Страница 32 из 71
— Ты опять мне «выкаешь», дорогая. Мы же супруги, а значит обращаться друг к другу должны на «ты». Пора уже привыкнуть.
Она молчала, непокорно вскинув подбородок, но, не пытаясь высвободиться из его объятий. Спешащая по своим делам уличная толпа обтекала их замерших посреди дороги равнодушным людским водоворотом.
— Я буду рад, если за сегодняшним ужином мне составит компанию прекрасная юная леди, — шепнул Севастьянов, старательно улыбаясь ей самой искренней своей мальчишеской улыбкой.
— Не такая уж леди и вовсе не юная, — произнесла девушка, опуская глаза.
— Это не важно, — шепнул Севастьянов. — Так какое заведение мы выберем?
— Не знаю… Я все же не местная. Так что все в твоих руках, дорогой муж…
Маленький недавно открывшийся кабачок на шесть столиков с не в меру претенциозным названием «Венеция» встретил их тихой романтической музыкой, неясными тенями полумрака подсвеченного лишь горящими на столиках шарами-лампами и, что особенно ценно, полным безлюдьем. Что в общем-то и не удивительно, время было не слишком подходящим для веселых шумных компаний — забегавшие после окончания рабочего дня тяпнуть по рюмашке, или наскоро перекусить уже ретировались, а ночные гуляки еще только готовились к очередному выходу на поиски приключений. Услужливая официантка расторопно скользнула к их столику с кожаной папкой меню и деликатно исчезла, давая клиентам время на обсуждение заказа.
— Полагаю легкий ужин и бутылочка вина для остроты беседы? — улыбнулся через стол Севастьянов, беззастенчиво разглядывая еще более похорошевшее в загадочном полумраке лицо своей спутницы.
— Увы, только бокал вина, — вздохнула Марина. — Приходиться следить за фигурой, так что после шести вечера ни одной лишней крошки в рот…
Севастьянов с демонстративным восхищением обозрел ее округлую грудь, так и норовящую выпрыгнуть из плена бюстгальтера.
— А по мне, так хорошего человека должно быть много…
— Много — понятие весьма относительное, так что не соблазняйте меня. Только бокал вина для поддержания беседы.
— Может быть все-таки какие-нибудь фрукты. Витамины и ноль калорий.
— Только не заказывайте бананы, — уже откровенно фыркнула девушка. — А то знаю я вас, мужиков…
— Не дождешься, — рассмеялся Севастьянов. — Не хочешь есть, никто не заставляет, а вот лично я голоден как волк. Совсем замотали в своей конторе. Так что будешь смотреть и завидовать.
— Я, кончено, слышала мнение, что семейная жизнь, это особо изощренная пытка, но никак не думала, что пытать начнут вот так сразу. Прямо через несколько минут после женитьбы, для приличия подождал бы хоть пока медовый месяц пройдет.
— Если мне память не изменяет, наша свадьбы была весной, в мае, кажется, — съехидничал с невинным видом Севастьянов.
Продолжая обмениваться немудрящими шутками и болтая ни о чем они дождались подхода официантки. Севастьянову так и не удалось уговорить Марину поесть, потому и свой ужин он ограничил порцией лангета с гарниром и традиционным салатом оливье. Вино долго и придирчиво выбирала фээсбэшница и наконец с явным разочарованием в голосе попросила принести бутылочку чего-то с непроизносимым французским названием, сопроводив заказ стереотипным комментарием:
— Что ж, за неимением гербовой, будем писать на простой…
— Разбираетесь в вине? — не преминул поинтересоваться Севастьянов.
Марина молча кивнула, задумавшись о чем-то своем.
— Курите? — продолжал опрос офицер.
— Редко, — машинально откликнулась девушка. — Больше для облегчения общения с курящими…
И тут же спохватилась, упрямо тряхнув головой, так что плеснули волнами по плечам с обманчивой небрежностью уложенные волосы.
— Не поняла, а что это Вы меня допрашиваете?
— Ну должен же я иметь хотя бы минимальное представление о женщине с которой отныне делю свое ложе и все превратности судьбы.
— Так Вы все-таки решились? — лукаво улыбнулась Марина.
— На что? — не сразу понял Севастьянов.
— Как на что? Разделить со мной свое ложе конечно!
— Тьфу на тебя, развратница, я же в фигуральном смысле! Просто такой оборот, речевая красивость!
