Страница 103 из 122
Сюжетно роман Эдуарда Тополя «Россия завтра» (1990) близок «Невозвращенцу». В нем также речь идет о политическом перевороте в России близкого будущего — контрреформистском, организованном партийной верхушкой и закончившемся очередной народной революцией. Но если Кабаков стремился осмыслить происходящее, то популярный автор политических триллеров написал всего лишь еще один ядовито-безликий памфлетик[14].
Антиутопия Владимира Войновича «Москва 2042» (1986) хоть и лежит в русле политической сатиры, но выдержана в пародийном ключе. Взять хотя бы то, что писатель воспользовался классическим штампом утопической литературы — экскурсантом из прошлого. Главный герой, Виталий Карцев, при помощи «космоплана» отправляется в будущее, на 60 лет вперед. И оказывается в МОСКОРЕПЕ — Московской ордена Ленина Краснознаменной Коммунистической республике, где давно уже провозгласили светлое коммунистическое Завтра. Здесь царит жуткая смесь партократии и теократии — Коммунистическая партия государственной безопасности (КПГБ) причислила к лику своих отцов-основателей… Иисуса Христа, а главный церковный иерарх, отец Звездоний, имеет звание генерал-майора религиозной службы. Но Церковь присоединилась к государству «при одном непременном условии: отказа от веры в Бога». В пантеоне Коммунистической Реформированной Церкви свои святые: святой Карл, святой Фридрих, святой Владимир и т. д. Разумеется, граждане будущей России живут в условиях жесточайшей регламентации. Но традиционно пугающие антиутопические штрихи под пером Войновича приобретают комические черты. Ну вот, например, какие правила поведения установлены в Предприятиях Коммунистического Питания:
Запрещено:
«1. Поглощать пищу в верхней одежде.
2. Играть на музыкальных инструментах.
3. Становиться ногами на столы и стулья.
4. Вываливать на столы, стулья и на пол недоеденную пищу.
5. Ковырять вилкой в зубах.
6. Обливать жидкой пищей соседей.
7. Категорически запрещается разрешать возникающие конфликты с помощью остатков пищи, кастрюль, тарелок, ложек, вилок и другого государственного имущества».
Впрочем, мир МОСКОРЕПА почти дословно списан с реальности Союза периода развитого застоя, поэтому при всей литературной даровитости известного прозаика, описательных и сюжетных находках, роман «Москва 2042» все же не претендует на сколь-нибудь почетное место в литературной истории, являясь всего лишь памфлетом-однодневкой, хоть и изящно исполненным.
Осмыслить новую реальность, понять, куда катится Россия, пытались многие писатели. Эти годы подарили щедрый букет антиутопий о России. Кроме названных, это пьеса Михаила Веллера «Нежелательный вариант» (1989), «Французская Советская Социалистическая Республика» (1991) Анатолия Гладилина, «Записки экстремиста» (1990) Анатолия Курчаткина, «Лаз» (1991) Владимира Макани-на. Но если авторы перечисленных текстов активно использовали приемы пародирования и политической сатиры, то произведения, вышедшие в эти годы из-под пера представителей фантастического цеха, иначе как трауром по Мечте, по Будущему не назовешь. Достаточно упомянуть повести Вячеслава Рыбакова «Не успеть» и «Дерни за веревочку» или «Монахов под луной» Андрея Столярова. Даже попытка братьев Стругацких, вопреки ситуации, нарисовать в «Отягощенных злом» утопическую картинку на примере городка Ташлинска 2033 года оказалась «социалистической антиутопией» (В. Казаков).
Фантастика погрузилась в тенета скорби и печали. Будущее России было туманно и непредсказуемо.
Надвигающийся распад советской империи был замечен не только отечественными фантастами. В начале 1990-х у нас был переведен роман Ральфа Питерса «Война 2020 года». Много страниц в книге посвящено России. Человечество стоит на пороге очередной мировой бойни, основную партию в которой разыгрывают два претендента на мировое господство — США и Япония. России отведена роль одной из пешек. Разваливающийся, охваченный эпидемией чумы Советский Союз в одиночку обороняется от нашествия азиатских орд некогда братских республик, а теперь объединившихся с Японией и образовавших Японо-исламскую ось. «Развивающиеся — а точнее, безнадежно неразвитые — страны «третьего мира» поддержали право среднеазиатских республик на независимость, мстя обанкротившемуся Советскому Союзу за то, что он давно уже перестал снабжать их товарами и оружием».
