Страница 7 из 58
Кейтель снял трубку телефона и попытался дозвониться до Бломберга. Сразу после свадьбы Бломберг с молодой женой уехал на Средиземноморье, чтобы провести там медовый месяц, но несколько дней назад у генерала умерла мать, и он вынужден был вернуться в Берлин. Телефонный звонок ничего не дал: Бломберг выехал из Берлина по делам наследства. Кейтель всем нутром чувствовал, что его ввязывают в опасную игру. И тут ему в голову вдруг пришла спасительная мысль, он сразу оживился и сказал:
— Я, к сожалению, ничего не могу сделать в этой ситуации. Конечно, я очень бы не хотел широкой огласки данного факта. Единственное, о чем я могу вас попросить, это, раз уж вы один раз обошли свое руководство, обратиться к Герингу. Он боевой офицер, и ему честь офицерского корпуса не менее дорога, чем нам с вами. К тому же он видел новоявленную фрау Бломберг и сможет точно сказать: она ли изображена на фотографиях. По крайней мере, я бы на вашем месте поступил именно так.
Кейтель даже не задумался о том, что с тем же успехом можно было отфутболить Гелльдорфа к Гейдриху или Гиммлеру, но только что пришедшая в голову мысль ему очень понравилась.
— Я сейчас сам позвоню Герингу и попрошу, чтобы он срочно вас принял, — оживленно развивал свою идею Кейтель, снимая трубку телефона.
Гелльдорф прекрасно понимал идиотизм этого решения, но что-то у него внутри подсказывало, что противоречить бесполезно.
Берлин, 19 января 1938 года
В кабинет Геринга вошел адъютант, четко отсалютовал своему шефу и сказал:
— К вам полицай-президент генерал граф фон Гелльдорф.
Геринг кивнул головой и сделал знак рукой, чтобы впустили посетителя. Адъютант вышел, и буквально сразу же в кабинете появился моложавый подтянутый генерал. Граф отсалютовал хозяину кабинета, чеканя шаг подошел к письменному столу и положил перед ним не очень толстое досье.
— Во время одного из расследований мои люди обнаружили в архиве полиции этот документ, — четко отрапортовал посетитель, — Я решил, что вы лучше меня знаете, как с ним поступить.
Геринг взял в руки досье, на котором строгими готическими буквами было написано «Эрна Грюн». С первой же страницы Геринг понял, что это такое, и сердце у него запрыгало от радости. «Все-таки Гиммлер сидит на своем месте», — подумал он. Геринг перевернул еще несколько листков досье, после чего взглянул на фотографии. Сказать с уверенностью, что это и есть именно фрау Бломберг, было нельзя: женщина была немного моложе, да и ракурсы были не совсем подходящими для опознания по лицу. Однако отрицать, что это фрау Бломберг, было тоже трудно. Наконец Геринг поднял глаза на посетителя.
— Почему вы решили принести это мне? — спросил он.
— Вы боевой офицер и понимаете, что это значит не только для всего офицерского корпуса, но и для армии в целом, — без запинки, как заученную фразу, отчеканил гость.
— Но вам это следовало скорее отдать вашему руководству или, в крайнем случае, армейскому командованию, — возразил Геринг.
— Вы один из вождей партии и более разумно используете это, к тому же вы ведь также относитесь к армейскому командованию, — опять отчеканил посетитель.
Геринг снова не спеша пролистал досье. «Да, приятель, — подумал он, — тебе в руки попалась горячая штучка».
— Хорошо, не надо это афишировать. Я посмотрю, что тут можно сделать.
Граф по-военному отдал честь и, развернувшись, строевым шагом вышел из кабинета. Когда за ним закрылась дверь, Геринг снова открыл досье, полистал его, потом взял трубку телефона и договорился с полковником Хоссбахом об аудиенции у Гитлера.
Берлин, 20 января 1938 года
Фельдмаршал Бломберг вынужден был прервать свой медовый месяц из-за смерти матери. Весь этот день, да и насколько предыдущих, прошли у него в неприятных, но необходимых хлопотах, и только уже поздно вечером он смог спокойно сесть в своем кабинете. Его молодая жена принесла ему туда чашку кофе и села в уголочке в кресло. Именно в этот момент он услышал, что в дверь позвонили, и горничная с кем-то разговаривает. Через мгновение дверь кабинета раскрылась, и растерянная горничная сказала:
— К вам генерал Геринг.