— Вот и всегда так с вами, мужиками! Поете красиво, а как до дела доходит, сразу в кусты, мол я не я и кобыла не моя, — с притворным разочарованием в голосе протянула Марина, а в глазах так и плясали шальные бесенята.
— Ну какая же Вы кобыла? — оскалился, принимая игру, Севастьянов. — Очень даже симпатичная маленькая лошадка. Необъезженная и норовистая…
— Это у меня маска, — перегнувшись к нему через столик доверительно сообщила Марина. — А на самом деле я белая, пушистая и очень-очень романтичная.
— Кстати, — посерьезнел Севастьянов. — Как мне тебя называть?
— Не поняла, — девушка слегка прикусила нижнюю губку, так изящно, что Севастьянов аж залюбовался, и озадаченно посмотрела на него.
— Обычно, — терпеливо объяснил офицер. — Муж как-то обращается к своей жене, как-то уменьшительно ласкательно. Поэтому я не могу звать тебя просто Марина, это будет неестественно. Как ты сокращаешься? Маришка, Марьянка, Мариночка?
— Только не Маришка, пожалуйста, — фээсбэшница непроизвольно дернула плечиком, состроив брезгливую гримасу. — Маришки на базарах семечками торгуют.
— Ну так как?
— Может быть, Мари, — нерешительно предложила она.
— Мари, — повторил он пробуя имя на вкус. — Мари… неплохо, скромненько и с намеком на куртуазную Францию. Звучит непривычно, правда…
— Ничего, привыкнешь, — жестко с внезапно звякнувшим в голосе металлом отрезала она, растянув углы ставших вдруг необычайно тонкими губ в принужденной улыбке.
Причем в глазах эта улыбка не отразилась никак, наоборот они вдруг словно подернулись тоненькой пленкой льда, став матово непрозрачными, неживыми… Севастьянов, от этой внезапной метаморфозы подавился уже крутившейся на языке остротой, а внутренний голос уверенно повторил в его мозгу: "Это враг! Забыл? Враг! Не расслабляйся, иначе пикнуть не успеешь, как она тебя сожрет!". Впрочем наваждение длилось не долго, льдистая корка дала трещину и стремительно растаяла, выпуская наружу прежнее дружелюбно-лукавое выражение.
— Мне всегда хотелось немножко побыть француженкой, — капризно протянула Марина. — Неужели тебе трудно доставить мне удовольствие. Это ведь так романтично, только вслушайся — Мари!
— Мсье, же не манж па сис жур, — буркнул в ответ еще не пришедший в себя Севастьянов.
— Тогда тебе повезло, несут твой заказ! — сверкнула белозубой улыбкой новоявленная француженка.
Вот так вот, не больше, не меньше, девочка из ФСБ оказывается не просто читала Ильфа и Петрова, но еще и запомнила бессмертную фразу Кисы Воробьянинова. Севастьянов все-таки был далек от мысли, что его спутница изучала французский в надежде иммигрировать в страну своей мечты. Так что запишем, уровень общей культуры объекта изучения, неожиданно оказался заметно выше, чем у большинства представительниц женского пола. Севастьянову нравились умные эрудированные женщины, вот только попадались такие в последнее время что-то чрезвычайно редко и, как правило, оказывались представительницами старшего поколения. Увы, но молодежь в данном аспекте его стабильно разочаровывала. Пустоголовые девицы модельной внешности отлично разбирались в сотовых телефонах, успевая оставаться в курсе всех современных наворотов, в бесчисленных видах и сортах дорогих иномарок, безошибочно отличали коллекционную одежду ведущих модельеров, но вот элементарно поддержать светскую беседу были напрочь неспособны, на первых же репликах скатываясь обратно в привычный мещанский мирок. Да и самого Севастьянова они изначально придирчиво осматривали опытным глазом базарных торговцев, с математической точностью вычисляя уровень его благосостояния. Видно от этой вот тотальной меркантильности и не женился до сих пор бравый подполковник, старомоден был слишком, обидным казалось ему подобное отношение. Невозможного хотел, чтобы нашлась все же такая, что полюбила бы его светлого и чистого. Именно его, а не деньги и кредитки в бумажнике. Но такая выбивающаяся из общей массы особь женского пола упорно не находилась, да и не искал ее Севастьянов специально, полагая, что все в этом мире дело случая.