Историческая неожиданность, потребность в осмыслении произошедшего со страной дали неожиданно мощный толчок для развития жанра «альтернативной истории». Авторы обратились к прошлому, пытаясь найти причины краха, понять природу «русской Свободы». Андрей Лазарчук роман «Иное небо» построил на допущении «Что было бы, если бы фашисты выиграли Вторую мировую войну?». Автор рисует мир, в котором Россия вошла в состав Германии, образовав мощную сверхдержаву. Но в конечном итоге империя разваливается, в результате кризиса рейха от него откалывается Европейская Россия. Выводы романа очевидны: при любом развитии исторических событий к 1991 году мы все равно пришли бы к тому, что имеем — краху многонациональной супердержавы.
1991 год. Первые кровавые плоды Свободы. Одесский фантаст Лев Вершинин предложил неожиданный поворот «русской темы». Он написал фантастическую повесть о декабристах «Первый год Республики». Что было бы, завершись восстание декабристов победой? По какому руслу двинулась бы история России? В основе сюжета — история революции, которой не было, но которая вполне могла случиться на юге России в 1826 году. Борьба за идею свободы для всех униженных заканчивается, вопреки «исторической 'достоверности», победой и образованием Республики… Но зло, совершенное даже ради благородных целей, имеет свойство размножаться. И вот тогда «белое» как-то незаметно оборачивается «черным». «Первый год Республики» — страшный, беспощадный и очень своевременный роман о тайнах «русской Свободы».
Сверхдержава
Дышать грядущим — горькая услада!
Для одних слово «империя» стало жупелом, для других — символом несбывшихся надежд, для третьих — целью.
Выбор пути России — центральная установка фантастики 90-х. С обретением Свободы и расслоением державы будущее оказалось многовариантным и туманным. Впервые за многие десятилетия мы не знали, куда ж нам плыть, к какой цели.
В 1990-е много говорили о невозможности, исчерпанности утопического взгляда на будущее России. Но уже к середине 1990-х потребность в позитивном взгляде на завтрашний день стала очевидной. Утопии, как нетрудно заметить, рождаются в самые трудные времена. Они — как герои — всегда приходят вовремя. Загнанный, запуганный и затюканный прессой, телевидением и деструктивной литературой читатель остро нуждался в позитивных идеях, в новой надежде на будущее.
«Чего стоит жизнь, если в ней не исполняются мечты?
Ломаный грош. А значит, они должны исполняться». (А. Громов).
Утопия вернулась в Россию через… «альтернативную историю». Хотя по большому счету это скорее подмена утопии.
И первой «мечтой» постсоветской фантастики оказалось построение (возрождение) просвещенной монархии. Василий Звягинцев, автор фантастической эпопеи «Одиссей покидает Итаку» (1990), «подарил» России православно-монархическую утопию. Можно сказать, что ставропольский фантаст открыл жанр «альтернативной утопии». Его герои, получив возможность перемещаться во времени, перекраивают российскую историю в соответствии со своими идеалами, заново творят историю — по «монархическому образцу».
Неожиданное продолжение эта идея обрела в творчестве Вячеслава Рыбакова, создавшего в 1992 году самую значительную монархическую «альтернативную утопию» — роман «Гравилет «Цесаревич» (1992). Петербургский фантаст выдумал действительно впечатляющую модель вероятностной России, избежавшей октябрьского переворота 1917 года, и потому она осталась процветающей монархией, в основе которой лежит мощная этика. Вячеслав Рыбаков, в сущности, возродил в современной России монархическую утопию и первым подошел к идее имперского вектора развития России. Девятью годами позже, в рамках литературного проекта-сериала «Плохих людей нет» тот же писатель (под псевдонимом Хольм ван Зайчик) предложил еще один вариант альтернативной России — образованная в XIII веке Ордусь, своеобразный симбиоз восточной и русской культур.
14
Документалистская манера Тополя, однако, нашла своих последователей. В 1999 г. вышел еще один политический памфлет на тему «Россия завтра», на этот раз принадлежащий перу известного социолога Л. Ионина — «Русский Апокалипсис: Фантастический репортаж из 2000 года». Прогнозы на «будущий год», как понятно из названия, не самые радужные: в России введено чрезвычайное положение, сорваны выборы в Госдуму, коммунисты организовали рабочие дружины, очередная гражданская война привела к окончательному развалу страны.