Страница 3 из 68
...Когда Стар встретил Морица, он по запалу чуть было не схватился и с ним - но вовремя сообразил, узнал. Бой остался где-то левее, поэтому Ди Арси стащил шлем и облегченно воскликнул:
-Мориц! Ну наконец-то я вас нашел! Как наши дела?
Вместо ответа Мориц схватил Стара за плечи, притянул к себе и расцеловал в обе щеки.
-Ди Арси! - воскликнул он. - Ди Арси, слава Аресу и Тору! Слава звездам, как говорит ваш друг! Вы появились в добрый час?
-О чем вы? - заторможенно спросил Стар, утирая пот со лба.
-Глядите! - Мориц обернулся к барону Кэр-Лирскому и сэру Нэму. - Вот рыцарь, спасший это сражение! Ди Арси, вы просто герой! У меня нет слов!
Вот как?..
Тут Стар сообразил, что бой заканчивается. Подул прохладный ветер - как по заказу. И кто-то неподалеку радостным голосом попросил вина.
-Нет, ну вы посмотрите на него! - Мориц радостно захохотал и тяжело ударил Стара по плечу. - Это ведь первый бой нашего красавчика в качестве командира, не так ли? Теперь я понимаю, что Хендриксон в вас нашел! Сколько знамен, а?
-Штук... пять, кажется, - Стар огляделся, ища взглядом Легиса.
-Пять? - Мориц тяжело нахмурился, как будто грозовые тучи сходились над утесом. - Очень, очень хорошо!
Тут появился и Легис - радостный, взмыленный почище лошади, с улыбкой от уха до уха... и, кажется, уже выпивший.
-Шестнадцать знамен, милорд! - заорал он еще издалека. - Ваши люди захватили шестнадцать знамен!
-Ого! - Эмори Кэр-Лирский и Нэм переглянулись, Мориц аж в лице переменился.
-Вот это успех! Расскажи мне об этом кто - я бы не поверил! И это не с рыцарями - а всего лишь с ноттскими всадниками! Эй, ведь Эстебан так не соберет народ до будущего лета! Вы решили судьбу кампании, Ди Арси!
-Судьбой ведают астрологи... - машинально произнес Стар - отголосок неприятной мысли, которая крутилась в голове с самого утра.
Мориц и сопровождающие моментально посерьезнели, переглянулись - вспомнили лишний раз, конечно, кто постоянно сопровождал Стара. А ведь им, как и всем прочим, кроме Хендриксона и его жены, оставалось только гадать, чем вызвана такая привязанность. Не сказали ничего.
-Вот что, Ди Арси... - тут же начал Мориц, уже снова нарочито приподнятым тоном. - Ваши всадники хорошо себя показали. Пойдете теперь на правом фланге?
-Если такова будет воля герцога - то да, - Стар внимательно посмотрел на Морица. - Но никак иначе. Что моим орлам делать на правом фланге? В арьергарде левого мы полезны.
-О как! - Мориц переменился в лице. - Вы что же, не ищете чести и славы?
-Моя честь - служить моему сюзерену, - отчеканил Стар. - Моя слава - не гнать на убой людей, что доверили мне предводительство. Кстати... полагаю, я и мои люди можем претендовать на дополнительную долю в обозе?
-Само собой, - Мориц кивнул уже не так радушно, после короткой паузы, но все же вполне решительно. - О чем речь, мой дорогой милорд Ди Арси!
Все трое предводителей армии переглянулись.
Ральф Мединский, "Книга Позолоченного века".
Старикам частенько приходится слышать упреки молодых о том, что некоторых поворотов истории можно было бы избежать, удайся по иному распорядиться полученными шансами. Видят боги, и старые, и новые, и вечно сущие, и похороненные под землей: проработав столько лет на должности главного архивариуса, я убедился, что будущее влияет на прошлое куда сильнее и значительное, чем прошлое влияет на будущее. Или, если позволено мне будет так выразиться, прошлое частенько изменяется в угоду будущему - порою даже до того, как его успеют любезно об этом попросить.