Вернер фон Бломберг ожидал чего угодно, но только не этого. Сегодня он выслушал много соболезнований, но вот посещения председателя рейхстага и главнокомандующего авиации он не ожидал. Забыв об усталости, он решительно направился в прихожую.
— Извините за столь несвоевременный визит без предупреждения, но мне срочно надо с вами конфиденциально переговорить.
— Не надо извинений, господин генерал-полковник, я понимаю, что вас к этому вынудили, наверняка, особые обстоятельства. Пройдемте ко мне в кабинет.
Когда Геринг вошел в кабинет, он, не дожидаясь приглашения, сел в кресло, в котором только что сидела молодая хозяйка дома. Только тут фельдмаршал обратил внимание, что его гость держит в руках какую-то папку для бумаг. Бломберг сел напротив гостя и сказал:
— Я весь внимание.
Геринг протянул ему папку и сказал:
— Сегодня этот документ мне принес полицай-президент Берлина граф фон Гелльдорф. Ознакомьтесь с ним.
Фельдмаршал открыл папку и тут же увидел подшитую в дело фотографию, где его жена, или, по крайней мере женщина, очень похожая на нее, в крайне неприличной позе стояла у разобранной кровати, из одежды на ней были только чулки с кружевными подвязками. От удивления у Бломберга раскрылся рот, и он несколько секунд тупо глядел на фотографию. Геринг изо всех сил старался придать своему лицу сочувственное выражение. Наконец Бломберг закрыл папку, встал и, чеканя каждое слово, произнес:
— Господин генерал-полковник, я — военный, и как любой военный я умею не только выигрывать сражения, но и проигрывать. Я полностью осознаю создавшееся положение и завтра же подам заявление об отставке. Очень вам благодарен за то, что вы пощадили мою честь и заблаговременно проинформировали меня.
Геринг тоже и с явно деланным сочувствием сказал:
— Будем надеяться, что вскоре все это позабудется, и вы вновь вернетесь в армию. Поверьте мне, нам очень тяжело терять такого опытного и грамотного командира. Примите мои соболезнования и по поводу смерти вашей матушки, и по данному факту.
Геринг отсалютовал фельдмаршалу и направился к дверям. Бломберг не нашел в себе сил даже проводить гостя.
Берлин, 20 января 1938 года
Генрих Мюллер открыл дверь кабинета и услужливо пропустил впереди себя Гейдриха. Кабинет представлял из себя маленькую комнатку, в которой вся мебель состояла из обшарпанного письменное стола и такого же обшарпанного шкафа. В кабинете за столом сидел человек лет тридцати в форме гауптштурмфюрера, который, завидев начальство, сразу же вскочил и вытянулся в партийном приветствии. Вторым обитателем кабинета был грязно одетый человек неопределенного возраста с дегенеративной внешностью. Увидев этого обитателя, Гейдрих поморщился.
Хозяином этого скромного кабинета был гауптштурмфюрер Майзингер, начальник отдела, который занимался абортами и гомосексуализмом, одновременно с этим гауптштурмфюрер курировал еврейский вопрос.
Мюллер зашел вслед за Гейдрихом в кабинет и закрыл за собой дверь.
— Гауптштурмфюрер, — обратился он к хозяину кабинета, — доложите группенфюреру о вашем открытии.
— Присутствующий здесь господин Шмидт, — сбивчиво начал гауптштурмфюрер Майзингер, кивнув в сторону продолжавшего сидеть рядом со столом господина, — был задержан полицией по подозрению в мелких правонарушениях. При проведении следствия выяснилось, что он уже с 1935 года успешно шантажирует офицера по имени фон Фрич, которого застал в укромном уголке около Потсдамского вокзала в тот момент, когда тот совершал противоестественный акт с уголовным элементом по кличке Баварец Джо. Таким образом, мы должны возбудить против этого офицера уголовное дело по статье 127 уголовного кодекса империи.