовал.

Костя помолчал и добавил:

- Слушай, давай не будем об этом. Это та самая грязь, о которой я меньше всего хотел бы говорить с тобой. Ты ведь тоже подставленный со всех сторон, и сделали это такие ребята, как я. Понимать?

- Да, понимаю, - ответил я. - Не будем.

- Вот и хорошо, - с видимым облегчением сказал Костя.

Он снова помолчал, потом кашлянул и спросил:

- Слушай, а тебе не кажется, что по пивку можно пройтись еще разочек?

Я рассмеялся:

- А я и не знал, что у вас там, в этом вашем федеральном спецпансионате, еще и чтение мыслей преподают!

Костя тоже засмеялся и ответил:

- А ты бы посмотрел на себя со стороны, когда следил за тем, как девки бутылки со стола собирали! Да у тебя на лбу было написано, что тебе еще пива хочется.

- Да? - Я почесал лоб. - Нужно следить за собой, а то кто-нибудь сильно вредный сможет прочесть мои самые важные мысли.

- Не помешало бы, - согласился Костя и взял со стола селектор.

Нажав кнопку, он барским голосом сказал по-английски:

- Дюжину «Риддер Донкера» в номер, - и отключился.

Я посмотрел на часы, засек положение секундной стрелки, и мы оба уставились на дверь. Через двадцать семь секунд раздался стук, и мы одновременно и радостно воскликнули:

- Войдите!

На пороге показалась уже знакомая никелированная тележка, уставленная пивом и стаканами. Костя осмотрел ее и разочарованно протянул:

- А где крабы?

- Вы не заказывали, - любезно ответил официант.

- Зато заказываю теперь. Крабов, и побольше!

- Слушаюсь, - отозвался официант и бесшумно пропал.

Я встал с кресла и подошел к окну.

На улице начало темнеть, и по периметру площади загорелись старинные фонари.

Понятное дело, светилось в них электричество, но сами столбы и прочая арматура были весьма антикварными. Мне захотелось прогуляться по этому старинному и красивому городу, и, повернувшись к Косте, я сказал:

- Пошли, прошвырнемся по Амстердаму?

- А пиво?

- Ты что, думаешь, там, на улице, пивных нету, что ли?

- Хорошая мысль. Пошли.

Мы направились к выходу, но в это время дверь открылась, и официант вкатил тележку, на которой стояло огромное блюдо, накрытое сверкающим колпаком.

- Господа хотят отменить заказ? - не моргнув глазом, поинтересовался он.

- Ни в коем случае, - с жаром ответил Костя, - оставьте все, как есть, а господа пока что прогуляются.

- Может быть, поставить в холодильник?

- Вы очень любезны, - согласился Костя. Выйдя из гостиницы, мы остановились на минуту, решая, в какую сторону идти, и в это время из сгущавшихся сумерек в свет фонаря вышли двое здоровых широкоплечих ребят в спортивной униформе «Адидас».

Я увидел, что они обуты в лаковые штиблеты с квадратными носами, и меня охватила тоска.

Один из них хлопнул другого по плечу и сказал:

- Да ты не ссы, брателла! Как Бульдозер сказал, так и будет. Он пацан конкретный. А с этим барыгой мы разберемся в лучшем виде. Он и бабло нам отдаст до последней копейки, и сосать будет у всех по очереди. Так что - все путем.

- Да я и не ссу, - ответил другой, - только Акимов просто так деньги не отдаст. Кто же просто так свое отдает?

- Что такое «просто так» - знаешь? Вот мы ему «просто так» и организуем. Так что отдаст как миленький. А эти его интернаты сраные и так обойдутся. Этих детишек обиженных надо просто утопить, как щенят, чтобы не коптили небо. Тоже мне, благодетель нашелся! Пошли, брателла, на набережную, пощупаем кочки у здешних мокрощелок! Они тут сговорчивые, особенно если травкой угостишь.

Оба заржали и направились в одну из узких улочек, отходивших от площади.

Я посмотрел на Костю и поразился тому, как изменилось его лицо. Теперь это было лицо безжалостного убийцы. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, посмотрел в глаза и спросил: