Тройное Дно

— Это какая же комната?

— Узнаете в рабочем порядке.

— Боишься, что переменю место жительства? Съеду от тебя в мир непознанного?

— Да съезжайте куда хотите.

— Давай отдохнем и телевизор посмотрим.

— Давай.

Еще продолжался поиск убийц Зверева. Он порадовался за товарищей и включил седьмой канал, где видеоклипы и шлягеры. Мерцание пустого канала.

— А почему нет музыки?

— А вы не то не знаете. Взорвали канал.

— Канал взорвать нельзя. Туннель можно.

— Тех, кто вещание вел на острове, по этому каналу взорвали в автомашине на прошлой неделе.

— Гляди-ка. Это район не мой.

— А чего же вы сидите тут?

— А это у нас пересортица такая. Вы же своих милиционеров в районе знаете?

— Ну… кое-кого.

— А в другом районе — вряд ли?

— Вряд ли.

— Так что давай двигаться по комнатам. Потом сравним список с нашим. Кстати, паспортный режим проверим.

— Так нет же никакого паспортного режима.

— Это сказки для дураков. Даже в тех странах, где его нет, про человека нового тут же донесут шерифу или калифу. Уж поверь мне. У нас самая гуманная паспортная система в мире.

— Ага. Водки хотите?

— Если немного и с горячим чаем. Чтобы лучше работалось.

На фамилию Телепин он наткнулся на второй день работы, к вечеру. Уже потеряв веру в успех поисков, он услышал занятную историю про зомби. Оказывается, и такое случалось здесь. К тому времени Зинаида Ивановна вошла во вкус, и рассказ ее лился плавно, речь становилась образной, а фамилии, адреса, предположительное отношение к криминалитету ложились на листы бумаги писчей потребительской одиннадцатого формата, которые она пронумеровывала и аккуратно складывала в пачечку.

Убойные дома

Вернувшись в семьдесят седьмую комнату, Зверев застал Зинаиду Ивановну почти спящей. То есть она улеглась на своем диване лицом к стене, выключила большой свет и зажгла ночничок. К дальнейшей работе на сегодня она явно не была расположена. Он прогулялся в душ, постоял на кухне в присутствии шести баб, для которых это святое место было клубом, о чем говорило отсутствие каких-либо кастрюль на конфорках. Только обильные и стремительные тараканы перемещались вокруг, появлялись ниоткуда и уходили — не в щели под панелями и не в вентиляционное окошко, а словно в какую-то потустороннюю дверку. Обитательницы дома сорок четыре не стеснялись постороннего человека и обсуждали свои проблемы в свободной форме и раскованных выражениях. Зверев сделал вид, что ищет отсутствующие при нем сигареты, и ушел.

Тлел светляк ночного огня, тлела надежда. Он лег на свою лежанку. Ночью Зинаида Ивановна Белкина пришла к нему, а потом он поднялся к ней и не уходил уже до утра.

Из рассказа Хламова Сергея Павловича, известного в народе как УФО или НЛО, подтвержденного Зинаидой Ивановной Белкиной, следовало примерно следующее.

Телепин сюда захаживал в пору своей молодости. Подружек его здесь более не было. Он извел их. Именно так называли случившееся окружающие. Приворотным, что ли, зельем опаивал девок вольный стрелок и начинающий колдун Телепин, но они кормили его, поили, отдавали деньги, а сами сохли. Так случилось с Анкудиновой Файрюзой и Семеновой Наташей, видными и веселыми девушками. В общежитии тогда творился такой разврат, что даже вспоминать совестно. Причем до одиннадцати можно было как бы официально быть в гостях у дамы сердца. После комендант с вахтерами совершали обход, стучали в комнаты и добивались соблюдения прав и обязанностей. После этого можно было легко проникнуть в комнаты через первый этаж или по легендарной пожарной лестнице, а также с помощью трапа.

Моряков вызванивали прямо с судов, еще на подходе к Ленинграду, каким-то образом проникая в диспетчерскую. Рейды разгневанных жен, участковые, оперативники, замполиты… «Жизнь была! — обронила Зинаида Ивановна в сердцах. — А драки какие были!»

