Драконье Солнце

Тот мальчик, что говорил, теперь замолчал и только облизывал губы. Мысли его казались очень странными и все время менялись - саламандра так и не поняла, то ли он что-то рассчитывал, то ли с чем-то смирялся, то ли притворялся чем-то перед самим собой. Люди вообще странные.

-В чем он виновен? - спросил старший.

Младший тотчас попятился назад... о, не более чем на полшага. Но вот это саламандра уже поняла. Тот, второй, спросил - "виновен". Значит, подыскивал оправдания. Значит, действительно готов был уже исполнить божью волю.

-Он впустил в себя бога-отстуника, - сказал бог. - Еще лет шесть-семь - и тот пробудится. И тогда мало никому не покажется. Ты, юный рыцарь, всего лишь окажешь услугу всем, если убьешь его сейчас. То для тебя не грех, но величайший подвиг.

-Я этого не сделаю... - сказал старший. Но не слишком уверенно. Как будто раздумывал.

И тут младший кинулся бежать.

Агни не знала, почему он это сделал. Ничто в течении его чувств не говорило, что он готов броситься в бегство - он был ошеломлен, растерян, парализован внезапным ужасом... нет, в таком состоянии никто не бегает. Разве что олени кидаются в сторону, если их напугать, да птицы взлетают... люди устроены иначе. А этот побежал.

"Не иначе, бог внутри сработал, - подумала ящерка с некоторой меланхолией... а может быть, уже и с интересом. События перед самым ее носом начинали ей нравиться все больше и больше. - Или он просто хорошо знал второго, и знал, что от него ожидать?.."

Старший стоял, не понимая, что надо делать.

-За ним, - властно сказал бог. - Не то я убью твоего отца.

Человек снова облизал губы... затем сказал:

-Господин мой Шахреварxxxi... Если мой брат действительно бог... я же не смогу с ним ничего сделать! Если тебе надо что-то - доберись до него сам!

-Ну уж нет! - снова гулко расхохотался бог. - Если бы я мог, я бы уж, наверное, не стал бы тут юлить! Ну-ка, вытащи меч из ножен! - когда человек послушался, бог протянул руку к мальчику... и на мече вспыхнул огонь.

О, это был самый настоящий огонь, яркий и жаркий! Жара от него исходило столько, что саламандра еле усидела в своей норке - ей буквально физически захотелось вынырнуть из укрытия и рвануться к этому теплу. Она вдруг снова почувствовала себя молодой - ее ударило острое сожаление о Лугнассаде, Мабоне и Самхейне, которые она пропустила в этом годуxxxii. Ведь могла же, могла же кружить в хмельном хороводе вокруг истекающих кровью жертв, могла и влюбиться в молодой огонь, и... Ах, да что толку!

Не кинулась ящерка к загоревшемуся мечу по одной-единственной причине: ей стало очень страшно. Ужас проснулся вместе с прочими эмоциями. Она сидела в своем укрытии, каждый мускул ее был напряжен, хвост хлестал по бокам, а раздвоенный язык то высовывался из пасти, то втягивался обратно - она не в состоянии была контролировать напряжение. Хорошо хоть, благодаря маленьким размерам ее не заметили, а то бы совсем туго пришлось.

Старший мальчик как зачарованный смотрел на языки пламени, что плясали на тускло-серебристой стали, невесть чем питаясь.

-Это как ваш огненный меч, господин? - спросил он сдавленным шепотом: не дать не взять, молодое дерево, чей старший сосед только что упал, освободив поляну, и теперь можно разрастись к свету.

Шахревар рассмеялся снова, но ничего не прибавил. Саламандра сама поражалась своей отваге: оказывается, она осмеливалась смотреть даже на мысли бога. Они были страшными, но малоинтересными: каждая походила на такой же загоревшийся меч.

-Можешь идти, - милостиво разрешил бог. - Да, если будешь себя хорошо вести... я оставлю эту способность у тебя.

-Какую? - спросил мальчик пораженно.

-Горящий меч. Не огненный, как у меня, а всего лишь горящий. Тебе хватит. Враги в ужасе будут разбегаться от барона Ди Арси.

