Страница 31 из 69
— Черт, — выругался Вальчик, ставя поднос на разделочный стол.
Он быстро снял с себя фартук, швырнул его на стоящий в углу стул и устремился к черному ходу.
— Постой! — крикнул ему вдогонку Коштял и, когда парень снова подошел к нему, все тем же громким шепотом спросил: — Деньги-то у тебя есть?
— Пока хватит, — махнул рукой Вальчик и снова устремился к черному ходу.
Выйдя во двор ресторана, он, недолго думая, перемахнул через забор и оказался в соседнем дворе. Там он огляделся, закурил и задумался о том, что ему делать дальше. Оставаться в Пардубицах было нельзя. Идти сейчас к Бартошу в Дашице было бессмысленно — Бартош был явно где-нибудь здесь. Оставался Потучек, и Вальчик решительно зашагал к выходу из города.
Поехавшая за Коштялом и Шольцем группа вернулась с одним Коштялом, и Линц тут же отправил ее по адресу, указанному в карточке Шольца, хотя на успех уже и не надеялся. После этого он обрушился на Коштяла:
— Где ваш официант?
— Понятия не имею, пан офицер, — заикаясь, ответил Коштял, — мне сказали, что сегодня утром он вышел на работу, пока меня не было, разбил еще несколько тарелок и, видимо, испугавшись, что я его уволю и заставлю возместить весь ущерб, сбежал.
— Он сбежал до того, как вы вернулись отсюда, или уже после, — прищурил глаза Линц.
— До того, до того, — замахал руками Коштял, потом немного успокоился и уже доверительно сказал: — Вы знаете, пан офицер, я бы, конечно, его и так уволил. Сами посудите, зачем мне человек, которым интересуется гестапо. Я честный гражданин и не хочу иметь дело с преступниками.
Остальной разговор был пустой тратой времени. К тому моменту, когда Линц отпустил Коштяла, вернулась группа, ездившая на квартиру Шольца. Квартира, конечно же, была пуста. Без особой надежды на успех Линц распорядился установить наблюдение за квартирой Шольца. Потом он распорядился установить круглосуточное наблюдение за рестораном «Веселка» и проверил оставшуюся у него карточку. Карточка оказалась безупречной.
Только поздно вечером Линц отправился обратно в Прагу.
Бартош появился на квартире Потучека уже около десяти часов вечера. Про происшествие с Вальчиком он в общих чертах уже знал: ему рассказал об этом Франта, которому позвонил Коштял.
— Ну и что будем делать? — спросил он, усаживаясь за стол и складывая перед собой руки.
— А что тут делать, — пожал плечами Вальчик, — перекрашусь, отращу усы, и надо будет искать новые документы.
— Думаю, что уже завтра появятся объявления о твоем розыске, — покачал головой Бартош, — а сверху у них будет твоя фотография. Как бы ты не менял свою внешность, здесь оставаться тебе просто нельзя. Всегда найдется какой-нибудь проницательный человек, который тебя узнает. Где у тебя есть надежные родственники? Учти, родители не подходят: там тебя знают как облупленного.
— Тогда, пожалуй, в Моравии.
— Вот и отлично, завтра с утра найдем машину, и поедешь в Моравию.
— И что я там буду делать?
— Ждать, пока мы найдем, куда тебя пристроить, и сделаем тебе новые документы.
— Что значит, куда меня пристроить? — возмутился Вальчик.
— Я тебе сказал, что здесь тебе находиться нельзя, — пояснил Бартош, — если ты будешь находиться далеко от нас, да еще и не будешь иметь возможности к нам ездить, то толку от тебя будет мало. Поговорю с подпольщиками или с группой «Антропоид» и подключу тебя в помощь кому-нибудь из них, — и, увидев, что Вальчик уже собрался что-то доказывать, строго добавил: — и никаких споров. С утра будь готов.
Пардубице, 15 и 16 февраля 1942 года
Было уже около девяти часов вечера, когда в дверь Вашека настойчиво позвонили. Он открыл, на пороге стояла взволнованная Ирена Грдинова.
— Извини, что так поздно, Вашек, — смущенно сказал она, — но муж просил меня срочно сходить к тебе и кое-что передать. Сам он почему-то не может этого сделать.
