Жесткй вариант

«А не приедете — не отчитаетесь», — мысленно договорил я за подполковника.

Шел пятый час утра. До Градинска было четыре часа лета, так что в аккурат к разводу успею.

Ситуацию с моей командировкой вчера вечером прояснил Коробейников, когда я по его приказу вернулся из «дружественного ведомства» по улице Житной, 16.

Речь генерал-полковника была краткой и насыщенной, как жизнь мотылька.

— Вчера утром Ковалева и Куликова пригласили на Смоленскую площадь, — усадив меня в кресло и плеснув в стакан рижского бальзама, объяснил он. — Министр иностранных дел Украины Удовенко в приватной беседе с нашим Примаковым намекнул, что из России на Украину поступают наркотики и оружие. И хотя намек — это не нота протеста, но в преддверии встречи на высшем уровне по вопросу подписания международного соглашения и разделу Черноморского флота дело за ней не станет. В такой напряженной ситуации это будет подано как провокация против мирного суверенного государства. Украинские газеты уже давно трубят о «происках российских спецслужб». Все это имеет далеко идущие последствия. Накануне встречи в МИДе Примаков в беседе с послом Турции высказал предположение, что Россия стала транзитным пунктом переброски наркотиков из Стамбула на Украину, которая, как известно, подписала с Турцией договор о строительстве нефтепровода, что подрывает российский рынок сбыта и дает Украине козырь в переговорах. Ну и, конечно, укрепляет ее независимость от России, что последней не очень нравится. Короче, они друг друга пугают, предупреждают, прощупывают, торгуются, каждый готов повернуть в свою пользу мышиный писк. В выигрыше при этом, как всегда, остаются короли нарко- и нефтебизнеса, которым в конечном итоге и служат все эти удовенки, примаковы, ельцины и кучмы. Будет нужно — они их сместят и поставят других… Так что твоя цель — и цель всей операции в Приазовье — ликвидировать преступную группировку, чтобы ее бурная деятельность не стала «яблоком раздора».

Коробейников был невесел, и я догадывался, почему: старики его жили в Чернигове (я и сам родом из Киева, где мой отец женился на моей матери — коренной киевлянке); так что думали мы с генералом примерно одинаково обо всех этих нотах протеста, встречах на высшем уровне, разделах имущества, границах и противостоянии братьев славян, которое так же, как Буденновск, Белый дом и самолеты с заложниками, было разменной картой в игре, где мне, как всегда, уготована роль неправого крайнего.

— Сколько у меня времени? — задал я свой второй, и последний, вопрос.

— Ельцин встречается с Кучмой в сентябре. Точная дата еще не определена. Значит, максимум — до тридцать первого августа. Сегодня — пятое. Вот и считай. — Он проводил меня до лифта и протянул руку. — В Градинске найдешь Гуляева Федю… Федора Никитича. Он со мной начинал — вместе на Дворец Амина в Кабуле прыгали. Привет от меня передашь. И не думай, Веня, что я тебя ментам продал: я такие кадры не разбазариваю!

По утреннему пустынному шоссе мы добрались до аэропорта за сорок пять минут. Все это время Брюховецкий зудел про коды и частоту, на которой я должен связаться с командиром СОБРа в Краснодаре, но до этого было еще далеко, и мне не хотелось забивать себе голову.

— Табельное оружие получите на месте, — ни к селу ни к городу завершил подполковник инструктаж.

Можно было подумать, что инспектора регионального Управления по борьбе с организованной преступностью, командированного для укрепления министерством, оставят без оружия. Чем бы я там все укреплял, спрашивается, — языком, что ли, как этот? Впрочем, если понадобится, я знаю, как приготовить взрывчатку из стирального порошка «Сар» голубого цвета.

— И еще, Игорь Александрович, — сказал напоследок Брюховецкий. — Я вам говорил, что факт смерти установлен только в отношении одного из наших сотрудников — Логова. Возможно, второй жив. Попытайтесь что-нибудь узнать о нем. Мать каждый день ходит ко мне, спрашивает. А что я ей могу ответить?

Он рассказал мне «легенду» агента и дал его фотокарточку размером шесть на девять. Подстриженный «ежиком» худощавый парень лет двадцати трех в футболке и джинсах был снят на фоне закусочной «Макдональдс».

— Его фамилия Жигарин, звать Виталием. «Бежал» под фамилией Северов, кличка — Рапан.

Я сунул фотокарточку в бумажник и, предпочтя обещанию найти ничего не значащий кивок, направился к самолету.

На пистолет с пластиковой обоймой, высокочастотную рацию, передатчик телефонного перехвата, пироленту, набор отмычек в моих карманах и миниатюрную фотокамеру в виде зажима на аккуратно завязанном Леной галстуке металлоискатель не отреагировал: на поле я вышел, миновав зал досмотра багажа.

Обрывки инструкций, описаний, наставлений и полезных советов, полученных в обоих ведомствах, еще не связались в единое целое. Но одно мне было ясно, как будущее битого яйца на раскаленной сковородке: если в игру вводят офицера группы «А» — значит, от нее пахнет смертью.

Глава 2

6 августа, 1996 г., вторник. Градинск.

1

Одышливый, красномордый начальник милиции Завьялов разговаривал со мной нехотя, словно я метил на его место или приехал просить взаймы.

— Я на коллегии помощи просил, — сказал он вдруг упавшим голосом, отвечая на вопрос о причине своего дурного настроения, которого я не задавал. Вероятно, он имел в виду финансовую помощь, а ему прислали какого-то майора (по документам, которые мне выдали в МВД, я был майором). По-человечески я его понимал, но утешать не собирался.

— Мне нужен номер в гостинице, оружие и человек, знающий город, — изложил я немудреные требования, о которых, как мне сказал Брюховецкий, Завьялов поставлен в известность.

Полковник окинул меня презрительным взглядом и членораздельно произнес:

— Может, передать в ваше распоряжение личный состав Управления внутренних дел, господин Джеймс Бонд? — При этом круглое потное лицо его покраснело еще сильнее, на шее вздулись вены, и я побоялся, как бы его не хватил удар. — Впрочем, делайте что хотите. Я уже три дня в отпуске, вас ждал. Вместо меня остается мой заместитель по «оперативке» Яковенко, так что со всеми вопросами — к нему.

В ту же секунду в кабинет вошел сутуловатый полковник с хищным лицом и беспокойными глазками.

— А-а, московский гость прибыл? — осклабился он и похлопал меня по плечу: — Есть проблемы?

Можно было, конечно, сразу расставить все по местам и напомнить ему, что проблемы у них, а не у меня, поэтому я сюда и прибыл, но я подумал, что не стоит дразнить провинциальное самолюбие.

— Бытовые, товарищ полковник, — и улыбнулся как можно дружелюбнее.

— Майору нужны апартаменты в отеле, персональная машина, личное оружие и ординарец, — цинично усмехнувшись, пояснил Завьялов.

Яковенко засмеялся:

— Вон оно что! И как вы намерены действовать, позвольте спросить, в одиночку или с коллективом?

— В одиночку с коллективом, — не разделил я его веселья.

Они переглянулись. Завьялов тяжело подошел к бронированному сейфу и, минуту провозившись со сложным замком, достал пузырек с корвалолом.

— Значит, так, майор, — поиграв желваками, жестко заговорил Яковенко, — вы поступили в распоряжение ГУВД. На время отпуска Сергея Павловича я назначен исполнять его обязанности. Насколько мне известно, вы командированы на должность инспектора РУОП?

Мне ничего не стоило снять трубку «вертушки» и позвонить Рудину, после чего Яковенко перешел бы в подчинение бригадира грузчиков овощной базы.

— С особыми полномочиями, — напомнил я.

— И что это значит?

— Это значит, что мне нужна машина, помощник, который хорошо знает город, и табельное оружие. А личное оружие… — Я достал из наплечной кобуры австрийский 9-миллиметровый «глок-18», стрелявший очередями, и, по-ковбойски провернув его на указательном пальце, спрятал обратно. Отработанная процедура заняла полсекунды. — А личное оружие у меня есть.