Страница 63 из 70
— Да это все понятно! Наркоторговцы и иже с ними… Но что ты в Боснии потерял?
— А ты думаешь, что там мусульманские и хорватские добровольцы воюют с сербами? Нет, это репетиция войны Объединенной Европы с нами! Американцы так, — тешат имперские амбиции. Скоро они поймут, что поддерживают интересы Объединенной Европы, которые им чужды. Вспомни, ведь что хотел Гитлер? Объединить Европу под эгидой Германии, прибрать к рукам промышленные и экономические ресурсы мелких стран. Для того, чтобы заводы „Шкода“ прибрал к рукам „Дойчебанк“, Гитлер вторгся в Чехословакию. А сейчас тот же „Дойчебанк“ получил эти заводы без единого выстрела! Теперь цель: контроль над Балканами. Препятствие здесь — свободолюбивый сербский народ, поэтому Объединенная Европа решила сбросить сербов в Дрину. Сначала изгнать сербов с их исконных земель в Боснии и Крайне, а потом и вовсе лишить их Родины. Ну а если сербы пойдут на поклон к Объединенной Европе, полижут ей задницу и станут „хорошими мальчиками“, то им, так и быть, оставят Белград и пару деревень по соседству. И это всего лишь отработка сценария войны против нас, против России! Так что для патриотов фронт сейчас начинается в Боснии. Если мы не остановим врага там, то в итоге снова будем останавливать его под Москвой. Вот так!
— По-моему, это паранойя! — высказался Андрей. Сергей с сожалением посмотрел на него и ответил:
— Да уж, это давняя традиция: любого человека, способного видеть на сантиметр дальше своего носа, называть параноиком. А когда предсказанное сбывается, то все стремятся сжечь провидца на костре за колдовство, — накаркал, подлец! Ладно, что с тебя возьмешь, с борзописца! Я тебя высажу в Балашихе, дальше сам доберешься. А мне пора с Хладовым разобраться!
— А потом? — спросил Андрей. — Что ты будешь делать потом?
Сергей поиграл желваками. Затем жестко ответил:
— Потом я сам доставлю груз по назначению. Плевать, что груз я сдам здесь, — я должен лично убедиться, что он попадет по назначению. Понимаешь? Уж если человек, которому я так верил и по приказу которого был готов сделать все что угодно, и то оказался шкурником и подлецом, то как верить на слово людям, говорящим правильные речи, но мало мне знакомым? Нет, брат, шалишь! Я должен убедиться, что груз попадет сербским бойцам, а не к торгашам, сплавящим ракеты тому, кто предложит больше! Понимаешь?
— А ты сможешь это сделать? — усомнился Андрей. — Ведь ты один!
— Нет, — отрицательно покачал головой Сергей, — я не один. Есть много людей, помогающих мне, и еще больше — готовых мне помочь, потому что я готов помочь им!
— Ты хронический оптимист и параноидальный идеалист! — поставил диагноз Андрей.
— Какой уж есть! — рассмеялся Сергей. — Ладно, я тебя вот здесь высажу, у остановки „Дорстрой“. Весьма символическое место!
Андрей хотел спросить, почему „символическое“, но потом вспомнил, что поблизости находится комплекс учебного центра спецназа КГБ. Он глядел вслед машине Сергея, пока она не скрылась с глаз, затем уселся на скамейку, закурил и стал ждать автобуса.
5 сентября 1994 года, 08.10.
Хладов не спал этой ночью. Он курил, смотрел в звездное небо и пил время от времени чай. Никифоров боялся к нему заходить, потому что уже не знал, что и докладывать. А Хладов, казалось, потерял ко всему интерес. После той загадочной поездки с охраной он пребывал в каком-то заторможенном состоянии. Поэтому Никифоров расположился в маленькой комнате на первом этаже особняка в ожидании указаний. А более всего — в ожидании утра, которое должно было все расставить по своим местам, — так, во всяком случае, обещал Николай Иванович. А Николай Иванович никогда не ошибается!
Хладов почти не удивился, когда услышал из сотового телефона голос Охотника:
— Егерь, это Двадцать седьмой. Нужно поговорить.
— Где? — спросил Хладов.
— Через пять минут у выезда к мосту.
— Понял.
Хладов вызвал Никифорова и сказал ему:
— Я беру машину без шофера и охраны. Нужно съездить в одно место. Потом сразу поеду в прокуратуру. Машины с охраной пусть ждут меня через час возле станции метро Царицыно. Про шофера не забудьте. И еще: все мероприятия по Кузнецову-Ладыгину свернуть. Федеральный розыск прекратить. Все. Можете идти.
Никифоров мгновение поколебался, потом повернулся и вышел. Он видел, как Хладов сел в черную „Волгу“ с мигалкой и выехал со двора. Выждав несколько минут, Никифоров снял трубку внутреннего телефона и позвонил на один из КПП. Убедившись, что Хладов проехал в жилую зону, Никифоров достал сотовый и набрал номер телефона, данный ему Николаем Ивановичем. Едва отозвался оператор, как Никифоров быстро бросил в трубку:
— Это Фазан. Лесник только что один покинул лесничество со стороны леса. Повторяю: один и со стороны леса.
Выслушав подтверждение, Никифоров отключился. Убрал в карман сотовый, достал плоскую фляжку с коньяком и от души хлебнул. Ну вот и все! Оператор передаст сообщение кому следует. Кому? Это уже не интересовало Никифорова. Это дело Николая Ивановича, это его игра.
5 сентября 1994 года, 08.15.
Оператор передал сообщение по указанному ему номеру сотового телефона в тот момент, когда машина Хладова выехала из жилой зоны военного городка. Сообщение принял Важа — тот самый чеченец, что разговаривал с Татьяной в аэропорту Минеральных Вод. Он сидел в кунге аварийной службы Мосэнерго. Именно аварийной службы, а не замаскированной под нее. И документы, и наряд на работы были подлинными. Машину и документы на полдня любезно и отнюдь не бескорыстно предоставил один ответственный работник Мосэнерго. С раннего утра Важа и второй чеченец, Исмаил, сидели в кунге и ждали сообщения. Важа спрятал трубку, взглянул на часы и сказал:
— Пора, через минуту он будет здесь.
Исмаил достал гранатомет „Муха“, а Важа взял автомат АКСУ с подствольником ГП-25. Они вышли из машины, прикрыв оружие куртками, — большего и не требовалось, здесь их могли увидеть разве что пассажиры проезжающего рейсового автобуса. Они свернули за поворот и оказались на спуске к небольшому мосту через ручей. Они сели на корточки с левой, лесистой стороны дороги, положили оружие в траву и стали ждать.
5 сентября 1994 года, 08.18.
Хладов перед спуском к мосту свернул в лес и остановился на большой поляне. Он поставил машину так, чтобы со стороны дороги она была прикрыта густо посаженными молодыми деревьями. Поэтому расположившиеся минутой позже у противоположного спуска Важа и Исмаил не могли видеть его.
Хладов достал папиросы и закурил. В коробке с папиросами лежал ПСМ, — так, на всякий случай. А случаи, как известно, бывают разными.
Сергей словно вырос из полосы утреннего тумана, повисшего между деревьями. Он сел в машину рядом с Хладовым.
— Зачем ты объявил на меня охоту, Егерь? — спросил он Хладова.
Хладов медленно повернул голову в его сторону и ответил:
— Так, дурацкое стечение обстоятельств. Тебя искал Котов. А я считал, что именно стоящие за Котовым люди поручили тебе убить Амандуллу.
— Вовсе даже и наоборот! — возразил Сергей.
Хладов махнул рукой:
— Теперь я это знаю, Двадцать седьмой. А что хотел Котов?
— Чтобы я убил тебя. Это поручил ему брат Амандуллы. У Котова теперь ничего не выйдет, — снайперскую точку накрыл СОБР, можешь спокойно ехать к прокурору.
Хладов усмехнулся кончиками губ:
— Я не боюсь Котова. И тех, на кого ты работал тогда — тоже. Теперь не боюсь. Скажи, откуда у тебя номер моего сотового?
— Марья Павловна.
Хладов недоуменно поднял бровь:
— Но почему? Почему она?
— Ее сын умер в Баграме у меня на руках, — пояснил Сергей. — Так же, как и Красильников.
— Тебе Красильников что-нибудь рассказал перед смертью? — спросил Хладов.
— Что ты приказал меня убить, прямо возле вертушки. Я не должен был вернуться с задания. Это правда?