Однажды Файрюза пришла с Телепиным. Первым делом он отвадил ее от гульбы. Это было как бы благом, она бегала за Телепиным как собачка, скулила, когда он не приходил, а когда он исчез надолго, стала сохнуть, заболела, и вскоре ее увезли в Чимкент.

Наташа, самая красивая и к тому времени пошедшая по рукам в свои девятнадцать лет нормировщица, тоже пришла однажды домой с Телепиным. И все. Кончилось веселье. Через полгода он «выпил» ее всю, и она умерла. Больше Телепин здесь не появлялся. Его как-то отловили мужики и переломали ребра. Тогда он навел на них порчу, и все исполнители коллективного приговора сгинули. Кто утонул, кто обпился, кто простудился и слег навсегда. Но имя Телепина оказалось под запретом после вовсе уж дикой истории. Семенова Наташа пришла в общежитие и стала открывать дверь в свою комнату. Выглядела она совершенно живой и здоровой, только двигалась как-то медленно. Случилось это в два часа дня, на вахте никого почему-то не оказалось. Обнаружила ее Апраксина Катя, в тот день не работавшая. Она была в декрете, на седьмом месяце. Она вначале не поверила своим глазам, а потом дико закричала и потеряла сознание.

Ни про каких зомби тогда никто ничего не знал. Шел семьдесят пятый год. Фильмов ужасов не было. Журнал «Наука и техника» что-то такое печатал, но очень осторожно. Прибежала дежурная, вызвали милицию и «скорую». У Кати случился выкидыш, а ожившую Наташу Семенову, скребшуюся в свою бывшую комнату, вывели санитары и увезли. Говорят, гроб ее оказался пуст. Потом приходили люди из милиции и как бы из общества «Знание» и объясняли все коллективной галлюцинацией, а тех, кто будет множить слухи, пообещали привлечь по статье. После этого некоторые выписались из общежития и уехали.

Комнату же, в которую хотела попасть зомби и в которой никто после не хотел жить, сделали складской. Вещи, находившиеся там, стали приносить своим хозяевам несчастья. И тогда ее вообще заперли. Потом ее арендовало какое-то акционерное общество.

— Какое общество, Зина?

— Какое-то историческое. Комендант знает.

— Ну, кажется, моя командировка идет к концу. Осталось посмотреть, что там, за запертой дверью.

Зверев запросил внеочередной связи с Вакулиным и не получил ее. Тот целый день был в разъездах. Только вечером, позвонив на пульт, он узнал, что Зверев жив и здоров и просит связи. Пришлось рисковать. Зинаиду Ивановну вызвали к телефону и попросили приехать к выходу из метро на станции «Балтийская», причем срочно. Туда она отвезла записку от Зверева, которая через полчаса была у Вакулина.

Примерно в двадцать один час коменданта общежития вызвали на рабочее место, в свой кабинет. Там строгий следователь из милиции и два его сотрудника попросили вскрыть одну из комнат вверенного заботам коменданта помещения, предположительно для проверки по одному из дел о наркотиках. Никаких ключей от этой комнаты у уважаемой дамы не было, так как комната оказалась незаконно сданной в аренду некоему обществу, называвшему себя военно-историческим. То есть комендантша как бы могла сдавать комнаты по согласованию с администрацией предприятия, к которому общежитие еще имело отношение. Но эта сделка была личной инициативой директрисы. Или комендантши. Кому как больше нравится. Массивная железная дверь, установленная полгода назад, требовала специальных инструментов. Окно комнаты оказалось обрешеченным изнутри. Телефоны арендаторов не отвечали, возможно вследствие позднего времени. Бригаду технического обеспечения ожидали в директорском кабинете. Пили чай, беседовали. На подъехавшую иномарку никто не обратил особого внимания, включая старушку на вахте. Возможно, она приняла вышедшего из нее молодого человека еще за одного сотрудника милиции. Но потом она опомнилась и решила проследить, куда, собственно говоря, он пошел, а увидев, что тот открывает на втором этаже дверь, из-за которой и прибыла сегодня столь представительная делегация, на свою беду спросила: «А что без понятых?»

— А вот вы и будете понятой, только побыстрее, пожалуйста.