<следует еще три абзаца вступления о сущности исторического познания>
Меня зовут Ральфус из Керна, деяния мои ничем не примечательны, а родословная не заслуживает никакого внимания. И все же я дерзну предложить вам сей скромный труд, ибо волею случая я короче других был знаком с обстоятельствами, о коих собираюсь поведать.
У нынешних ученых мужей в подражание древним принято, говоря о необычайных людях и меняющих форму мира событиях, наделять их чертами внешнего, броского величия. Я же буду рассказывать только о том, что видел своими глазами и описывать вещи именно такими, какими они представлялись моему неискушенному взору, - да простит меня почтеннейшая публика за этот недостаток изобретательности.
Связность повествования заставляет меня упомянуть, что рожден я был младшим ребенком в купеческой семье города Керна, выучился чтению и письму и четырнадцати лет от роду поступил писарем в армию светлейшего герцога Хендриксона, чтобы заработать на свадьбу. Особенными талантами ваш покорный слуга не отличался, однако трезвость и разборчивый почерк заставили старшего секретаря его сиятельства определить меня секретарем к небезызвестному магистру Гаеву. В то время, несмотря на кажущуюся опасность положения в действующей армии, это была завидная участь, ибо эпоха в целом не позволяла никому жить в мире и покое - вопреки рассказам иных, любящих вспомнить "старое доброе время".
С другой стороны, это было время своего рода замечательное: заканчивалась, чтобы никогда не повториться, эпоха неизменного бытия, а что приходило ей на смену - было совершенно не ясно.
<следует пять страниц подробнейшего описания политико-экономической ситуации на Закате и Островах в начале четвертого тысячелетия>
...Надежды и страхи сгущались вокруг личности светлейшего герцога - и вокруг его окружения. Но все равно в 3026г. лишь наиболее прозорливые отдавали себе отчет в том, насколько сильным влиянием на события располагал магистр Драконьего Солнца.
Тогда великий астролог лишь недавно поступил на службу к его сиятельству, и в армии о нем знали мало. Даже о том, что именно он - юный победитель дракона, о котором вот уже третий год ходили слухи по всему Закату, только сплетничали, и то не все. Сам магистр эти слухи не поощрял и старался держаться в тени.
Не отступая от истины, трудно сделать описание внешности магистра хоть сколько-нибудь интересным. Тогда это был молодой человек весьма обыденного облика, из примечательных черт коего можно назвать только светлые, почти прозрачные глаза. Но господин магистр редко смотрел на кого-то прямо.
Мой патрон отличался редкостной вежливостью и обходительностью, ни словом, ни жестом никогда не обнаруживая высокомерия по отношению к нижестоящим. При этом никто не мог бы обвинить его в чрезмерной мягкости или неумении повелевать. В частной жизни своей он также был очень скромен, одевался просто, в еде и питье обходился без излишеств и отличался ревностной преданностью своей супруге. Жена магистра все время состояла при ее сиятельстве герцогине и редко показывалась на людях. Хорошо знавшие ее говорили, что это была женщина редкостного разума и добродетели.
Учитывая все это, нетрудно понять, почему влияние господина астролога не бросалось в глаза, хотя многие знали, что магистр Гаев принимал участие в беседах герцога Хендриксона и графов Морица, Бресильонского, баронов Ларимона и Треттана, а также прочих достойных воинов, бывших военачальниками под Хендриксоном. Той весной магистру едва доводилось спать, столь много времени он тратил за расчетами, долженствующими предоставить им столь необходимые в момент всеобщего беспокойства сведения.
Планы сих доблестных полководцев тогда вызывали смущение многих умов: никто не верил, что Хендриксон отважится захватить Радужные Княжества. Многие сильные мира сего сходились на мнении, что он пожелает осесть в Адвенте и укрепить территорию; многие считали, что он захватит кроме того и Нейт, а также ряд других прибрежных городов, однако не рискнет двинуться вверх от устья Рита - таким образом, Армизон мог считать себя в безопасности.