Старший по-бычьи наклонил голову и сорвался с места. Он будет очень торопиться. Он нагонит брата, который младше на четыре года, и убьет его, даже если внутри у того сидит бог-изгнанник. У него все получится - ведь правильный, правый бог дал ему часть своей силы.

Симон Ди Арси даже не заметил оговорки бога - и не понял, что отца никто ему возвращать не собирался. А если бы даже и заметил... как знать, изменило бы это хоть что-нибудь?..

Саламандра решилась вылезти только значительно позже того, как ушел бог. Насколько позже, она не знала - ведь время считать еще не научилась. Осторожно заскользила по ковру опавших листьев, пролезая под корягами и виляя между камнями и кустами. Она шла по следу - по тонкому, но такому вкусному, такому неотразимому запаху пламени, что буквально стекал с меча. Сочился. Да, сочился - верное слово.

Запах пламени смешивался с запахом мыслей - не таких вкусных, но пикантных, придающих ему необходимую остроту. Ящерка уже и не помнила, когда же ей последний раз так хотелось чего-то. Удивительно, как нетрудно, оказывается, разбудить интерес к жизни: немного опасности и вкусная еда!

Однако до конца следа она так и не дошла. На полпути саламандру остановило кое-что еще...

Да, у этого чего-то тоже был характерный запах, но совершенно иной природы. Это даже не кровь была... что-то более едкое... такое, неприятное... Конечно, в лесу какой только гадостью порой не пахнет, но такое она и здесь редко обоняла.

Мальчика найти не составило труда. И не только по запаху этой гадости и по ярчайшему сиянию боли - просто саламандра буквально наткнулась на руку в черной замшевой перчатке. Скрюченные пальцы слабо скребли землю, будто пытаясь ухватиться за что-то, и перчатки были очень грязными.

А крови вокруг не было совсем, хотя ею отчетливо пахло в воздухе.

Ящерка обежала кругом тело - со стороны черноволосой курчавой головы, на которой уже успели осесть снежинки и даже один особенно нахальный кленовый листочек. Человек был очень слаб. Саламандра вообще не понимала, почему он еще не умер. Что-то нарушилось в его теле, и теперь его собственная кровь превращалась в яд, убивая его.

Он, наверное, почувствовал саламандру рядом, потому что с трудом приподнял голову и поглядел на нее. К щеке у него тоже прилип листик - такой старый, высохший и перекрученный, что уже невозможно было понять, какой он породы. А темно-карие глаза человека были мутными. Он мог даже ее не видеть.

-Огонечек... - прошептал человек.

Он был очень красив. В том же смысле, что и деревья, скалы, камни или небо с облаками - он был восхитительным творением природы, не менее значимым, чем сама саламандра. Она это почувствовала еще тогда, когда увидела его, горящего гневом и страхом. А теперь убедилась снова.

Больше он не сказал ничего. Вроде попытался что-то еще пробормотать, но саламандре трудно было разобрать, и она не стала даже пытаться. Ее интересовало нечто другое.

У человека были такие вкусные мысли... Вкуснее, чем даже те, по чьему следу она шла.

Ему было очень больно - особенно тогда, когда он пытался пошевелиться. Однако он все-таки скреб землю обеими руками, сжимая полные кулаки сора и лиственной трухи, пытался встать... а снег падал на него. Человек даже на Агни особенно внимания не обратил, хотя все знают, что за саламандрами обычно приходят и все прочие обитатели лесов - единороги, например.

Он назвал ее "огонечек". Он сравнил ее с огнем... Если саламандре и можно сделать комплимент - то только такой.

Если она поторопится, она сможет догнать того, с горящим мечом.

Да, но... может быть, он убьет ее саму? Мало ли... Горящим мечом ей, конечно, зла не причинишь, но есть много способов обидеть маленькую саламандру. Да вот хоть поймай ее и быстро, чтобы руки не успели обгореть до костей, сунь в холодную воду - и мало ей не покажется.

А этот явно ни в какую воду совать не будет. Он сам еле дышит. По крайней мере, дыхание прерывистое и слабое.

Кроме того, саламандра чувствовала к человеку интерес. Это было нечто такое, чего с ней давно не случалось. И еще - она хотела сделать то, чего никогда еще не делала.