Вашек точно знал, что Йозеф в свои дела, связанные с подпольем, Ирену не посвящал. И решил, что раз к нему пришла Ирена, то, очевидно, дело было очень серьезным.
— Проходи, раздевайся, — пригласил он, — сейчас я его позову.
Пани Ирена прошла, не раздеваясь, на кухню.
— Что случилось, Ирена? — заботливо спросил Вашек.
— Я не знаю, что случилось, — пожала плечами молодая женщина, — и случилось ли что-нибудь вообще: Йозеф иногда бывает очень скрытен. Но он просил меня срочно сходить сюда, найти тебя и передать тебе, чтобы ты завтра зашел прямо к открытию к нему в библиотеку. Он сказал, что это очень срочно и очень важно.
— Раз это так важно, то передай ему, что я завтра с утра обязательно приду к нему в библиотеку менять книжки, — улыбнулся Вашек, — Может чайку с нами попьешь?
— Нет, я побегу, — замотала головой Ирена, — меня ждет такси. Я сюда добралась на поезде, прямо на вокзале взяла такси и договорилась с ним, что он отвезет меня потом в Дашице. Ночных-то поездов больше нет.
На следующий день Вашек с утренним поездом отправился в Дашице.
В библиотеке он появился через пять минут после ее открытия и сразу же прошел к кабинету директора. Постучал в дверь и, услышав приглашение Йозефа, зашел внутрь.
— Что произошло? — поинтересовался Вашек.
— Дела у нас не веселые, — признался пан Грдина. — После того, как они чуть не схватили Вальчика, гестапо накрутило хвост чешской полиции. Ну, а те сразу же взялись за работу. Бартош живет по документам на имя Оты Мотычки, так?
— Вот уж месяц, как он всем так и представляется, — улыбнулся Вашек.
— А ты не улыбайся, — остановил его Грдина. — Имя это не вымышленное, и человек такой действительно жил в Врды-Бучице. Только вот уже пять лет, как он умер. Вот именно такой ответ и получили наши бравые полицейские, когда послали туда свой запрос по поводу появившегося недавно здесь Мотычки. Они тут же с целым нарядом бросились на квартиру к Бартошу. Сломали там дверь. Естественно, его там не нашли. А квартира-то моя. Приехали они сюда, меня под белы рученьки и в околоток. Хорошо ребята там знакомые, кое с кем я вместе когда-то служил. Поговорили. Признался я, что он английский парашютист.
— Да ты с ума сошел! — подскочил Бартош.
— А что ты хочешь? Надо было играть с открытыми картами, — пожал плечами Грдина. — Короче говоря, дали они нам сутки на то, чтобы никаких записей о смерти в этой деревне не было. В противном случае, завтра этот рапорт пойдет их начальству, а оттуда прямо в гестапо.
— И ты считаешь, что этому можно доверять? — прищурился Вашек.
— Думаю, что да. Ребята там порядочные, мы с ними всегда были в хороших отношениях, — пожал плечами Йозеф, — но подставлять свою голову ради нас им тоже не интересно. Вот такой расклад получается.
— Бартош об этом, конечно, ничего не знает?
— Наверное, нет. Думаю, что если бы он вчера пришел домой и увидел сломанную дверь, то прибежал бы ко мне. А может, и нет. В общем, я не знаю, где его искать. Поэтому и послал вчера Ирену к тебе. Очень не хотелось, но другого выхода не было: побаивался, а вдруг за мной будут следить.
— А за ней не будут, — покачал головой Вашек, — Ну, да ладно, раз я до сих пор на свободе, то будем считать, что твои парни свое слово сдержали. Слежка бы не поняла, кого предупреждает Ирена, и обязательно явилась бы ко мне на квартиру.
Вашек, не спросив разрешения, закурил и покачал головой.
— Да, задал ты задачку. Ты бы хоть записку с ней прислал, что ли. А теперь, как быть? Даже не знаю, как мне до Пардубице добираться.
— Через два часа будет поезд, — заметил Йозеф, посмотрев на часы.
— Да нам сейчас каждая минута дорога! Через два часа поезд! Надо немедленно действовать: ты что, не понимаешь, если возьмут Бартоша, то встанет под угрозу вся сеть. И ты, и я, и Франта, и Яначек! Все! Ладно, я побежал.
И он действительно побежал. Он бежал всю дорогу от Дашице до Пардубице.